Военачальники-троцкисты не сумели подготовить Красную Армию к войне

Причины наших поражений в первые месяцы ВОВ по-прежнему мифологизируются, а подлинные успехи замалчиваются

Основная историческая концепция подачи Великой Отечественной войны, несмотря на все открытия ранее неизвестных архивных материалов и введения их в научный оборот, у нас продолжает базироваться на целом ряде ложных опорных тезисов. В годовщину начала войны рассмотрим некоторые из них.

Так, с хрущёвских времён и по сей день широкой общественности внушается мысль о том, что репрессии высшего командного состава РККА 1937-1938 годов (а в реальности разгром опаснейшего для будущего страны заговора троцкистов и бонапартистов в погонах) сыграли роковую и чуть ли не определяющую роль в катастрофических поражениях и потерях, которые наши вооруженные силы понесли в первые месяцы войны.

Это крайне субъективное и бездоказательное суждение, по конъюнктурным соображениям возведённое в историческую аксиому.

Во-первых, куда больший вред вооруженным силам нанесла волна репрессий, вошедшая в историю под названием Дело «Весна», прошедшая в период 1930-1931 годов, инспирированная троцкистами в отношении бывших высокопоставленных офицеров царской армии, действительно выигравших Гражданскую войну и занимавших видные посты в Красной Армии.

«Материалы по изучению истории СССР», изданные в предпоследнем перестроечном 1989 году, свидетельствуют: «В первой половине 20-х годов командный состав Красной Армии более чем на треть состоял из офицеров и чиновников старой армии, 82% командиров полков, 83% командиров дивизий и корпусов, 54% командующих военными округами были в прошлом офицерами старой армии».  

Одним из активных инициаторов разгрома этих, по преимуществу генштабистских кадров, был не кто иной, как Михаил Николаевич Тухачевский, видевший в бывших полковниках и генералах (сам он, как известно, был всего лишь поручиком императорской гвардии) помеху для своих далеко идущих планов. Как и главный организатор всего дела, зампред ОГПУ, чекист-троцкист и участник будущего заговора Генрих Ягода. Из-за болезни председателя ОГПУ В. Р. Менжинского Ягода фактически возглавлял это учреждение. Только в Ленинграде в мае 1931 года по этому делу было расстреляно свыше тысячи действующих военных, преподавателей военных учебных заведений и гражданских лиц. А Ленинградским военным округом в это время командовал кто? Правильно – товарищ Тухачевский.

Справедливости ради надо сказать, что очень многие из порядка 3000 арестованных по этому делу через 3-4 месяца были освобождены. Например, бывший царский генерал-лейтенант М. Д. Бонч-Бруевич или отчим советского писателя Константина Симонова, царский полковник и боевой офицер (пять раз раненный в ходе Первой мировой войны и частично потерявший зрение в результате газовой атаки) А. Г. Иванишев. Но целый ряд военных потеряли свои места в командных кадрах Красной Армии, на которые резко пошедший в гору Тухачевский (в 1931 году назначен начальником вооружений РККА, затем зампредседателя Реввоенсовета СССР, замнаркома по военным и морским делам, а с 15.03.1934 – заместитель наркома обороны) и его товарищи по заговору начали двигать своих людей.

В Определении Верховного суда Союза ССР № 4н-0280/57 по делу антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии читаем: «Якир, как и Уборевич, вначале отрицал своё участие в заговоре, а после очной ставки с Корком он написал заявление Ежову, в котором признал себя участником заговора и что в заговор его вовлёк Тухачевский в 1933 году».

Иными словами, заговорщическая сеть начала активно формироваться сразу после «зачистки» бывших высокопоставленных царских офицеров-державников, не поддержавших бы «красного Бонапарта из поручиков» и его свиту из краскомов-евреев – сторонников Троцкого и мировой революции на штыках.

Во-вторых, герои Гражданской войны, в начале тридцатых «зачистившие» царские кадры державников и занявшие все ключевые командные посты в армии, а также их выдвиженцы по принципу личной преданности и личной обязанности, в лучшем случае были стратегами и тактиками войн прошлого, а не будущего, а в худшем, откровенными саботажниками и губителями боеспособности армии.

Из чего это следует?

***

Вот что говорит следователю 12 июля 1941 года будущий маршал Советского Союза, а в ту пору арестованный К. А. Мерецков: «В сентябре 1936 года Уборевич меня информировал о том, что им подготовлена к отправке в Испанию танковая бригада и принято решение командование бригадой поручить Павлову (будущий командующий Западным особым военным округом, который практически одномоментно развалился под ударами немцев в 1941 году, вследствие чего была катастрофическим образом дезорганизована вся оборона нашей западной границы, – прим. авт.). Уборевич при этом дал Павлову самую лестную характеристику, заявив, что в его задачу входит позаботиться о том, чтобы в Испании Павлов приобрёл себе известность в расчёте на то, чтобы через 7-8 месяцев его можно было сделать, как выразился Уборевич, «большим танковым начальником». Вот оказывается, что было нужно: не победить фашизм в Испании, не приобрести на худой конец бесценный командно-боевой опыт, а «прогреметь» и на волне популярности пролезть на высокие посты внутри страны, естественно, с определённой целью.

В итоге Испания, бои у озера Хасан, большая война с Финляндией показали слабую готовность наших вооруженных сил, бездарное руководство ими героями Гражданской войны. Теми же В. К. Блюхером, Г. М. Штерном и другими. В то же время, нарождающийся высший командный состав, к примеру, в лице Г. К. Жукова, показал, что это люди будущего.

Константин Симонов в своей книге «Глазами человека моего поколения» описывает любопытный эпизод, когда Жуков приезжает на Дальний Восток и принимает командование отдельным корпусом для операции на реке Халхин-Гол. Штерн, как командующий Забайкальским фронтом, пытается навязать ему свою стратегию и тактику борьбы, что Жуков резко пресекает, поскольку имеет приказ подчиняться только Москве. В результате события показали правоту Жукова, а не Штерна.

И Сталин оказался абсолютно прав, сделав ставку на Жукова, Василевского, Говорова, Толбухина и других. А также вовремя сумев выдернуть из следственных изоляторов военных, например, таких как К. К. Рокоссовский, попавших туда из-за оговора вышестоящими действительными участниками заговора.

Армия, которую заговорщики «готовили» к будущей войне, оказалась к ней абсолютно не готова. Не готова на всех уровнях, начиная с самых низов. И в этом главный вопрос: почему? Из-за низкого профессионализма, устаревших взглядов и элементарной халатности тех, кто должен был заниматься такой подготовкой в стратегическом и тактическом звене, или это делалось преднамеренно, готовя армию к запланированным поражениям?
Если армию действительно тщательно и долгие годы правильно и высокопрофессионально готовили к будущей войне с сильным, хорошо технически оснащённым и выученным противником, то никакие репрессии, замены и перестановки генералов, не смогут катастрофически снизить её боеспособность и профессионализм. События лета 1941 года свидетельствуют об обратном.

Начиная с Гражданской войны, военное строительство велось с политической установкой о неизбежном вооруженном столкновении с мировым империализмом. Выходит, многими и очень многими высокопоставленными военными, сделавшими карьеру после «зачистки» старых «царских» кадров, это строительство преднамеренно саботировалось либо, ввиду приоритетности других, политических целей и задач, ему уделялось второстепенное внимание.

При этом отдельные части и подразделения, где командиры вопреки тенденции действительно занимались тем, чем положено, выглядели в высшей степени достойно. К примеру, та же воздушно-десантная бригада будущего героя Сталинграда, полковника А. И. Родимцева. Вот какой интереснейший эпизод он описывает в своей книге воспоминаний «Твои, Родина, сыновья!», произошедший после первого боя бригады летом 1941 года на подступах к Киеву: «Пленный эсэсовец говорил мне:

– Господин полковник, это знаете ли, невероятно! Я Ганс Мюллер, прошагал половину Европы, и солдаты противника всегда убегали от меня. А теперь я, Ганс Мюллер, вынужден бежать. Да, я задыхался от бега и не могу вспомнить, где потерял свой автомат. <…> Другой пленный, обер-лейтенант с лицом монаха-иезуита и глазами фанатика, высказался надменно:

– Я понимаю, что ваш контрудар – это жест отчаяния. Вы бросили в бой своих лётчиков. Потеряв самолёты от бомбардировок нашей авиации, вы решили не щадить и военных пилотов. Что ж, они дрались умело и отважно, но ведь это ваш золотой фонд? Пришлось объяснить ему, что в бригаде нет ни одного лётчика и что Геббельс лжет, вопя по радио, будто наша авиация уничтожена». 

В художественном фильме «Живые и мёртвые», снятом по мотивам произведений того же Константина Симонова (участника войны, полковника), полк комбрига Серпилина дерётся прекрасно, жжёт немецкие танки и держит позиции. Но соседи проваливаются, да и дивизия, в которую входит полк, разбита. Серпилин вынужден отходить. Таких частей было, можно сказать, единицы. Например, 9-ый механизированный корпус Рокоссовского или танковая бригада Катукова прекрасно и геройски били немцев. Но они, к сожалению, не делали общей погоды. В других местах при виде немецких танков разбегались целыми дивизиями. Есть документы, это подтверждающие.

В итоге, уже к 10 октября 1941 года оперативными заслонами особых отделов и заградительными отрядами Народного комиссариата внутренних дел (не путать с армейскими заградотрядами, созданными после приказа №227 от 28 июля 1942 года) были задержаны 657364 бойцов и командиров Красной Армии, отставших от своих частей или бежавших с фронта. Из этого числа подавляющая масса была отправлена обратно на передовую (по мнению же либеральных пропагандистов, их всех ждала смерть). Были арестованы 25878 человек:

из них шпионов – 1505,

диверсантов – 308,

дезертиров – 8772,

самострельщиков – 1671 и пр.,

10201 человека расстреляли.

Армия, которой по количественным показателям не было равных в мире, критическим образом отступала, несла тяжелейшие неоправданные потери и терпела поражения. «А ведь только по танкам и самолётам СССР почти в два раза превосходил вооруженные силы Германии, Японии, Италии, Румынии и Финляндии, вместе взятых», – пишет доктор исторических наук, профессор В. А. Замлинский.

Власть сделала всё от неё зависящее, чтобы армия ни в чём не нуждалась, но она оказалась в буквальном смысле нищей в главном – в умении и навыках достойно встретить врага.

Протокол допроса Д. Г. Павлова, горе-командующего важнейшим (через который лежал кратчайший путь на Москву) Западным Особым военным округом, свидетельствует: округ-фронт в самый опасный и решающий для страны момент пребывал в состоянии преступно-бутафорской боевой готовности.

Например, на вопрос следователя, почему два полка новейших ночных истребителей не смогли взлететь и были уничтожены на земле, хотя посты ВНОС вовремя оповестили о приближении противника, Дмитрий Григорьевич отвечает: «Лётчики не освоили новую технику». На замечание следователя: «Но ведь с момента прибытия этой техники на аэродромы прошло 2 месяца?!» – Павлов молчит. И так во всём.

В приказе народного комиссара обороны №22 от 19 июня 1941 года, то есть фактически за два дня до начала войны читаем: «По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано». Далее идёт длинный перечень того, чего не сделано. Техника везде расположена скученно и линейно. Аэродромные постройки, парки броне-авто-тракторной техники и артиллерии, а также все виды складских помещений представляют собой хорошо выраженные и просматривающиеся на многие километры, как с воздуха, так и с земли, цели.

Всё это и многое другое развенчивает ещё один стойкий миф – в стране царил страх перед Сталиным. Все всего боялись. Учений не проводили, потому, что старались избежать поломок техники и вообще любых недочётов и отклонений от «парадной показухи». Если бы это действительно было так, наверное, не пришлось бы наркому обороны писать в приказе «так ничего и не сделано» – и за сутки всё бы закрасили, засадили и замаскировали. Но 22 июня немцы бомбили все вышеуказанные объекты, как на учениях и даже лучше.

Ещё факты? Пожалуйста. Из протокола допроса Павлова от 9 июля 1941 года: «… мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагеря ещё в начале текущего года, и приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста. Этого приказа я не проверил, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его. В отношении строительства УРов я допустил со своей стороны также преступное бездействие. В 1940 году строились только отдельные узлы, а не сплошная линия укреплений, и я поставил об этом вопрос только в 1941 году перед событиями. В результате УРы к бою не были готовы».

Такой же миф, до сих пор ходит о том, что мы встретили войну с устаревшим оружием, и немцы нас поэтому били.

В вышедшей в 2008 году книге «Воздушная война над СССР 1941» Г. В. Корнюхин полностью развенчивает этот миф применительно к авиации. Те, кто был хорошо подготовлен, прекрасно бил немецкую передовую технику не только на И-16, но и на более старых бипланах «Чайка». Так, например, 22 июня 1941 года две эскадрильи «Чаек» из 127 истребительного авиаполка сошлись в воздушном бою с 40 вражескими самолетами и сбили 4 из них, потеряв 5 своих. То есть бой был абсолютно равным, хотя бипланы И-153 были ещё более старыми, чем «ишачок» И-16. Уже в июле командующий 5-ым воздушным флотом Германии, генерал Штумпф издал специальную директиву, в которой приказал: «Избегать боя с советскими истребителями во всех случаях, когда на нашей стороне нет очевидного численного превосходства».

Корнюхин в своей монографии приводит многочисленные успехи нашей авиации на «устаревшей» и даже «крайне архаичной», по оценкам новоявленных знатоков, технике. Например, такой, как воздушный авианосец под названием «Звено-СПБ» состоящий из огромного тяжелого бомбардировщика ТБ-3 с подвешенными под его крыльями двумя И-16, использовавшимися в качестве пикирующих бомбардировщиков способных нести по две 250-килограмовые бомбы каждый. В 1941 году три сцепки «Звено-СПБ» шестью И-16 нанесли удар по стратегическому Чернаводскому мосту через Дунай – важнейшей транспортной магистрали Румынии, под нижним настилом которого проходил ещё и нефтепровод, по которому нефть поступала из Плоешти в Констанцу и использовалась в интересах гитлеровцев. До 1944 года – момента выхода Румынии из войны на стороне Германии, мост так и не был восстановлен. Наши самолёты возвратились на свои базы без потерь.

Вот так выглядела сцепка «Звено-СПБ» 

И вообще, немецкая авиация на протяжении всей войны никогда не имела полного господства в воздухе над всей советской территорией. Это тоже миф! Об этом, в частности, в своём «Военном дневнике» пишет Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер. А Корнюхин резюмирует: благодаря успехам своих наземных войск немцам удавалось активно маневрировать авиацией, перебрасывая её с участка на участок, и «захватывать временное господство в воздухе над главными районами боевых действий». Начиная с 1943 года, наша авиация лишила немцев и этой возможности. 

Теперь о танках.

Генералы Тома и Меллентин пишут о тяжелейших боях с русскими многобашенными танками, которые у нас называют «музейно-парадной архаикой» и которая якобы была брошена из-за своей устарелой непригодности. А немцы пишут, что один из таких гигантов после многочасового боя с большими потерями удалось уничтожить лишь благодаря самопожертвованию солдата-героя, сумевшего залезть на танк и подорвать его ценой собственной жизни специальной миной большой мощности.

Вот фотографии, свидетельствующие о том, что наши «архаичные» танки не были поголовно брошены и действительно героически дрались с врагом

Т-28 после тяжелого боя

Погибшие в бою КВ 2

Бросали же у нас не только эти, но и все другие танки. Включая новейшие тридцатьчетверки и КВ. Об этом очень красноречиво пишет современный историк Владимир Бешанов в своей монографии «Танковый погром 1941 года».

Кстати, ещё один миф свидетельствует о том, что у немцев не было многобашенных танков. Это ложь, они были. И они их производили.

Немецкий многобашенный танк Neubaufahrzeug (Nb.Fz.) 40-ого танкового батальона специального назначения (Panzer-Abteilung z.b.V.40) на улице города в Норвегии.

Немецкий многобашенный танк Neubaufahrzeug (Nb.Fz.) в заводском цеху. В помещении также находятся танки Pz.Kpfw. III, его ходовые части и бронетранспортеры Sd.Kfz.250.

Многим современным историкам, публицистам и представителям общественности хотелось бы упростить картину начала войны. Свести все проблемы к простым шаблонам типа: немцы напали неожиданно (это не так), из-за упрямства и ошибок Сталина войска не были приведены в готовность (это тоже не соответствует действительности, директивы и приказы из Москвы были, и, согласно им, к 24 часам 21 июня все приграничные соединения должны были быть приведены в боевую готовность), у них была лучше техника и её было больше (как мы видели выше, это тоже миф) и так далее.

Желание мистифицировать прошлое неминуемо спроецируется на настоящее и будет способствовать строительству «воздушных замков» в будущем. А это дурновкусица. Кроме горечи потерь и поражений, как в 1941 году, такое мифотворчество ничего нашей стране и её народу не принесёт.

Вадим Бондарь