Каспий поделили, но какой ценой для России?
Туман - густой пар, водяные пары в низших слоях воздуха, на поверхности земли; омраченный парами воздух. Туман ложится по низам и по долинам. Туман стелется пеленою. Туман в глазах, я все вижу в тумане, мутно, темно, неясно, как в дыму. Пусто в кармане, а даль (а завтра) в тумане! Туман падает на заре росою, либо подымается облаками. Пустить тумана, задать тумана, пустить пыль в глаза, обморочить. В Лондоне туманы мороком стоят. У него туман в голове, мысли неясны, запутаны. И туманам пора приходить с синя моря долой… Туманная будущность, неизвестность… Туманить что, покрывать туманом; застить, не давая ясно видеть, показывать в тумане; омрачать; морочить; плутовать. Испаренья туманят воздух. Марево туманит даль. Пыль туманит зренье. Опасенья туманят надежду мою…
В. И. Даль. Толковый словарь живаго великорусского языка.
12 августа 2018 года в казахстанском Актау состоялся пятый Каспийский саммит, на котором присутствовали главы пяти прикаспийских государств — а именно Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркменистана. 20-летняя тянучка с разделом Каспия, на первый взгляд, закончена. В подписанной на саммите Конвенции о правовом статусе Каспийского моря было зафиксировано положение, что стороны получают права на добычу водных биоресурсов в пределах 25 морских миль прибрежного пространства. Национальный суверенитет будет распространяться на 15 морских миль плюс 10 примыкающих к ним рыболовных. Основная площадь водной поверхности Каспия остаётся в общем пользовании сторон, а дно и недра делятся между соседними государствами на участки и по договорённости между ними на основе международного права. Судоходство, рыболовство, научные исследования, прокладка магистральных трубопроводов осуществляется по согласованным сторонами правилам. И, что самое важное для нас, Конвенция фиксирует положение о недопущении присутствия на Каспии вооружённых сил внерегиональных держав. А мы помним историю последних месяцев о транзите через два казахстанских порта грузов для нужд американской армии в Афганистане, что попахивало военными базами США во внутреннем евразийском море. На этой идее поставлен крест — или нет?
Президент России Путин сказал, что «саммит действительно имеет неординарное, если не сказать, по истине, эпохальное значение». Действительно ли произошло событие, которое со временем войдёт в учебники истории?
Экспертные оценки
Сергей Михеев
Что, собственно говоря, считать историческим и эпохальным? Наверное, саммит в Актау — исторический с той точки зрения, что впервые после распада Советского Союза зафиксирован некий новый статус Каспия на уровне Конвенции, принятой всеми прикаспийскими государствами. Но сказать, что все вопросы решены, нельзя. Конвенция многие вопросы обозначила, но всё-таки их проработка и доработка будет, видимо, длиться ещё достаточно долго, может быть, даже годы на двустороннем и многостороннем уровнях. То есть выработка разных механизмов, решение тех положений, которые были фиксированы, будет достаточно долгой. И, я думаю, не очень простой.
Что касается определения статуса Каспийского моря, то, наверное, рано или поздно это надо было сделать. В этом была необходимость для стран южного Каспия, а именно Азербайджана, Туркменистана, Ирана, которые претендуют на разработку месторождений на южно-каспийском шельфе, на прокладку трубопроводов и т.д. Это для них было крайне важным. Было ли это важным для нас? Не знаю; может быть, с точки зрения того, чтобы этот процесс постепенно подходил к какому-то логическому завершению. Но в общем и целом какой-то жизненной необходимости для нас в этом не было.
Что касается вопроса безопасности. Да, конечно, важно обозначение пункта о военном присутствии на Каспии чужих для региона стран. И я надеюсь, что это даст возможность рано или поздно этот вопрос решить окончательно и бесповоротно. На уровне деклараций то, что прикаспийская пятёрка не заинтересована в присутствии третьих стран на Каспии, звучало и раньше. Это звучало и в ходе встреч на прошлых саммитах, и в ходе подготовки этого саммита, и в ходе встреч работников МИДов. Сейчас это прописано в Конвенции. Это, несомненно, шаг вперёд. Хотя сам по себе данный пункт в этой Конвенции немножко туманный. Там говорится о том, что страны прикаспийской пятёрки против присутствия военных баз и применения агрессии друг против друга. Но, вообще-то, это означает, что в случае, если будут размещены какие-то базы внерегиональных стран, которые будут декларировать, что они не хотят применять силу в отношении соседей — то вроде как это можно. К чему я это говорю? К тому, что формулировка должна быть чётче, а нынешняя формулировка соткана из каспийского тумана и оставляет для будущего некую лазейку насчёт того, что если военная база не нацелена на интересы соседних государств, то теоретически она может там присутствовать. По крайней мере, в случае смены режимов при желании такую лазейку найти в этой Конвенции можно. Другое дело, что, конечно, в любом случае за этим последуют всевозможные жёсткие шаги со стороны соседей. Но, тем не менее, если кому-то этого захочется, то это можно будет сделать. То есть нельзя сказать, что этот вопрос окончательно, стопроцентно и навсегда решён.
Недаром глава МИД Казахстана Кайрат Абрахманов сказал, что «Астана не станет размещать военные базы США на Каспии». Но пояснил, что «казахстанско-американские соглашения предусматривают железнодорожный транзит груза, необходимого для продолжения операций в поддержку афганского правительства». Вот это ровно то, о чём мы говорили — некая туманность и двоемыслие.
Что касается афганского транзита, то тут ситуация сложная. На самом деле афганский транзит как осуществлялся через ряд постсоветских стран, так и продолжается. Никуда он не делся. К Каспию этот вопрос стал иметь отношение после того, как этот транзит решили проводить через два казахстанских порта на Каспии, в том числе через Актау, в котором и шёл пятый саммит. Другое дело, что казахстанская сторона говорит о том, что через порты Актау и Курык будет вестись транзит только не летальных грузов для афганской операции. Но основная проблема здесь в том, что точно такое же соглашение по поводу транзита этих грузов имела при Медведеве-президенте Россия. Впрочем, в 2015 году Россия признала постановление о порядке транзита через территорию РФ вооружения и военной техники для международных сил содействия и безопасности в Афганистан утратившим силу, но то, что до украинского кризиса такой транзит был — факт. На что, собственно говоря, все бывшие советские среднеазиатские республики и ссылаются. Насколько я понимаю, в своё время без согласия России ни Таджикистан, ни Узбекистан своих соглашений по транзиту заключить не могли, потому что транзит без согласия России не имел бы никакого смысла. Поэтому они не прямо, но отфутболивают проблему нам: чем вы попрекаете? Тем, что теперь будут использоваться порты на Каспии. Но это не противоречит имеющимся соглашениям, и это действительно так.
Вообще на этом саммите было принято несколько решений, которые вызывают вопросы. Например, как бы декларируется возможность прокладки трубопровода по дну Каспийского моря. Речь идёт о газопроводе из Туркмении через Каспий в Азербайджан, а далее через Грузию и Турцию в ЕС, что, безусловно, создаёт конкуренцию турецкому потоку и другим нашим трубопроводам. Раньше РФ выступала против этого. Правда, аргументировала всё это вопросами экологии, сейсмичности и прочего. Достаточно жёстко выступал против этого и Иран. Когда-то была западная концепция южного энергетического коридора, в которую как раз этот трубопровод теоретически вписывался. С тех пор прошло время. Переоценены в меньшую сторону и запасы Азербайджана по газу, и запасы Туркменистана по газу, сейчас они оцениваются как гораздо более скромные. Может быть, это повлияло на позицию. Во всяком случае, на минувшем саммите и Россия, и Иран подписали Конвенцию с положением о трубопроводе. Известно, что Туркменистан и Азербайджан давно мечтают о таком трубопроводе. В любом случае, если они решат его делать, то просто это у них не получится. Но сам факт появления в Конвенции пункта, разрешающего такое теоретически, конечно, налицо.
Эта ситуация вызывает вопросы и по поводу российской, и по поводу иранской позиции. Иран довольно странно повёл себя на этом саммите. Иранцы согласились на определение территориальных вод. Раньше Иран требовал себе сектор — причём не маленький сектор, а 20-25% всего Каспия. Было понятно и раньше, что это требование заведомо невыполнимое. Теперь Иран устроили 25 миль (15 миль — территориальные воды, 10 миль — экономическая зона). Раньше иранцы на это не соглашались. Обычно иранцы не склонны уступать ни по каким вопросам. В данном случае они пошли на такой вариант Конвенции, который раньше вызывал у них неприятие. Кстати, президент Хасан Роухани (Рухани) на саммите дважды обратил внимание на то, что соглашения должны быть рассмотрены парламентом, намекая на то, что, если эти договорённости не будут выполнены, то иранский парламент возьмёт и ничего не ратифицирует. Кроме всего прочего, по вопросам безопасности Роухани сказал туманно, но тоже интересно: «Иран по вопросам безопасности ждал большего от этого саммита». Из чего я делаю вывод, что за кулисами саммита, ко всему прочему, на двустороннем и многостороннем уровнях имел место какой-то торг, возможно, так сказать, связанный с интересами, к Каспию прямого отношения не имеющими. Иначе вызывает удивление позиция России по трубопроводам, ещё больше удивляет позиция Ирана по вопросам раздела вод и дна, трубопроводу, безопасности и т.д.
Хотя по вопросам раздела вод и дна больше заявлений, которые надо будет ещё прорабатывать на двусторонней основе, чем окончательных решений. И главы государств достаточно прямо говорят, что работы будут продолжаться не один год. Осталось непрояснённость в связи со статусом Каспия в географическом смысле. Дело в том, что раньше споры шли вокруг того, что такое Каспий — озеро или море. Иран настаивал на том, что Каспий — трансграничное озеро. Соответственно, каждая из пяти стран могла рассчитывать на 20% моря со всеми нефтяными и газовыми месторождениями на дне. И вдруг почему-то принимается, как сообщил замглавы МИДа Григорий Карасин, странная формула: «Каспий — не море и не озеро». Вопрос важный. Потому что, если Каспий немножко море, то действует Конвенция ООН по морскому праву — 12-мильная суверенная зона у каждой страны и нейтральные воды посреди моря, которых сейчас нет. А если немножко озеро, то получается совсем другая конфигурация раздела. Что это значит — не море и не озеро? Подвисший вопрос? Да. Этот вопрос требует дальнейшей проработки. Если Каспий не регулируется ни морским правом, ни правом, касающимся трансграничных озёр, значит, надо вырабатывать какие-то собственные нормы права. Потому что пять стран, которые подписали Конвенцию, заявляют о том, что, кроме того, что есть моря и трансграничные озёра, существует ещё некий другой статус. То есть мы создаём прецедент в международном праве. Но просто заявить об этом мало, надо разработать особые, специально для Каспия, действующие нормы применения права на этом водоёме. Понятно, что мы можем в данном случае ограничиться пятисторонним согласием. Нам теоретически вовсе не обязательно одобрение ООН. Но практически это говорит о том, что надо ещё дорабатывать целый ряд соглашений по поводу раздела дна и всего, что с этим связано. Пока окончательной ясности нет. Может, она есть у тех, кто ведёт эти переговоры? Но на публичном уровне её нет.
Это очень волновало иранцев, потому что в случае, если Каспий является трансграничным озером, они могли претендовать на значительно более масштабный кусок каспийских ресурсов. Почему иранцы пошли на компромисс и здесь? Достаточно удивительно — иранцы обычно не склонны к компромиссу. Возможно, компромисс стал следствием того, что вообще ухудшилась ситуация вокруг Ирана. Например, на прошлом саммите были перспективы заключения Западом ядерной сделки с Ираном, снятия санкций. Сейчас ситуация для Ирана с точки зрения международной безопасности, отношений с Западом несомненно ухудшилась. Может быть, это как-то повлияло на позицию Ирана. Связь, возможно, и есть. Я не буду делать вид, что я её знаю, потому что я её не знаю. Но ещё раз повторю, что, возможно, речь идёт о неких закулисных сделках, разменах, которые к каспийской тематике отношения не имеют. Может быть, американцы собираются наложить санкции не только на Иран, но и на всех тех, кто с Ираном торгует нефтью и газом. Возможно, здесь прорабатывается компромиссный вариант, который может быть выгоден Ирану, призван стать какой-то альтернативой, каким-то выходом из этой ситуации. По крайней мере, форматом, облегчающим эту ситуацию. Кто знает? Может быть, в этой ситуации иранцам становится выгоден трубопровод по дну Каспийского моря — вдруг они подключатся туда или что-нибудь в этом роде? Я думаю, что этот вопрос дальнейших переговоров, но сам факт того, что иранцы пошли на уступки, просто так, с потолка взят быть не может.
Можно ли связать пакеты новых санкций против России, анонсированные конгрессом и госдепом США, с Конвенцией по Каспию? Теоретически можно связать что угодно с чем угодно, если есть желание. И Иран, и Россия сейчас оказываются в довольно сложной ситуации. Возможно, именно это обусловило определённые уступки и с нашей, и с иранской стороны. Но, другое дело, я не очень понимаю, какие дивиденды можно иметь от этих трёх оставшихся стран в этой пятёрке — Туркменистана, Казахстана и Азербайджана? Сказать, что через них можно решать все санкционные проблемы, было бы преувеличением. Кроме всего прочего, любые устные закулисные договорённости, очень часто оказываются ничтожными на практике, когда вступают в дело некие новые факторы. Пофантазировать на эту тему с конспирологической точки зрения, наверное, можно.
В заключение можно вспомнить название одной из книг Льва Николаевича Гумилёва, который много писал о каспийском регионе: «Конец и вновь начало». Я думаю, что эту формулировку можно применить вообще ко всему миру, к любому историческому периоду в любой исторической точке.
