Как американский неомарксист придумал миросистему

В рамках московской презентации нового капитального труда американского социолога и философа-неомарксиста Иммануила Валлерстайна «Мир-система модерна» 20 октября состоялась публичная лекция его ученика, профессора кафедры социологии факультета социальных наук МВШСЭН, заведующего лабораторией «Мир-системного анализа» Георгия Дерлугьяна.

«Это новое исследование, которое объяснит нам последующие экономические циклы и объясняет как минимум следующие 100 лет мировой экономики», – говорит он о новом монументальном труде своего учителя. Валлерстайн, будучи основателем мир-системной теории, несомненно, относится к плеяде самых ярких мыслителей нашего времени, он не замыкается в рамках узкой специализации, а его исследовательский талант поистине впечатляет.

В 70-е годы американский социолог Иммануил Валлерстайн сформулировал теорию «мир-система». Главным понятием концепции стала мир-экономика – система международных связей, основанная на торговле. Помимо мир-экономик, по мнению ученого, разные страны могут объединяться в мир-империи, основанные не на экономическом, а на политическом единстве. История рассматривается им как развитие различных региональных мир-систем (мир-экономик и мир-империй), которые долгое время конкурировали друг с другом, пока европейская (капиталистическая) мир-экономика не стала абсолютно доминирующей.

Ученый считает, что мир входит в фазу непредсказуемости, в которой социальные науки не только не могут предсказать будущее, но и понять настоящее.

Предложенный им подход к объяснению истории завоевал огромную популярность среди леворадикальных экономистов развитых и развивающихся стран. Особенно им импонирует ярко выраженный антиамериканизм идей Валлерстайна.

Георгий Дерлугьян: «Валлерстайн говорил: «Я достаточно стар, чтобы помнить, когда на всех дверях Колумбийского университета висела надпись «Только для белых». Сегодня трудно представить, но для США расовый вопрос был огромной проблемой. Но они считают, что это удалось преодолеть. В то время люди верили в то, что они делают. Идеология США и СССР были живыми. Люди действительно были готовы умирать за идею во Вьетнаме или в Чили, готовы были за это убивать. В отличие от колонизаторов XIX века, например в Индии, которые понимали, что это коммерческая операция. Тогда США и Советский Союз воспринимали все это абсолютно всерьез и очень близко к сердцу. Отсюда дополнительный накал. Осознание того, что победили фашизм, существовало по обе стороны железного занавеса. В этом смысле ощущения были поразительно похожи.

Американцы до сих пор называют Вторую мировую войну «Доброй» – «The good war». Кровавой, но доброй – враг того стоил. Это не первая мировая, война стоила того, чтобы гибнуть за правое дело. И теперь необходимо это «добро» распространить и на остальной мир.

В это время Валлерстайна просят читать курс вместе с Збигневом Бжезинским. Одновременно с ними в Колумбийском университете находятся Хантингтон и Киссинджер. Но последний в какой-то момент уходит в политику, его тянет к правым кругам, а Валлерстайна к лево-либеральным. Он связан с братьями Кеннеди, в 68-ом году была опасность (или надежда), что Валлерстайн станет госсекретарем США.

В 1968-ом году Роберт Кеннеди убит, к власти идет Никсон, выходит на первый план Киссинджер. Затем руководство колумбийского университета говорит о том, что Валлерстайну в вузе не место. Они с коллегой уходят, и Валлерстайн начинает писать книгу. Было ему озарение – о том, что система возникла тогда-то и в результате совсем не модернизации. Системы мира выстроены, как паровозик – есть локомотив и вагоны. Все они как-то движутся по каким-то колеям вперед. В пику этому появилась альтернативная точка зрения – колей может быть много (как бывает «множество матриц» – «multiple maternities»). В СССР это называется многоукладное общество.

Это то же самое, что происходило до Коперника с астрономией. Вводятся циклы, разграничение общественных формаций… И вдруг Валлерстайн отступает на шаг назад и говорит: давайте посмотрим на все это по-другому. А что если это не паровозик, который движется во времени, а это концентрические круги, которые движутся по орбите. Допустим, что Замбия – это не вчерашний день Англии, а ее периферия, что они так же развиты, насколько и другие страны.

На конгрессе в Индии он как-то выступил с лекцией «Does India exist?» («Существует ли Индия?»). Валлерстайн показывает, откуда появилась страна Индия. В 1757 году (в начале семилетней войны) английская армия победила французскую армию в битве при Плесси (сражении у берегов реки Бхагиратхи в Западной Бенгалии французы потеряли контроль над Индией). А если бы не потеряли? Южная Индия была бы франкоязычной, а северная – англоязычной. И куча культурологов и историков вам бы рассказывали, что это совершенно разные цивилизации. И всегда были разные. То есть получается, что Индия была генерирована изнутри миро-системы. И это громадная Индия! Что уже говорить про Парагвай. Даже про США… В этом собственно и был прорыв – ничего вроде особенного, но это, как у Коперника. Он просто сказал, давайте посмотрим по-другому. И если посмотреть на мир как на систему – все эти циклы отпадают. Способы производства отпадают – то, что ему бы как раз марксисты не простили.

В 50-ые и 60-ые годы XIX века шли колоссальные споры о демидовских заводах на Урале. «Что это? Мануфактуры? – Соответственно у нас уже капитализм?». И точно такие же дебаты были по плантационным хозяйствам Латинской Америки. Советским историкам такая ересь бы не пришла в голову – сравнивать крепостничество и плантационное рабство в одной категории. А Валлерстайн на это отвечает: «На периферии необходимо контролировать дешевый рабочий труд». Эффективный способ контроля – рабский или крепостнический. В данном случае, принуждение к труду – это метод контроля над рабочей силой. Это всего-навсего метод контроля. Ее можно контролировать и путем выплаты зарплаты – это мы называем развитым капитализмом. Он пытается показать, почему существуют разные системы отношений. В итоге – масса всего проясняется.

Он читает Вернадского по поводу Ливонской войны.

Знаменит его тезис о том, что России повезло проиграть Ливонскую войну. Если бы не проиграли, а включились, как Польша, в историю на Балтийском море, ничего хорошего не вышло бы. Посмотрите, что стало с Польшей – стала периферией. Россия пошла по испанскому пути реконкисты и стала в результате полупериферийной страной.

Голландские купцы же были везде – они через Архангельск проникают в XVII веке. Русские историки долгое время это не оценивали, поскольку занимались другим. Во времена Ключевского их интересовали совсем иные вещи. Проникновение иностранного капитала они воспринимали как вестернизацию. И здесь историки сходятся во мнении, что Россию спасла только ее величина, величина ее рынка – он был настолько большой, что «голландским полотном нельзя было одеть всех, некоторым приходилось ходить в сермяге».

Один итальянский ученый говорил: «Ну что такое капитализм? Для кого-то это абстрактное понятие, а для меня это разговор родителей за обеденным столом». Вообще мало кто понимает, что такое быть капиталистом, особенно в Италии. Тут тебе и Ватикан с его политикой, тут тебе и профсоюзы «бузят», и мафия, потом еще немцы вторгнутся или американцы…

После открытий, после того же Коперника, его последователи еще очень долго собирают эмпирику. Ведь проходят поколения, пока Исаак Ньютон не выведет формулу, объясняющую, как все это происходит, а дальше открытие становится азбучной истиной. То есть сейчас мы имеем примерно такую ситуацию: «мир плоский, но у нас есть подозрение, что он как-бы немного кругловат». Объяснить каким образом он кругловат, мы пока не можем.

Словом, в ранние времена Валлерстайну верилось, что скоро и на Марсе будут яблони цвести. Скоро мы принесем эту правду во Вьетнам или Афганистан, и все решим (так думали по обе стороны). США считали, что мы преодолели расовую проблему, победили фашизм, внутренние противоречия, и идем дальше. Был огромный внутренний оптимизм, и вдруг в этом оптимизме наступает раскол, что особенно было заметно после вторжения войск в Чехословакию. Правильно ли мы это делаем? Морально ли мы все делаем? Для этого нужно быть верующим человеком, чтобы задаваться вопросом: правильно ли мы несем прогресс этому миру? Тогда Валлерстайн и становится знаменитым. Знаменитым он был года три-четыре.

В 80-ые годы мир перестал переустраиваться, а в 90-ые стало понятно, что вот он такой, и другого ничего нет – остается только то, что есть… с различной степенью алгебраической изощренности.

Еще в 1969 году Валлерстайн предсказывал, что в будущем коммунистические вожди предадут свою идеологию (она им будет не нужна) и постараются войти в Европу. После этого ему в СССР ничего не светило. Но в 1990 году он сказал, что проведение реформ поможет достичь уровня Америки, но Южной, а не Северной, и это за несколько месяцев до гайдаровских реформ. Правда, сказать, что Россия движется в сторону Америки, было очень странно.

В 1995 году Валлерстайн совершенно спокойно сказал: «Следующим президентом России будет человек в погонах. Вам другого не дано. Вы возобновите холодную войну с Америкой, так как являетесь полупериферийной страной. И специализируетесь на этом», – это одно из главных последних его предсказаний.

Как и то, что одним из главных национальных героев России должен стать Ленин. Причем он станет националистическим героем, так как создал сильное государство. Я боюсь, конечно, что он путает Ленина и Сталина. Лично я проиграл все споры с Валлерстайном. Как-то он сказал мне: «Приведи мне хоть одну черту СССР, которую нельзя было бы найти у других стран. Что не было частной собственности? А что при Салазаре она была? Цензура, концлагеря»…

Почему же люди соглашаются с существующим порядком вещей? Об этом, и не только, Валлерстайн рассуждает в новой книге «Мир-система Модерна», создающей монументальную картину создания и эволюции капитализма начиная с середины XV века», – заключил Георгий Дерлугьян.

Валлерстайн предполагает, что нестабильными будут отношения внутри ядра мир-системы. Экономическая конкуренция выявляет в ней три основных центра силы – США, Японию и объединенную Европу. Но в дальнейшем неизбежно объединение США и Японии в один блок, имеющий антиевропейскую направленность. Неизбежным считает Валлерстайн и использование этим блоком Китая для расширения своих возможностей в конкурентной борьбе с европейскими странами. В этой ситуации противовесом альянсу США с Японией и Китаем может стать создание российско-европейского блока. Россия снова будет востребована в ее традиционной роли – центра геополитического и военного могущества.

Будущее (до середины XXI века) Валлерстайну видится не особо радужно: конфликты, кризисы на периферии и в центре мир-системы неизбежны, пока существует капиталистическая мир-экономика. Но ученый верит в возможность революционного переустройства мира благодаря появлению антикапиталистических контрсистемных сил.

Алёна Ханенкова