Доктрины симулякров Америки

Идея о том, что все вокруг происходит по чьему-нибудь плану (чаще всего, коварному), стара как мир. Словом, лично меня раздражает всякого рода конспирология и теории заговоров, но привлекает идея долгосрочного прогнозирования. Ведь очевидно, что мир меняется настолько быстро, что предсказать, а тем более детально спрогнозировать поведение своих союзников, врагов, да что там греха таить – и своего родного электората – оказывается вовсе не такой уж простой задачей. Планы диктуются текущей обстановкой на ходу, иногда записываются на коленке и оформляются в доктрины, а затем объявляются государствами-нациями в переломные моменты истории.

Самоочевидно, что США сейчас находится в точке бифуркации, и необходимо обозначить новые долгосрочные планы и правила игры. Нынешняя доктрина Льюиса оформилась после терактов 11 сентября 2001 года. Согласно ей, США и Запад заносили на Ближний Восток «семена демократии». Создание подлинно демократического иракского государства должно было вызвать «цепную реакцию» и полностью изменить весь регион. По сути, это был «принцип домино», который использовался в 60-ые годы. Тогда Кеннеди заявил, что необходимо заплатить «любую цену» за то, чтобы Вьетнам не стал коммунистическим. В противном случае, по его мнению, советизация  угрожала всему региону Юго-Восточной Азии. Конец этой истории нам известен.  

В 1823 году заявкой на активное присутствие на карте мира стала доктрина Монро. В истории уже был прецедент разделения мира на сферы влияния – Тордесильясский договор между Испанией и Португалией. В рамках соглашения линией размежевания служил «папский меридиан», то есть моря и земли к востоку от этой черты отходили к королевству Португалии, а к западу — королевству Кастилии и Арагона (Испании). В 1820–1870 годы идея «исключительности» служила внутриполитическим инструментом, а «агрессивная бодрость», «топор и винчестер» были символами завоевания и освоения Западного полушария. И совсем не удивительно, что агрессивная  бодрость никуда не исчезла и в ХХ веке. Другое дело, что исключительность на время оказалось возможным присыпать нафталином и ненадолго упрятать в шкаф. И назвать это изоляционизмом.

Американскую исключительность, как доктрину, впервые обозначил Вудро Вильсон.

«Америка – единственная идеалистическая нация в мире. Сердце этого народа – чистое… Это великая идеалистическая сила в истории… Я, например, верю в судьбу Соединенных Штатов глубже, чем в любое иное из дел человеческих. Я верю, что она содержит в себе духовную энергию, которую ни одна другая нация не в состоянии направить на освобождение человечества», – провозглашал он в 1919 году, во время апогея Гражданской войны в России.

Естественно, такая позиция (начинавшая напоминать политическую теологию) и все «14 пунктов» Вильсона была воспринята странами-победительницами как попытка «диктовать Европе свои условия» и немедленно отторгнута. Американский истеблишмент также склонился к отходу США от активного участия в международных делах. И до Второй мировой войны ни одна буйна голова не покидала пределов Западного полушария. Лишь в 1941 году Франклин Рузвельт счел себя вправе заявить о четырех основных свободах, которыми обладают жители демократического общества: слова, религии, свободы от бедности и свободы от страха. Защищая эти свободы от нацизма, фашизма и японского милитаризма, США вступили во Вторую мировую войну, но, чтобы не допустить ошибок Вильсона, это было сделано на завершающей стадии. Далее был Фултон, доктрина сдерживания, вмешательство в Турцию и Грецию – доктрина Трумэна, и план Маршала. С доктриной Эйзенхауэра началась подчеркнуто мессианская стратегия противостояния тому, что позже будет названо «Осью Зла». Краткосрочную «разрядку» прервал Рейган, начав гонку вооружений и эпоху «Звездных войн». «Новый мировой порядок», придуманный Бушем старшим, просуществовал до 1991 года и распада СССР. Тогда Советский Союз отказался оказать Саддаму Хуссейну помощь и поддержал создание международной военной коалиции во главе с США. После этого зоной «жизненно важных интересов» был де-факто объявлен весь земной шар.

Холодная война закончилась, и дивный новый постмодернистский мир возник перед нами во всеоружии: виртуальная экономика, нехватка природных ресурсов, исповедование принципов «после нас хоть потоп», вместо труда во имя прогресса и на благо будущих поколений,  и обворовывание их же бесконечными внутренними займами.

Многие из доктрин США не прекращали действовать, когда силу приобретали новые, однако сейчас попыток разработать альтернативную стратегию и справиться с современными вызовами не наблюдается. Слишком удобной и ликвидной оказалась используемая уже более полувека демагогия пилигримов–демократов, пытающихся изжить «последних тиранов», и очистить, наконец, многострадальную Землю. Правда, из-за такой демагогии США попали на 49 место в мире по грамотности населения и на 28 место – по познаниям в области математических наук при 40 странах-участниках (The New York Times, Dec. 12, 2004). Зато Америка лидирует по количеству заключенных на душу населения, числу взрослых, верящих в ангелов, и по оборонным расходам.

Когда Никсон задавал вопрос: «Обладает ли американский народ достаточной моральной выдержкой и отвагой для того, чтобы справиться с ответственной задачей руководства свободным миром», – он немного спешил.

Действительно, актуальным стал он только в наши дни.

Демократические крестовые походы, теория демократического мира («демократии не воюют друг с другом») – еще один постулат-симулякр, успешно вписывающийся в современную политическую парадигму, которой, правда, доверяют далеко не все.

В наши дни голову поднимает социальный консерватизм. Си Цзиньпин в Китае, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции, Синдзо Абэ в Японии, Нарендра Моди в Индии, генерал Абдул-Фаттах аль-Сиси в Египте, Марин Ле Пен во Франции, Виктор Орбан в Венгрии – этот список можно еще долго продолжать… Перечисленные «режимы» отважно и наощупь пытаются  найти собственный выход из запутавших мир в Гордиев узел геополитических доктрин. Они не боятся набить себе шишки, но это будут их шишки и их опыт, а не прокрустово ложных псевдо-демократических ценностей.

Если Америка – образец демократии, то почему множество стран на  Востоке и на Западе не хотят идти по проторенному пути к светлому будущему? Их вполне можно понять – вряд ли те же люди, которые привели к сегодняшнему неутешительному положению дел, смогут придумать достойный выход из положения.

Алёна Ханенкова