Ползучий захват: китайская экспансия дотянулась до Байкала

Несколько недель назад китайская компания «Чжунцзинсинь» объявила о намерении инвестировать в развитие туристической инфраструктуры на озере Байкал. Как сообщали СМИ, объем инвестиций китайской компании, намеревающейся работать в этом направлении совместно с российским туроператором «Гранд Байкал», составит колоссальную сумму – порядка 11 миллиардов долларов. Но, несмотря на очевидную необходимость развития туристической составляющей Байкала в частности и инфраструктуры в Восточной Сибири в целом, намерение китайского бизнеса еще больше усилить свои позиции в регионе может привести к серьезному усилению влияния Пекина на этой территории и дальнейшему её отторжению от России. 

Как сообщалось в официальном пресс-релизе, инвестиции китайского бизнеса являются прямым следствием договоренности Москвы и Пекина создать на Байкале «туристический центр мирового уровня». «Предполагается строительство не только современных туристических объектов, но и создание сопутствующей, основанной на современных технологиях транспортной и другой разветвленной логистической инфраструктуры в районах озера Байкал и прилегающих территорий», – говорилось в заявлении.

Тем не менее, в России данный проект был воспринят весьма неоднозначно, особенно в Иркутской области, страдающей от недобросовестной активности граждан КНР, которые массово загрязняют российские сельхозугодья, уничтожают сибирский лес и занимаются нечестной предпринимательской деятельностью. Об этом и многом другом «Колокол России» побеседовал с журналистом, экспертом Сибирской байкальской ассоциации туризма (СБАТ) Галиной Солониной.

Колокол России: Галина Валерьевна, что вы можете сказать о недавно озвученных планах относительно китайских инвестиций в развитие инфраструктуры Байкала? Действительно ли они нужны для развития местного туризма и означает ли это, что Россия таким образом расписывается в своей несостоятельности освоить Байкал собственными силами?

Галина Солонина: Конечно, инвестиции в развитие туристической отрасли на Байкале необходимы, поскольку туристическая инфраструктура здесь находится в зачаточном состоянии. Во многом такое положение сложилось по вине российского же бизнеса, который пока не горит желанием вкладываться в Байкал, а также федеральных властей, также обходящих развитие туристической инфраструктуры озера стороной. Более-менее крупные работающие на озере компании – «Гранд Байкал», входящий в коммерческие структуры бизнесмена Олега Дерипаски, и две региональные компании – «Истлэнд» и «Байкальская виза». А всё остальное  – это местный малый бизнес.

Что касается китайского проекта, то хотелось бы отметить, что мы, к сожалению, на данный момент не располагаем никакими подробностями относительно его реализации. Прозвучала ошеломляющая цифра – 11 миллиардов долларов, которая сравнима с пятью годовыми бюджетами Иркутской области. В то же время нет никакой конкретики относительно того, куда и на что пойдут эти деньги, какие объекты будут построены. И я, честно говоря, не представляю проекты какого масштаба могут быть реализованы, чтобы освоить все эти средства. Даже «Гранд Байкал», подписавший меморандум о сотрудничестве с китайским туристическим бизнесом, не может сказать, на что будут израсходованы эти суммы. Лично мне не удалось получить от представителей компании какой-либо конкретной информации.

При этом вполне возможно, что заявления о столь гигантских инвестициях являются административной игрой губернатора Иркутской области Сергея Левченко, в последнее время зачастившего с визитами в Китай. Однако никаких реальных проектов до сих пор озвучено не было, и общественность уже начала задаваться вопросом относительно целей вояжей главы региона. Быть может, те самые 11 миллиардов призваны продемонстрировать, что ездит иркутский губернатор к восточному соседу не просто так.

Галина Солонина

К.Р.: А могут ли разговоры о планируемом китайцами инфраструктурном суперпроекте быть информационным прикрытием для какого-либо другого их проекта, который, по тем или иным причинам, держится в тайне от СМИ?

Г.С.: Говорят, что где-то в Сибири есть несколько успешных проектов, реализованных на китайские деньги. Но в Иркутской области на данный момент таких примеров нет. Китайский бизнес в нашем регионе присутствует только в теневом, нелегальном секторе. Легального китайского бизнеса в Иркутской области не существует.

К.Р.: Как китайцы попадают на территорию региона и чем именно они занимаются?

Г.С.: Если посмотреть на статистику прибытия китайских туристических групп в Иркутскую область, то можно увидеть, что у нас летом находятся одномоментно более 6000 туристов из КНР. Но обслуживается нашими турфирмами только одна треть от них. Две трети – китайскими нелегальными предпринимателями. Дело в том, что между Россией и Китаем с начала 1990-х годов существует соглашение о безвизовом групповом обмене. Перед приездом групп нужно утвердить их списки в уполномоченном органе власти. Списками занимаются те туристические компании, которые прошли государственную аккредитацию.

Однако последнее время появился такой вид бизнеса, как «продажа» списков. Кто-то из китайцев в области может «попросить» утвердить список. Компания оформляет список с якобы туристами, а потом эти «туристы» по прибытии в Россию вливаются в китайские нелегальные структуры на территории Иркутской области.

При этом, если раньше большинство китайцев в регионе занималось торговлей, то сейчас многие ушли в нелегальный турбизнес, лесное, сельское хозяйство. Что касается последнего, то китайцы под разными предлогами либо арендуют, либо просто захватывают пустующую землю. Это постоянный процесс. Там размещаются теплицы, где они выращивают свою продукцию, которую удобряют опасными химикатами, запрещенными к использованию в России. Продукция этих теплиц продается в наших магазинах.

К.Р.: Объясните поподробнее, что значит захват? Как это происходит?

Г.С.: Дело в том, что в области много пустующих земель. По всей видимости, китайцы договариваются с главами местного самоуправления или местным сельхозбизнесом. Затем размещаются теплицы, а после этого там появляются китайские рабочие. Они работают вахтовым методом. В режиме безвизово-группового обмена они приезжают на срок до месяца. Приехали – и после этого растворились на просторах региона по теплицам или лесам. Через 30 дней выезжают в Китай, а на смену приезжает другая группа. И всё это благодаря «продаже» списков, когда под видом туристов фирмы оформляют очередную китайскую вахту.   

Кстати говоря, с принятием в 2016 году Минтруда РФ расширенного списка специалистов, которые могут работать в России без трудовой квоты, для китайцев в области появился новый вид деятельности – организатор путешествий.

И если цель ставилась легализовать деятельность иностранцев в этой сфере, то на практике получен противоположный результат, о чем российский турбизнес предупреждал чиновников: сектор теневого турбизнеса увеличился как минимум в два раза и нелегально захватывается рынок экскурсионных услуг. 

При этом стоит отметить, что в подобной деятельности заложена толика идеологии. Китайцы-гиды рассказывают своим туристам-соотечественникам, к примеру, о том, что Байкал – это исконно китайская территория. Идет искажение информации, нашей истории.

При составлении туров китайские нелегальные предприниматели пользуются плохим транспортом, селят своих сограждан в дешевых гостиницах, плохо кормят. А в ответ на возмущения со стороны туристов винят во всем русских, якобы у русских всегда такой беспорядок. И вот это представление о России потом по «сарафанному радио» разносится по китайскому обществу. Таким образом, нелегальными гидами-китайцами, по сути, создается негативный и уничижительный образ России.

О том, что нелегальный китайский бизнес не платит налоги, можно и не говорить – это очевидная вещь. Зачастую деньги, заплаченные китайскими туристами, даже не пересекают границу, они полностью остаются в Китае.  

К.Р.: Кстати, а как местные жители в Иркутской области относятся ко всей этой китайской теневой активности? Имели ли место конфликты на национальной почве?

Г.С.: У нас бывали такие случаи, когда много китайцев работало в строительной отрасли. Тогда конфликты действительно были, поскольку строительный бизнес разворачивается в крупных населенных пунктах. А, к примеру, нелегальный лесной бизнес находится вдали от цивилизации, там просто нет площадки для конфликта.

Но вот с китайскими гидами у их российских коллег регулярно возникают конфликты. Не так давно китайские нелегалы в аэропорту напали на нашего гида-китаиста, и девушку выручила только подоспевшая охрана. Она пыталась сфотографировать, кто встречает рейсы из КНР. Иркутские гиды ведут сбор такой информации, чтобы потом предъявить в правоохранительные органы в качестве доказательства регулярного характера незаконной предпринимательской деятельности китайцев. Не всегда это оказывается безопасно.    

К.Р.: В одном из своих материалов для СМИ вы сказали, что в Иркутской области уже появились населенные пункты, где власть фактически принадлежит китайским бизнесменам. Можно поподробнее, что это за пункты, какова там ситуация и что происходит?

Г.С.: Я не могу сказать, сколько их в действительности. Информация эта не афишируется. Например, в Шелеховском районе есть село Шаманка. Там в своё время был дававший работу местным леспромхоз, который затем был куплен китайскими предпринимателями. И с тех пор ситуация сильно изменилась. Местные после этого были уволены, остались только водители, которые вывозят для китайцев лес. Все остальные работники – китайцы. Их бизнес не заинтересован в том, чтобы хоть как-то поддерживать местное население. Раньше леспромхоз нес социальную нагрузку, в том числе обслуживал паромную переправу в село (автомобильной дороги туда нет). Теперь приоритет отдается «китайскому лесу» – сначала идут большегрузы с пиломатериалами для вывоза в Китай. А местные могут стоять часами и ждать, пока перевезут все эти машины.

К.Р.: Галина Валерьевна, возвращаясь к Байкалу. Как, по-вашему, может ли создание туристического кластера привести к своеобразной «китаизации» Байкала? Ведь при реализации масштабных инфраструктурных проектов китайцами –  кафе, ресторанов, торговых центров и прочего, следует полагать, что и обслуживающий персонал там тоже будет китайским. Возможно ли в таком случае появление какой-то отдельной закрытой и совершенно автономной китайской общины на Байкале в рамках кластера?

Г.С.: Думаю, что так оно и будет. Будет своеобразная закрытая структура. Подобную структуру в области мы уже имеем среди корейцев. Но у корейцев нет таких больших планов, как у китайцев.

Надо учитывать, что китайцы очень законопослушные. И если бы перед ними были поставлены жесткие рамки, они бы в них и работали. Но их нет, и никто их, судя по всему, выставлять не намерен. 

К.Р.: Что касается самого Иркутска, существует ли в городе китайская община?

Г.С.: Конечно. И это очень закрытое сообщество, мы знаем о них очень мало. Но абсолютно точно то, что у них есть бизнес, который поступательно растет. У них уже есть гостиницы, рестораны – и в Иркутске, и на Байкале.  Они активно скупают землю.

Приведу пример. Есть один здешний китаец – владелец нескольких гостиниц. Он формально женат на гражданке России. При этом у него есть большой коттедж, где живет еще неустановленное количество китайцев. И вот такие «общинки» между собой активно взаимодействуют, и их не так мало, как нам кажется. У них есть даже доходные дома, где они сдают квартиры самим россиянам.

Многие из китайских предпринимателей живут в России с фиктивными браками. Большинство браков между китайскими мужчинами и русскими женщинами – фиктивные. За это «жене» платится определенная сумма. Она подписывает документы. Когда требуется – исполняет какие-то официальные формальные функции, связанные с бизнесом «супруга»-китайца. В том числе благодаря этому китайская диаспора растет и становится сильнее и влиятельнее.

К сожалению, переломить этот тренд очень сложно, учитывая, что китайцы едут в российские Сибирь и на Дальний Восток, тогда как русские наоборот покидают эти земли. 

К.Р.: Галина Валерьевна, хотелось бы поинтересоваться относительно местной молодежи. В одном из своих постов на «Фейсбуке» вы посетовали, что дети из Сибири гораздо чаще бывают в азиатских странах, чем в европейской России. На ваш взгляд, почему так сложилось и в чем опасность такой ситуации?

Г.С.: Это сугубо ценовой фактор. Съездить в Москву из Иркутска в три раза дороже, чем в азиатские страны. Поэтому многие предпочитают отдыхать там. Наши сибирские дети, увы, не очень хорошо понимают нашу страну, они не осознают её масштаб, они не чувствуют её истории. Живешь в Иркутске – а что такое Иркутск в масштабе всей России? Некоторые дети лучше знают какой-нибудь Далянь или Нячанг, чем Москву или Питер. И нам нужно что-то объединяющее, потому что страна будет распадаться именно по таким местам. Не в нашем поколении, но уже в следующем, когда наши дети вырастут и не будут понимать, что для них Москва. И в чем вообще смысл нашего единства, если мы отдыхаем в Таиланде, ведем товарооборот с Китаем.

К.Р.: Занимаются ли китайцы с сибирской молодежью, привлекают ли их в свои ВУЗы, в учебные программы?

Г.С.: Наши вузы активно сотрудничают с китайскими учебными заведениями. Проводится обмен студентами. И у нас очень много китайских студентов, которые активно изучают русский язык. И есть некое опасение, что они будут знать наш язык намного лучше, чем мы – их.

К.Р.: Не хотят ли наши студенты, побывавшие по обмену в Китае, потом уехать жить обратно в Поднебесную?

Г.С.: Понимаете, в чем парадокс. Люди, которые, в том числе путем обменов и стажировок хорошо узнали китайцев, относятся к ним с большей опаской, чем те, кто не знает практически ничего. Осведомленные люди говорят, что это очень сплоченная и целеустремленная нация, у которой большие виды на будущее. И на наши территории в том числе.

К.Р.: Какие настроения царят среди простых людей, есть ли чувство тревоги перед могучим восточным соседом? Или люди мыслят всё-таки позитивно?

Г.С.: Подавляющее большинство населения относится к китайцам индифферентно. С настороженностью относятся те, кто имел неудачный опыт ведения каких-либо дел с ними, тот же самый турбизнес, лесной бизнес, поскольку у нас есть целые поселки лесные, где у местных жителей нет работы, а в то же время в лесу активно ведется вырубка деревьев китайской нелегальной рабочей силой. Иркутская область – лидер незаконной вырубки и вывоза: более 50 процентов всей нелегальной вырубки в стране. И всё идет в Китай. Ну и сельское хозяйство, само собой. Когда началась борьба с китайскими теплицами, местное население активно информировало правоохранительные органы о местах их расположения.

Но пока до серьезных столкновений дело не доходит. Грубая сила – не китайский метод. Их тактика – постепенный, ползучий захват. Вслед за китайскими инвестициями в Россию прибудет еще больше китайцев. Постепенно русский и другие коренные этносы Сибири будут вымываться.

К.Р.: Как вы считаете, что нужно сделать властям, как федеральным, так и региональным для того, чтобы удержать Сибирь и Дальний Восток в составе России?

Г.С.: Первое – запрет продажи земли иностранным гражданам. Затем ввести всё-таки контроль за туристическими группами. Нужно устанавливать правила инвестирования, систему контроля за иностранными проектами на нашей территории. Необходимо менять таможенное законодательство, поскольку вывоз ресурсов (в первую очередь, леса) происходит просто бесконтрольно. Нужно держать ситуацию под контролем, а не отпускать её. В том числе борясь с коррупцией, поскольку нелегальный бизнес прекрасно себя чувствует именно там, где она процветает.

В заключение хочу сказать, что мы сами позволяем развиваться незаконному иностранному бизнесу в наших регионах, не устанавливая рамок, границ и норм. Стоит отметить, что в 90-е – начале 2000-х многие месторождения разошлись по рукам людей, причастных к власти. И очень популярный бизнес сейчас – это продажа китайцам участков недр, в том числе нефтяных. Недра непосредственно отдавать затруднительно, а продавать компании, владеющие лицензиями – это просто. Когда китайцы начнут вскрывать эти месторождения, Сибирь и Дальний Восток получат еще одну болевую точку. Об этом тоже стоит задуматься пока не поздно.

Беседовал Иван Прошкин