Валентин Катасонов: «Криптовалюты и системы Big Data – инструмент построения глобального электронного концлагеря»

Доктор экономических наук, председатель Российского экономического общества им. Шарапова прокомментировал последние события в макроэкономике страны, в частности, объяснил, зачем Центральному банку контролировать все денежные операция россиян и кто стоит за созданием единой базы кредитных историй населения. По сути, Валентин Юрьевич указал на новые этапы становления банковского электронного концлагеря.

— Валентин Юрьевич, недавно появилась информация о подключении Московской биржи к контролю за валютными операциями населения. Более того, в октябре руководство Центробанка сделало заявление, которому многие не уделили внимания: речь идет о создании единой национальной системы регистрации транзакций, которую будет контролировать наш регулятор. Как может измениться экономика страны и жизнь каждого россиянина после этих реформ? 

— Меня работа Московской биржи интересует прежде всего потому, что председателем ее наблюдательного совета в нынешнем году вновь был избран экс-министр финансов Алексей Кудрин. Без учета этого момента мы не поймем суть неформальных связей, которые выстраиваются в нашей экономике. В декабре 2014 года фактическими исполнителями обвала рубля, плоды которого мы пожинаем до сих пор, были спекулянты, работавшие на той самой бирже. Тогда ее также возглавлял Кудрин, и у меня есть полное ощущение того, что он координировал свои действия с Неглинкой (руководством Центробанка) — это к вопросу о «шестой колонне» в нашей власти. 

Буквально неделю назад МБ снова обратила на себя внимание, так как вышло Постановление правительства об изменении порядка работы с бюджетными деньгами. Согласно его содержанию, Федеральное казначейство России теперь получает право работать на валютной бирже. Я посмотрел ситуацию по другим странам: вообще-то почти нигде казначейства такими делами не занимаются, у них совершенно другие задачи. Не берем сейчас те деньги Минфина, которые относятся к резервным фондам — они переводятся в Центробанк по агентскому договору. Я имею в виду именно средства, находящиеся на рублевых счетах Федерального казначейства. Таким образом страхуются риски для нашей валюты, которые в связи с расширением санкций против России очень велики. Американцы вообще могут заморозить все наши валютные резервы — страшно даже подумать, какие последствия ждут нашу экономику. 

Так что торги на Московской бирже, влияющие на курс рубля, могут быть очень масштабными. Более того, нашему финансово-экономическому блоку для полного исполнения бюджета выгоден слабый рубль.

— И все-таки — относительно единой национальной системы регистрации транзакций граждан — насколько это здоровая мера? 

— Я не совсем понимаю, зачем это нужно Центробанку. Если я перевожу, к примеру, деньги своей родственницы или иду в Сбербанк платить за коммуналку, они тоже будут вносить такие операции в единый реестр? Это сколько же понадобится ресурсов для запуска такой системы? Вот если бы Центробанк озаботился контролем над трансграничным и офшорным движением капитала и всеми связанными с этим процессом операциями, я был бы только «за». 

А то, что планирует госпожа Набиуллина — это уже из серии сбора Big Data (больших объемов данных). Зачем ЦБ отслеживать и обрабатывать такие объемы, пока не очень понятно.

Хотя тенденция на создание всяких «единых баз и реестров» с целью лучшего «учета и контроля» просматривается совершенно четко. Вот один яркий пример. У нас в России сейчас существует целая система бюро кредитных историй. Думаю, что любой банк изучает клиента, прежде чем дать ему кредит, банки 18-19 вв. уже заводили такие досье на своих клиентов. В какой-то момент возникла потребность в создании кредитных бюро, которые собирали бы информацию по конкретному физическому или юридическому лицу как клиенту нескольких банков. Кредитные учреждения начали договариваться о передаче всей информации под названием «кредитные истории» в спецструктуры. Это самый настоящий прототип электронно-банковского концлагеря.

Раньше нас беспокоил, в основном, только один аспект тоталитарной власти банкиров — навязываемый отказ от наличных денег, после чего мы лишаемся своих кошельков, а хозяева денег, фактически контролирующие наши счета в банках, могут как угодно нами управлять. Теперь же мы имеем дело еще и с «большими данными» — аналогичные задачи решает Google, Microsoft и другие гиганты. Они собирают информацию о миллионах пользователей не ради чистого искусства, а чтобы воспользоваться ей в собственных коммерческих целях, либо продать на сторону. 

За последние годы кредитные бюро собрали огромный массив информации. Например, в США всего десять крупных лидеров в этой сфере, которые окормляют еще и Европу, а один из них уже пришел в Россию. У нас в 2004 году был принят закон о кредитных историях, первые бюро начали появляться через год. В 2010 году их было около 35, сегодня — меньше двух десятков. Почему говорю об этом так подробно? Потому что в мае 2017 года на сайте ЦБ появился документ, в котором сказано, что ни одно кредитное бюро не может давать информацию по тому или иному физлицу в полном объеме, и это является упущением. 

Центробанк предложил создать единый кредитный регистр, в котором отображалась бы информация всех официально действующих кредитных бюро. Как я выяснил, в Румынии и Болгарии такие национальные системы уже созданы — их можно считать законченными системами электронно-банковского концлагеря. Аналогичную реформу — создание национального регистра кредиторов — ЕС требует провести на Украине. Но там пока не торопятся — понимают, что тогда вскроются все показатели реального уровня бедности местного населения. 

На сегодня многие наши кредитные бюро просто живут в интернете, в соцсетях: они собирают о гражданах практически любую информацию. Фактически они занимаются мародерством, выуживая через соцсети личные данные людей. Здесь налицо нарушение конституционных прав человека, его личной жизни, персональных данных, но об этом уже никто не заикается.

— Недавно Герман Греф заявил, что Сбербанк уже перестал быть просто банком, что работа его конторы только в качестве кредитной организации — вчерашний день. Пора, дескать, банкирам равняться на «Гугл», «Амазон» и таким образом трансформироваться в компанию по сбору и обработке данных клиентов. 

— Надо отдать должное Грефу: он не хочет отставать от мировых трендов. Сегодня даже в Америке не все банки, что называется, «в тренде». Есть и такие, которые понимают, что выживут, только если будут сотрудничать с компаниями Силиконовой долины. Вообще, сегодня побеждает тот бизнесмен, который устанавливает контроль над человеком. Все нынешние цифровые технологии — это, по сути, борьба за человека. Вероятно, у Грефа тут свои, чисто коммерческие интересы, но в глобальном плане — он всего лишь пешка. Когда он выполнит свою миссию, вероятно, осознает, что система выстраивается для управления людьми как обыкновенными рабами, а не клиентами банков, но будет уже слишком поздно.

— Продолжает набирать популярность тема электронных финансов и цифровой валюты. Пока Центробанк не спешит легитимизировать «крипторубль», хотя разговоры о внедрении этой загадочной единицы ведутся постоянно. Может быть, решили прислушаться в том числе и к вашим предостережениям? 

— Большинство экспертов не до конца понимают, что такое крипторубль, а вслед за непониманием идет шарахание из одной стороны в другую. Даже если посмотреть высказывания чиновников из Минфина, там полнейший разброс мнений: от полного неприятия до восхищения. В ЦБ похожий диапазон мнений, это все потому, что люди там нахватались по верхам этой цифровой экономики, но картину в целом не представляют. 

Вот министр связи Никифоров где-то месяц назад заявил, что ему чуть ли не сам Президент поручил разработку крипторубля. Но у нас в Конституции нет такой валюты. Если речь идет о безналичном рубле в электронной форме, который давно в обращении — это совсем другое. Думаю, что дело до создания «цифрового рубля» пока так и не дойдет — иначе нам придется менять часть Конституции, посвященную нацвалюте. Ведь если это не нынешний государственной «электронный рубль», значит, у него будет и другой эмитент. 

— На прошлой неделе ваш коллега Сергей Глазьев высказал мнение, что России просто необходимо развивать собственную криптовалюту как единственный инструмент против санкций Запада. Он считает, что объективная потребность для этого имеется… 

— В данном случае высказывание Глазьева мало чем отличается от позиции Никифорова, так что я в недоумении. Сергей Юрьевич напоминает мне партизана, ведь одно дело — государство с законами, и совсем другое — партизанская война, где законов нет. Да, для выполнения каких-то спецопераций цифровые криптовалюты могут использоваться, может быть, здесь идея Глазьева сродни предложению президента Венесуэлы Николаса Мадуро: тот намедни объявил, что в условиях санкций США в отношении Венесуэлы расчеты без долларов будут очень полезны.

А вообще-то весь этот ажиотаж вокруг криптовалют имеет несколько целей. Одна из них — людей продолжают приобщать к безналичным деньгам, особенно молодежь, что меня очень смущает. Ребята пока не понимают, как устроен финансовый мир и где бывает бесплатный сыр.

Вот все говорят: создается китайская, корейская или японская криптовалюта… Нет, господа, все идет к тому, что будет введена единая наднациональная цифровая валюта. И я обращаю внимание на то, что летом 2016 года десять крупнейших банков мира уже создали консорциум относительно единых цифровых денег. 

Руководитель этого консорциума заявил, что они собираются легализовать эту валюту на уровне регуляторов своих стран. Речь идет о банках из США (ФРС США), Европы (ЕЦБ) и Банк Англии. Все понимают, что раз речь идет о получении разрешения на международном уровне, значит, валюта будет утверждаться не только для внутреннего использования в этом консорциуме, но и для внешнего. 

И в 2018 году эта единая криптовалюта, согласно их анонсам, уже должна быть запущена. С моей точки зрения, это и есть тот прототип, о котором рассказывал журнал клана Ротшильдов The Economist в 1988 году, только тогда речь шла о валюте под названием Phoenix. 

— Но это будет означать и конец финансовой гегемонии Америки — то есть позитивный момент, с точки зрения противников Pax Americana, когда и доллар, и фунт, и евро уравняются в правах и стоимости… 

— Да, но поймите, что хозяевам денег нужна не Америка, а весь мир — у них есть свой Pax global.

— Не могу не задать вопрос по последней пресс-конференции Президента. Когда Владимира Путина спросили про работу ЦБ, он отметил, что политика таргетирования инфляции — правильная, и он в целом доволен работой Эльвиры Набиуллиной. Действительно нацлидер у нас не может в полной мере заниматься экономикой или же его все устраивает? 

— Я думаю, что Президента текущая ситуация не устраивает, но существуют некоторые договоренности. Когда он только избирался на этот пост, был заключен договор с теми, кого мы называем олигархами и финансовой элитой; многие из них по совместительству являются «пятой колонной». Полагаю, что конвенция была следующая: определяется линия разграничения полномочий, за которую нельзя заходить ни той, ни другой стороне. Предположим, в ведении Президента остается МИД, Минобороны, Минкульт, но при этом заходить в «огород» Центробанка, Минфина, Минэкономразвития, олигархата он не должен, дабы никого там не «обижать». И эта линия выдерживается до сих пор. Другое дело, что она ведет в никуда…

— Среди патриотов бытует мнение, что новые санкции Запада, в том числе и грядущие адресные — внешний фактор, который может заставить нашу власть сдвинуться в сторону экономической автаркии и перейти к суверенным реформам. Как думаете, могут они стать подобным стимулом? 

— Безусловно, ведь в советскую эпоху, до того как СССР оказался в состоянии жесточайшей блокады, ни Сталин, ни Ленин не помышляли об индустриализации — я внимательно читал их работы. Впервые о ней заговорили на пленуме ВКП(б) в декабре 1925 года. Прошло еще немного времени, была ликвидирована или ослаблена оппозиция — и только потом процесс пошел. Этому, безусловно, способствовал Запад своей блокадой.

Я придерживаюсь мнения, что историческим процессом управляет, прежде всего, Господь Бог, и пока еще мы, к счастью, не утратили окончательно его любовь и доверие. Он продолжает нам помогать совершенно невероятными способами, которые мы не изучали в школе и институте. Иногда бывает и так, что помощь исходит от твоих ярых противников…

Источник