Степан Сулакшин: «Либеральная модель России несовместима с ее суверенитетом»

Эксклюзивное интервью автора идеологии «Третьей силы» «Колоколу России». Профессор рассказывает о будущем нелиберальном устройстве страны

Самый распространенный миф о  Сулакшине — «Сулакшин коммунист». Это не так. Просто профессор политических и физико-математических наук в 2011 году решил воспользоваться своими знаниями и в области политики, и в сфере математики одновременно. Результатом научного опыта стал вывод, что единороссы приписали себе в два раза больше голосов на выборах в Думу, чем получили на самом деле, а выиграла выборы КПРФ. За этот опыт Сулакшин попал в опалу, а значит, похоже, был прав. Вот с этих пор, многие причисляют его к коммунистам. На самом деле ученый вообще не любит всевозможных «измов» и к уютно устроившимся в Думе ленинцам относится без особых симпатий, хотя и разделяет отдельные их идеалы: справедливость, достоинство, равенство.

На днях «Центр Сулакшина» представил футуристическую модель устройства страны под названием «Желаемый облик будущей России», а наша газета опубликовала пространный отчет об этом событии, наполненный и симпатией к проекту, и скептицизмом по поводу его реализации. Тем не менее у нас сложилось чувство некоторой недосказанности. В самом деле, проекты такого масштаба, к тому же основанные на научных данных, в нашей стране сейчас встретишь редко. Политики пишут свои программы, чтобы понравиться народу, но ни один из них никогда не собирался исполнять предвыборные обещания. Степан Сулакшин и его научный коллектив подошли к вопросу принципиально иначе. Они взвалили на себя поистине неосуществимую задачу — научным путем просчитать путь к счастью страны (ученые Центра предпочитают более спокойный термин — успешность). Для этого были просчитаны сотни вариантов развития событий, а результат оказался «неожиданным»: чтобы Россия стала счастливой и успешной страной, нужно всего ничего — демонтаж существующего строя. А строй у нас, уже как четверть века, не меняется и называется это строй бесчеловечный социал-дарвинистский либерализм, основанный на рыбьем законе (большой пожирает малого), неравенстве и власти денег, которыми измеряются даже нематериальные ценности, такие, как свобода! На каждом этапе своего существования либерализм прикрывался популярными или просто модными веяниями в обществе, маскировался за текущими его настроениями. Сейчас, когда страну охватил патриотический подъем из-за Крыма и Новороссии, а вместе с ним замерещила перспектива более справедливого устройства общества и в России, по примеру ДНР и ЛНР, которые, по крайней мере, на словах провозглашают своими идеалами свободу и труд, либеральная идеология никуда не делась. Наоборот, она цветет и пахнет, так как глубоко укоренилась в структурах и законодательстве нашей страны. Фактически, либерализм — форма государственного управления в России. Мы сколько угодно можем поддерживать Новороссию, жаловаться на рост цен, митинговать — для либеральной модели это все божья роса — пусть у народа эмоции выгорают.  

Но Степан Сулакшин обратил внимание на сам корень зла и намерен демонтировать либеральную модель в России. Не потому, что ругать либералов сейчас модно и почти безопасно, а потому, что его коллектив просчитал, что именно в социал-дарвинистской модели заключена, как в кощеевом яйце, смерть России как государства. И эта смерть неотвратимо приближается. Сулакшин считает, что России нужно равновесие, справедливость и настоящие ценности, а не только одни монетарные стимулы, из которых уже четверть века состоит вся политическая жизнь в нашей стране. 

Разговаривая со Степаном Сулакшиным, чувствуешь, что человек свято верит в то, что делает, в отличие от либералов, которые в своем большинстве повторяют чужие заученные формулы, потому что других не знают. Либерализм, надо признать, часто принимается как идеология не потому, что человек в него верит, а в угоду неправильно понятому общественному договору, а к таким людям всегда будут претензии из-за их фальшивой сути. Но если бы это касалось только их самих!

«Колокол России»: — Здравствуйте, Степан Степанович. Для начала расскажите нашим читателям о вашей модели желаемого будущего России. Хотелось бы услышать сжатую версию вашей концепции.

Степан Сулакшин: — Что нас не устраивает на сегодня, от чего мы отплясываем? Не устраивает неудачная, неэффективная модель страны. Как устроены финансы, отношения собственности, производства, распределения, потребления, административно-государственное устройство, территориальное устройство, образование, армия, культура, наука, здравоохранение, экология, внутренняя и внешняя политика. Это и называется «модель страны». Возьмем для примера либеральную модель. Для либерала главный враг — государство. Поэтому он его хочет свернуть. Что значит свернуть государство? Это значит отменить функции государственного контроля и регулирования, распределения и управления. Все это, по мысли либерала, надо отдать частному сектору, частным финансам. У нас государственной собственности в стране осталось 10–20% — такие вот огрызочки. А все остальное — это уже не государство. К чему это приводит, мы видим на примере Украины: когда возникают частные армии, олигархи определяют, кто станет президентом, какова будет судьба страны. Второе, что делают с Россией либералы, — сокращают ее ресурсы, объем госбюджета. В России сейчас рекордно-низкий госбюджет, менее 30% от ВВП. Кроме того, в Думе запланировано сокращение бюджета на 10%, по предложению президента и правительства, а также запланировано ежегодное сокращение бюджета еще на 5% в течение ближайших трех лет. Даже в Америке больше, а в мире приняты цифры от 50% до 70%. Если у государства нет денег, значит, оно не может обеспечить финансирование науки, культуры, здравоохранения, образования, а также инноваций в областях, которые рискованны и малодоходны, оно, наконец, не может обеспечить должным образом армию, т.е.  обеспечить безопасность. Сейчас мы видим нисходящую кривую сокращения госбюджета, которая когда-то пересечется с нулем. И России больше не будет. В такой ситуации сокращение койко-мест в больницах мгновенно вызывает рост заболеваемости, сокращение инвестиций в производство мгновенно вызывает деформацию отраслевой структуры. И страна в каждой из сфер своей жизни деградирует. У человека деградация вызывает болезнь и смерть, а для страны она грозит кризисом и развалом. Либеральная модель, которую я кратко описал, — реальность. Ее исповедуют эксперты, которые работают с правительством и президентом, само правительство, и даже президент перед иностранными СМИ говорит, что он «главный либерал». Фактически, либерализм — политический выбор нашей страны. И я с таким выбором согласиться не могу и мой исследовательский коллектив — тоже. Потому, что мы понимаем, насколько это угрожает России.

«КР»: — Кстати, как сообщает правительство, нас ждет еще один виток либерализации экономики…

С.С.: — Это еще один оборот удавки вокруг шеи России.

«КР»: — Минуточку. Кто они — конкретные адепты либерализма? И главное, каким образом можно его изжить. Удалять либералов из власти, высылать из страны, расстреливать? Мне кажется, что для процента либерального сознания в обществе, которое, по вашим словам, вредит стране, недостаточно Чубайса, Медведева, Дворковича — разумеется, фигур очень тяжелых, мастодонтов, можно сказать, но все же они – не весь народ. Где же искать это «призрак либерализма»?

С.С.: — А я никогда не утверждал, что дело в трех-пяти, как вы выразились, мастодонтах. Проблема в том, что за 25 лет в стране сформирована либеральная модель, принята либеральная конституция, которая устанавливает соответствующие порядки и правовые механизмы в стране: минимизировать государство, частный сектор, наоборот, максимизировать, отрыть ворота, раствориться в Западе и мировой экономике… Но ведь Западу от нас нужно только сырье. Наши люди, счастье наших детей и их будущее ему совершенно не нужны, равно как наши танки, самолеты, ракеты. По этой формуле страна за четверть века деформирована до состояния уродства. Либерализм, таким образом, не несколько либералов-мастодонтов, а вся система страны, начиная с Конституции. Чтобы вывести страну из этого состояния, нужно поменять Конституцию, поменять идеологию, поменять сознание — массовое и, особенно экспертное. Поменять систему образования: уже четверть века преподаватели по переводным книжкам с Запада промывают мозги нашим студентам и аспирантам. Люди выходят из учебных заведений, даже становятся кандидатами, профессорами, но, кроме пары слов вроде «демократия» и «либерализм», ничего знать не хотят! Они не хотят видеть новых научных представлений, забыли, что такое кейнсианство, забыли о том, что государство должно отвечать за все результаты развития, контролировать все процессы, в том числе частный сектор. Почему-то у людей сложилась мысль о том, что государство или приказывает и к стенке ставит, или вообще ничем не должно заниматься. Но государство пишет законы, оно создает правила игры для того же частного сектора! Например, в Америке государство запрещает инвестиции в страну, которые могут ослабить суверенитет США. Там запрещен экспорт  нефти, потому что страна, прежде всего, экспортирует высокотехнологичные продукты с высокой добавленной стоимостью, выигрывая мировое экономическое соревнование. У нас же государство этим не занимается. Оно ликвидировало валютный контроль, монополию внешней торговли, контроль движения капитала. И каков результат? За 20 лет, по оценкам Центробанка, из страны выведено минимум 700 млрд долл! Россия — дойная корова, а они на Западе сидят, радуются, и страну нашу за сиськи дергают. И все это делается под благовидным предлогом внешних и частных инвестиций. Но у нас коэффициент валовых накоплений — процент инвестиций относительно ВВП — всего 17%, а в Китае — 46%! Инвестиции в страну не идут, идет выкачивание денег. Все дутое развитие, о котором говорят уже 15 лет, — это просто рост цен. Вот сейчас упали мировые цены более чем в два раза, а у нас доходы от нефти и газа составляют 60% бюджета, вот и считайте: наш бюджет съежился на 30 процентных пунктов. Отсюда секвестр бюджета, сокращение госслужащих, сокращение федеральных программ.

«КР»: Последние полтора два года, как принято думать, Россия резко пошла вверх, несмотря ни на какие санкции и т.п. Так принято думать — на фоне «Русской весны», обретения Крыма, борьбы за Новороссию мы стали лучше. Климат в стране поменялся, появилась надежда, люди поверили, что страна на что-то способна. Я не утверждаю, что в российской экономике это тоже так, но все же, неужели все так плохо? На конференции-презентации вашей модели этот подъем намеренно или случайно в расчет не принимался. Тем не менее я уверен, что психологический климат страны, влияет на ее успешность во всех областях.

С.С.: — Давайте я вам помогу.

«КР»: — Давайте.

С.С.: — Да, нас часто об этом спрашивают. Почему вы все видите через черные очки? Почему вы критикуете? Почему не видите успехов в развитии страны? Почему вы не видите ее светлого будущего? Отвечаю. Во-первых, что это за ваше утверждение: «мы стали лучше»? В чьих глазах? По каким критериям мы стали лучше? Согласно социологическим данным, за последние годы отношение к России в большинстве стран ухудшилось. Оно ухудшилось в ООН, в Совете безопасности ООН, в ОБСЕ, нас попросили из «большой восьмерки», Россию едва  допустили на заседание «большой двадцатки», а президент оттуда досрочно уехал по какой-то причине. То есть дела у России, с точки зрения других народов, не лучшие. Правда, это мнение не разделяет Индия и Китай. Там отношение к России улучшилось, потому что она неожиданно пошла наперекор 25-летнему американоцентричному тренду. Россия присоединила Крым, держит  удар Запада, который ее обвиняет в незаконных действиях на востоке Украины, и этот антиамериканизм (прошу заметить, не системный, а контрсистемный) вызвал уважение в Индии и Китае. Во всем мире — наоборот. Почему этот антиамериканизм внесистемный? Да потому, что все внутренние системы России — финансовая, образовательная, оборонительная — десуверенизованы! За примером далеко ходить не надо: у нас рубли эмитируются только под поступающие в страну доллары, а это значит, что эмиссией Центробанка управляют из-за рубежа. Кроме того, падение валютного курса рубля, который ударил по населению, увеличив инфляцию в три раза, и поднял цены при падающих заработках — это дело рук Центробанка. Почему? Как сказал президент, по советам лучших мировых экспертов. Девальвация рубля нужна для того, чтобы поддержать экспорт сырья из России. Мы же сырьевой поставщик. Россия перешла на свободный плавающий валютный курс рубля. Но курсом управляет кто? Центральный банк? Нет, потому что ему велено «не палить деньги» (Кудрин уже спалил в свое время 200 млрд долларов) — нечего уже палить, на самом деле, «подушка безопасности» уже на исходе, она за год уменьшилась на треть: с 490 до 360 млрд долларов. Так вот, управляет валютным курсом рубля не Россия, не суверенный механизм. Почему? Потому что Фрадков подтвердил следующую схему: на валютной бирже спекулируют иностранные инвестиционные фонды. И не является большим секретом, что их накачивает деньгами Федеральная резервная система США. А курс рубля, который управляется не из России, влияет на 18% российского ипортизированного ВВП — продукты потребления, компьютеры, станки, трубы, лекарства — оборонно-значимой комплектации. Поэтому либеральная модель России несовместима с ее суверенитетом! И спрашивается, если механизм управления страной не суверенен, то чьи национальные интересы он реализует? России? Нет, конечно. Он реализует национальные интересы тех, кто определяет валютную выручку и рублевую эмиссию в стране, кто определяет валютный курс и импортно-экспортное соотношение потоков, уровень жизни, инфляцию. На сегодняшний день, это США. Но простите, я хочу жить в стране суверенной, чтобы меня и моих детей защищали мой президент, мое правительство, мой парламент, моя армия.

«КР»: — Ну, по крайней мере, в армии я уверен.

 С.С.: — По численности российские вооруженные силы сопоставимы с американскими, но бюджеты отличаются в 10 раз, даже если у нас военная техника дешевле в два раза. Безопасность страны специалисты исчисляют количеством солдат и танков на квадратный километр или на километр границы, и эта величина абсолютная, а не относительная. Так вот, безопасность нашей страны, исходя из этих показателей, специалистами оценивается как примерно 20% от боевой мощи Советского Союза. И это тоже результат либерального сворачивания государства.

«КР»: — Давайте вернемся к вопросу «что делать?», какими методами избавляться от либерализма в России?

С.С.: — Если человек болен, ему надо дать лекарство. То же и со страной. Реанимация и реабилитация основных деформированных институтов страны абсолютно необходима. Как это сделать? Прежде нужно вернуть рублевую оборотную денежную массу, ведь из оборота изъято около 100 трлн рублей. Представляете, работает фирма, и вдруг из ее оборота изымают три годовых оборотных объема. Фирма просто умрет. Примерно это и сделано с Россией. Эти деньги вернуть может и должен Центробанк России. Для этого надо поменять закон «О центральном банке», а по-хорошему нужно поменять Конституцию, потому что в нынешней ее редакции написано, что Центробанк принимает свои решения независимо от всех остальных органов власти.

«КР»: — То есть, как бы является отдельной ветвью власти?

С.С.: — Да это вообще неизвестно что! Это филиал Федеральной резервной системы США. Безумная политика, которую он ведет, наносящая колоссальный ущерб нашей стране, считать национально-ориентированной просто невозможно! Мы провели анализ деятельности Центробанка России — расписали по пунктам, чем он занимается и чего добивается западный альянс, борясь с Россией, давя на нее, изолируя… Слева Центробанк, справа Запад — цели и результаты совпадают! А теперь читаем статью 275 УК РФ «Государственная измена», которая говорит о том, что те, кто оказывает финансовое или иное содействие иностранным государствам, осуществляющим деятельность против национальной безопасности России, квалифицируются как уголовники, совершившие государственную измену. Центробанк России один в один попадает под эту статью. Поэтому Центробанк должен быть реорганизован.

Должна быть изменена структура собственности в стране. Согласитесь, если у государства нет ничего – ни стола, ни стула, ни доходов в бюджет, может ли такое государство быть? Не может. Значит, долю госсобственности в стране нужно сделать оптимальной. Это должен быть не ноль, но и не 100%. А какой? По нашим расчетам, это около 50—60, а сейчас она составляет 10—20%. Имущество должно быть консолидировано, прибыль должна поступать в бюджет, на общественное потребление, на нужды армии, медицину и т.д., а не за рубеж. В 2014 году поставлен абсолютный рекорд утечки капитала — 150 млрд долл! На 2015 года прогноз еще выше. Сколько это можно терпеть? Вам понравится, если вашу квартиру будут грабить каждый год? Унесут украшения жены, вашу заначку за шкафом. Вы же не будете это терпеть. А когда страну грабят на наших глазах, а правительство твердит, что никакой валютный контроль не нужен, что хотят экспортеры, импортеры и банки, то путь и делают. С какой стати? Финансовая система должна быть иной. Она должна мотивировать частный капитал. И мы не говорим, что нужно экспроприировать экспроприаторов, всех к ногтю — это полная глупость. Частный капитал стране нужен, он динамичен, он инициативен, он иногда оправданно рискует, когда речь идет об инновационных разработках. Но его частный интерес надо согласовать с общественным и государственным.

«КР»: — Каким образом это сделать?

С.С.: — Предположим, у кого-то есть лишний  1 млрд долл. Куда он их вложит? Президента страны должно волновать, куда частник вложит этот миллиард. Например, в станкостроительный завод, потому, что у нас 99% всех станков — импортные. К тому же в условиях санкций мы оказываемся без станков, в том числе и в оборонке. Но он — частник, он со своими деньгами что хочет, то и делает. Поэтому ему нужно создать условия. Надо ему сказать: вложи, частник, в этот завод свой миллиард, потому что государство туда вкладывает миллиард из своего кармана и уменьшает твои риски в два раза. К тому же такое обоюдное вложение уменьшает налог, и твоя прибыль увеличивается. А если будешь вкладывать не в конкретный продукт, а в сырье — то там будет уже другой налог. Это называется мотивационное управление. Это делается во всем мире, кроме нас.

 «КР»: — И в это виновен наш либерализм?

С.С.: — Либерализм, как мы доказали, стоит в одном ряду с такими понятиями, как расизм, только он называется «социальный расизм», он схож с колониализмом, потому, что нашу страну доят, и, наконец, он совсем недалеко от фашизма. «Социальный расизм» — это двусортность людей, антропологическое неравенство. Я богатый, я более достойный и качественный, я изберусь в Госдуму и приму законы, которые максимизируют мои доходы. Например, плоская подоходная ставка что означает? То, что нищий и олигарх платят одинаковый процент. А на деле — не так. Потому, что нищий платит с зарплаты 13%, а олигарх живет не на зарплату, а на бонусы и доходы с бумаг, а там коэффициент меньше. То есть шкала налогообложения, на самом деле, регрессивная. Кто принял это закон? Те, кто купил и провел лоббистов своих интересов в Госдуму и Совет Федерации. Расизм к этому имеет следующее отношение: под всем этим лежит совершенно неприемлемая, бесчеловечная, звериная дарвинистская философия — разносортность людей. Медведев, например, — он, похоже, простой человек, — сказал откровенно: «бедный не может быть свободным». То есть свободным, в его понимании, может быть только богатый человек. А тогда для кого писана Конституция России, которая гласит, что «права и свободы человека — высшая ценность». Для богатых? Еще чуть-чуть и это превосходство одних над другими — за счет богатства и административного ресурса — превратится в современную форму рабовладения. Социальный расизм — это современное явление, он появляется на наших глазах. Приватизированное государство как высшая  ступень так называемого корпоративного государства. Колыбелью этого явления стала Россия. И когда мы видим, что руководители страны, по их словам, «таргетируют инфляцию», а сами девальвируют рубль и увеличивают эту инфляцию в три раза — они что хотят с народом, то и делают! Но это не их кухня. Это наша родина.

«КР»: — В вашей модели есть много отличных и привлекательных ключевых слов: «суверенность», «устойчивость», «реальные права и свободы», «справедливость», «нравственность», «цивилизационная идентичность», «уверенность в будущем», «творчество», «эффективность», «ответственность и порядочность государства». Тем не менее эти хорошие слова весьма абстрактны. Но они соседствуют со вполне конкретными предложениями довольно жесткого свойства: возвращение смертной казни, главенство православия и русского народа над другими конфессиями и народами, населяющими страну. Это, кстати, противоречит нынешней Конституции.

С.С.: — Полнейшая глупость. С моделями вроде «русские — государствообразующий народ» или «православие — государствообразующая религия» мы расстались очень давно. Потому, что это не для России. Это вбросы тех «простых» людей, у которых простота хуже воровства, или просто недалеких людей. Или тщательно сфабрикованные разработки, которые внедряются в общественное и экспертное сознание.

Эти гиперболизированные формулы — это формулы о том, как развалить страну. Для этого надо заявить, что есть некто главный — первосортный; и все остальные — второсортные. Чем в России и занимались 25 лет чудаки, которые называют себя русскими националистами или даже русскими нацистами. Чем русский нацист отличается от немецкого — никто сказать не сможет. Это первое. Второе: чтобы развалить страну, нужно вбить клинья между религиями, например, выделить православие как конфессию, которую патронирует государство, а все остальное — чепуха.

Слово «Russian» в английском языке означает и гражданство, и этничность — русский по крови. В нашем проекте Конституции «русский» — слово для двух конструкций: русский — относящийся к русскому этносу и русский — как гражданство, поэтому его не хватает. Нужно еще слово российский. «Русский народ и все российские народы»… Раньше, когда мы искали эту формулу, без оговорок никогда нельзя было обойтись. Деликатный человек должен был говорить «российский», вместо «русского» — российская цивилизация, вместо русской цивилизации. А в английском, например, никаких проблем — «Russian Civilization». А нам было нельзя, потому что, помимо русского этноса, у нас живет масса других, и, говоря русская цивилизация, мы их как бы выталкиваем. Но на русском народе лежит огромная ответственность, потому что он — большинство, он перемешивает всю нашу разнородную страну. Он скрепа не потому, что это преференция, а потому, что это дополнительная нагрузка. Если бы русские не шли в Отечественную войну на передовую страна бы не выстояла. И погибло их больше всех, потому что повторяю – быть русским это не преференция. Потому, нужно искоренить вообще любые попытки превосходства русского народа над другими. А вот русскость. Как цивилизационная среда – тут другое дело. Русский язык, культура, русская российская цивилизация. Здесь первичность для нас бесспорна. Достоинство, ответственность историческая обязанность русского народа в другом. Помните, как малые народы приходили к нам спасаться от геноцида — к белому царю, под российский флаг, под защиту русских штыков. И Россия, русский народ сохраняли за ними формы местного самоуправления, местные верования. Это все невероятная ценность для нашей страны. Деликатность, ответственность и нагрузка на плечах русского народа за страну, вместе со всеми другими — вот наша формула. Но когда русский человек бьет себя в грудь и кричит, что я русский, я православный, но чхать хотел на всех остальных — эта мина, заложенная под нашу страну. Русская идея – это не русская идея. А идея всечеловечества, русской жертвенности. Россия, не мононациональная держава, хотя и с явным большинством русского этноса, это поликонфессиональная и полиэтническая страна. В ней формулы должны звучать намного ответственнее, чем нам приписывают. Русская российская цивилизация. Русский и все братские народы, создавшие свою общую Родину. Православие и все традиционные российские конфессии и верования, внесшие вклад в развитие русской российской цивилизации. Вот эти формулы, действительно, наши.

«КР»: — Из всего вами сказанного можно сделать вывод, что вы хотите заменить «плохой либерализм» «хорошим либерализмом». Насколько я далек от истины?

С.С.: — Очень далек. Совсем все не так. Любой «изм» — это, как правило, полюсное, крайнее, экстремальное решение. Мы вообще отказываемся от «измов» и ставим перед собой задачу обеспечить успешность страны. Это означает успешность реализации всех целей, поставленных перед страной: демографических, финансовых, влияния в мире, достижения человеческого счастья, народосбережения и т.д. — все они должны одновременно реализоваться. Это вопрос выбора политиками определенных параметров, которые они хотят развивать. Их около 80-ти. Вот выбирали они минимизацию госсобственности — получили уродливый либерализм, который мы имеем сегодня. А мы предлагаем по всем этим 80-ти осям выбрать решения, которые бы привели к максимальной успешности: максимум здоровых людей, максимум людей образованных, максимальный прирост ВВП, минимальная инфляция, минимальная смертность и т.д. И эти расчеты мы провели. Не надо играться с «измами», надо выбрать такие значения управляемых государством параметров устройства страны, которые приведут к максимальной успешности. В нашем проекте Конституции написано: «предпринимательство — это вид трудовой деятельности». А разве не так? Бизнесмен что, не управляет, не организует, не решает творческие задачи? Банкир что, не работает? Работает. Но вся штука в том, что конфликт труда и капитала, который не удалось решить с марксовых времен, совершенно материален: вот, собственник, вот, наемный работник, вот, добавленная стоимость, которая делится между собственником и работником. От того, как она делится, зависит гармония в обществе. В России есть перекос в пользу собственника, а работнику платят только затем, чтобы с голоду не умер. Зарплаты у нас в 2—2,5 раза меньше, чем экономически равновесно и оправданно. Государство, и только оно, может отрегулировать этот перекос — дать работнику справедливую оплату и справедливую премию. Это называется «социализация собственности». Собственность вроде бы частная, но работает на общество, на большинство трудящихся, на госбюджет, который свои блага отдает обществу. Революционеры хотели всех буржуев поставить к стенке. Мы говорим иначе: частники — тоже люди и понимают, что на том свете будут держать ответ. И предприниматели нас поддержат, когда не вранье будут про нас слушать, а почитают наши книги и уверятся, что наша система отношений «собственник — работник» — гармония, а когда таких систем становится десятки, сотни, тысячи — уже симфония. Это и есть модель будущего страны. И мы полностью уверены, что эта модель «на правильной стороне истории». Это не только предложение нашей стране, а всему миру. Главное тут, что все мы — люди разные, но единственное равное что нам дано — это человеческое достоинство. Как это реализовать, мы в деталях и выписываем. Это и есть модель.

«КР»: — Смущает только одно: слишком глубоко копаете. Вам нужно сначала демонтировать тысячелетние устои, изменить Конституцию, изменить сознание, все изменить. По формуле «до основания, а затем»? Это ведь задача на столетия. Кроме того, вы говорите про гармонию, равновесность и даже идеал, как будто на дворе серебряный век и все мы тут поэты-символисты. Где вы в России видели гармонию и равновесие? Наоборот, вся русская быль состоит из сплошных перекосов. Кроме того. Концепция слишком широкая: надо изменить — все! Но ведь с чего-то надо начинать, двигаться от простого к сложному…

С.С.: — Много вопросов. И несколько посылов я не могу поддержать. Во-первых, когда это жизнь в России состояла из одних перекосов? Никогда этого не было, за исключением последних 25-лет. Когда разрывы накапливались, всегда случалась какая-нибудь революция. Во-вторых: формула «до основания, а затем» применяется к нам недобросовестно. Да, мы копаем до основания, потому что нам нужно понимать все до точки. Руководствуясь глупыми, научно-невыверенными вещами и брать на себя ответственность по переустройству страны нельзя. Поэтому нам пришлось разбираться в 72-х возможных государственных политиках — на каждую из них по пять-шесть целей, на каждую цель — по десятку проблем, на каждую проблему по нескольку решений. То есть на каждую политику несколько сотен когнитивных точек проникновения. Этим наш коллектив и занимался. Представьте этот объем. Мы завершили эту каторжную работу. Наш проект конституции «весит» 400 человеколет. И только после этого мы обрели право говорить, что мы научно, достоверно можем судить, что не так, что должно быть и как к этому перейти. Идеал — это не удел поэтов. В нашем понимании — это абсолютно управленческий атрибут, который применяется для формирования ценностей избранных обществом. Только эти ценности могут формировать цели развития. Ведь если ты не знаешь, где добро, а где зло, ты не можешь проложить курс. Поэтому идеал надо понимать не как идеализм, а как абсолютную ценность, которой, например, является человеческая жизнь. Труд — тоже абсолютная ценность, потому что если не труд, то рента, разбой, отъем и тот самый социальный расизм. Любовь мужчины и женщины — абсолютная ценность. Подозрения, что мы страдаем свойственным русской интеллигенции «душевным томлением», — чего-то такого хочется: то ли демократии, то ли осетринки с хреном — это не к нам. Сейчас мы завершаем исследование, которое называется «Алгоритм и сценарии перехода к будущей постлиберальной России». Можно пророчествовать, можно предсказывать, а можно — проектировать и конструировать это будущее. Вот этим, последним, мы и занимаемся. Наиболее оптимальный вариант, который гарантирует от угроз на этом пути, это так называемая «цезарианская модель». Что она означает? Примеров в мире достаточно. Скажем, руководитель страны, президент Путин, оглядев свою вотчину, говорит «Бог ты мой, что творится! Что натворили эти подручные либералы, а ну-ка их в сторону. А назначу-ка я Глазьева, Сулакшина, Катасонова…». И ведь народ поддержит! И президент поворачивает штурвал страны в сторону курса, который мы просчитали — сторону света, добра, правды, справедливости, нравственности. Такой самый благоприятный вариант возможен, хотя шансов все меньше и меньше. Какие другие теоретические варианты? Может расколоться элита. Например, часть элиты возьмет на вооружение нашу программу. Это будет называться дворцовым переворотом. Этот вариант не очень вероятен. Еще менее вероятен вариант, который предусматривает смену идеологии и властного режима через выборы. Чуровские методы мы вскрывали математически и поняли, что «Единая Россия» удвоила себе голоса и является партией-узурпатором. Я не буду перечислять все варианты. Но есть один самый тревожный и опасный — революция. Причем реализован он может быть двумя способами. О первом только что говорил Путин на коллегии ФСБ, ее готовит Запад и подпитывает «зеленой кашей». Ее адресаты тут достаточно хорошо отпозиционированы — оранжевая революция. Ее цель — дожать Россию в либеральное убожество до конца, чтобы через 10—15 лет она вообще исчезла. Но есть вероятность другой революции, когда народ реально расчухает, что с ним сделали, что с ним реально происходит, когда дойдет дело до края. А до края дойдет неизбежно при модели, которая сейчас у нас действует. И тогда это будет «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», как мы знаем из истории. Это реальная угроза. Этого никому не пожелаешь, с нею нужно бороться, ее нужно предупредить. Но каким образом? Можно так, как действует политический режим сейчас: затыкать рты, обвинять Сулакшина в глупости и сумасшествии только из-за того, что он вычислил своими «интегралами», что «Единая Россия» удвоила себе голоса, и закрывать глаза на то, что реально происходит. Но лучше, конечно, использовать ту самую «цезарианскую модель». Путин — волевой человек, мощная историческая фигура, и я действительно надеюсь, что он в какой-то момент увидит эту благотворную возможность и для него самого, и для России, которая пойдет по правильному курсу, уйдет от нынешней болезни и деформации. А наша задача, как ученых, этот путь проложить — вычислить риски, предложить проекты законов.

«КР»: — Ваша модель может в какой-то момент перейти в область реальной политики? Может ли случиться, что вы станете лидером партии, создадите новое крыло оппозиции? Кстати, исходя из того, что я сегодня услышал, вы можете стать уникальной партией, которая будет «в оппозиции к оппозиции» — то есть, идеологическим противником нынешней болотно-навально-либеральной оппозиции, а может быть, и не только ей? Короче, есть планы создать партию?

 С.С.: — Безусловно, да! Сейчас на моем рабочем столе «Российский манифест 2020», затем будет разработана политическая платформа и программа. Далее будет создана политическая партия. А потом идея, что называется, овладеет массами, появятся лидеры — повторю, что таким лидером имеет исторический шанс стать сам Путин. По окончанию партийного строительства начнется спокойное формирование на наших идейных основаниях новой власти в стране и тяжелейшая работа по ее переустройству. Мы уже сейчас видим этот путь в деталях. А если говорить о нынешней оппозиции, то на сегодня картина такая же смрадная и деформированная, как и во всех сферах. Есть властный политический режим, в котором преобладает непонимание процессов развития страны по существу, потому что обратные связи с народом разорваны. «Единая Россия» ничего снизу не приносит, а только ждет звонка из администрации президента. То же самое происходит и с другими партиями. Там работает императив воспроизводства себя во власти, поэтому реальная оппозиция — левая — превратилась в «оппозицию его величества». Смешно смотреть: коммунисты принимают ордена из рук «антинародного режима»! Уютно в Думе устроились, будут там до пенсии сидеть. Другой сегмент оппозиции, который называют «болотным», — его просто давят. Стране не хватает того, о чем мы с вами сегодня говорили — нас, третьей силы, партии, которая будет действовать в общих интересах. Которая не будет лоббировать саму себя или определенную касту: например богатых, или какую-то этническую группу, или интересы иностранцев, которые тут уже захватили все. Наша теория прозрачна и открыта, она позволяет говорить, что нравственное решение в интересах всех — возможно.

Беседовал Михаил Сарафанов