Война идеологий: Глобализация против глобализации

С первых дней нового года пышным цветом цветёт информационная клумба, посвящённая якобы предстоящей борьбе пропутинских и антипутинских сил на Западе. На самом деле это информационный вброс.

Борьба действительно развернётся. Но не между якобы смертельными антагонистами – неформальной трансграничной партией «дружбы с путинской Россией» и партией «сделать ей больно», получившей своё название с лёгкой руки бывшего представителя США при ООН Джона Болтона. Не между глобалистами и антиглобалистами – апологетами национальных суверенитетов модели 30-ых годов прошлого века. Это упрощённый взгляд. Что же происходит на самом деле?

Информационный маховик 2017 уже работает вовсю. В качестве вождей «путинистов» и «чужих среди своих» ретивые головы уже спешат выставить Трампа, стремительно набирающую популярность во Франции Марин Ле Пен, немецкого политика, доктора экономических наук Сару Вагенкнехт, венгерского премьера Орбана и некоторых других. В качестве их «непримиримых идейных и концептуальных противников» представляют американского сенатора Джона Маккейна и сплотившихся вокруг него конгрессменов и генералов, партию Меркель в Германии, брюссельское чиновничество, Европарламент, польское руководство, прибалтов и так далее.

На самом деле радикального антиглобалистского суверенитета никто не хочет, да он уже и невозможен. В той же Прибалтике практически не осталось собственной экономики, и отделись она от брюссельского «общесоюзного котла», просто вынуждена будет идти на содержание к кому угодно, кто готов будет взять на довольствие. 

Не лучше дело обстоит и у других «младоевропейцев». Согласно аналитическому докладу американской аудиторской компании KPMG «Фонды ЕС в Центральной и Восточной Европе», по итогам реализации предыдущего семилетнего бюджета ЕС «Новая Европа» является депрессивным дотационным регионом Евросоюза: 18% совокупного ВВП государств этого региона формируется за счёт дотаций из структурных фондов ЕС. Полный развал Евросоюза и зоны евро будет катастрофическим не только для Европы, но и для Евразии и мира в целом. Эта катастрофа будет гораздо тяжелее развала СССР, поскольку европейцы, во-первых, более тесно и лимитировано скооперированы экономически, во-вторых, более нежны, чувствительны к невзгодам и потрясениям, чем были советские люди, и, в-третьих, привыкли к относительно высоким зарплатам, дотациям, социальной защищённости, комфорту повседневности. По всему этому, абсолютное большинство стран Европы английского Брексита позволить себе просто не могут. У них нет лондонского мирового финансового центра, нет незыблемо крепкого суверенного фунта, нет государств Британского содружества, всё ещё достаточно развитой разносторонней индустрии и островной географической независимости.

В США Трамп также не является ни апологетом России, ни безоговорочным антиглобалистом. Да американская политическая система сдержек и противовесов ему и не позволит такой роскоши мнений и поступков, даже если бы таковые и могли исходить от главы Белого Дома.

***

Не является непримиримым анти-западником и антиглобалистом и Путин.

Для того, чтобы это понять, достаточно прочесть книгу очень рукопожатого у нас в России германского политолога Александра Рара «Владимир Путин. Лучший немец в Кремле». На сайте официального журнала МИД России «Международная жизнь» фото Рара весит в галерее экспертов, а название его книги говорит само за себя.

Идём дальше. В феврале 2010 года председатель комитета Государственной Думы по экономической политике и предпринимательству Евгений Федоров в эфире радиостанции «Финам ФМ» прямо сказал: «И я напоминаю вам, что наша история, российского государства, базируется на 10 тысячах американских советников, которые сидели во всех министерствах и ведомствах России, так же как советские сидели, например, в афганских министерствах и ведомствах, или польских, или каких-то других. Так становилось российское государство. <…> И они назначали, кому быть олигархом…». Ведущий беседы Юрий Пронько: «То есть в буквальном смысле?» Фёдоров: «А как вы думаете? В буквальном смысле. Они подбирали кадры…». В этом спиче Фёдорова для нас важнейшей является, пожалуй, фраза «они подбирали кадры».

Теперь открываем книгу Рара «Владимир Путин. Лучший немец в Кремле». По поводу передачи власти Ельциным Путину Рар пишет: «Он просто выбрал своим преемником человека, которому ранее помог сделать политическую карьеру практически с нуля.
Но неужели Ельцин выбрал Путина лишь потому, что никто другой, по его мнению, не сумеет справиться со всеми проблемами современной России? Избранный им способ ухода из политики не позволяет положительно ответить на этот вопрос. По мнению многих наблюдателей, за широким демократическим жестом скрывался также точный политический расчёт. После такого ухода уже ничто не могло помешать победе Путина на президентских выборах». Сопоставим то, что говорит Фёдоров и пишет Рар о том времени.

Получается, Ельцин «вдруг» выбрал в качестве безальтернативной фигуры своего преемника мало кому известного тогда в стране Владимира Владимировича, «раскрутил» его при помощи административного и информационного ресурса, а затем прямо и непосредственно передал власть. Согласовывалось ли всё это с американскими советниками, которые подбирали кадры? Такой достоверной информации в свободном доступе нет. Поэтому утверждать что-либо определённо нельзя.

Однако у Рара читаем: «26 марта (2000 года, – прим. автора) Путин, получив 52 процента голосов, уже в первом туре был избран президентом России». И как по команде: «Западные банки-кредиторы списали 16 миллиардов долларов, то есть половину долгов бывшего СССР – очень дорогой подарок новым кремлевским руководителям», – пишет Александр Рар. Почему? Откуда вдруг такая щедрость? Сегодня фактически подконтрольный США МВФ и вся большая тройка кредиторов не списывают долги братской Греции. Не списывают ещё более братской, «революционно-достойной» Украине, а России немедленно списали. Очевидно, у Запада были веские основания так поступить. По-видимому, он видел в новом российском руководителе как минимум не анти-западника, не изоляциониста, не социалиста и не антиглобалиста. Иначе сделал бы всё, чтобы Ельцин остановил свой выбор на другой кандидатуре.

О том, что Владимир Владимирович не анти-западник и не антиглобалист свидетельствует и его концепция создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока модели ноября 2010 года. Тогда в преддверии своего визита в Германию он говорил: «Фактически мы получим общий континентальный рынок ёмкостью в триллионы евро». Путин предлагал: общую промышленную политику, основанную на сложении технологических и ресурсных потенциалов России и ЕС. В том числе путём создания стратегических альянсов в таких отраслях, как судостроение, автопром, авиа­пром, космические технологии, медицинская и фармацевтическая промышленность, атомная энергетика и логистика. Реализовать идею о создании единого энергокомплекса Европы. Обеспечить лидирующие позиции европейской науки и образования. И, наконец, финальным аккордом глобальной Евразии по-путински должен был стать ушедший в прошлое визовый режим.

Но Большой Запад, и прежде всего США, усмотрели в этом прямую угрозу глобализации по своему сценарию, в котором России отводилась роль не партнёра по слиянию, а объекта поглощения. А это совершенно другая концептуальная модель и практика объединения. Западные аналитики, стратеги и политики прекрасно понимали и понимают, что одномоментно проглотить и переварить Россию им не по силам. К тому же два медведя в одной берлоге не живут. Один обязательно убьёт или выгонит другого. Поэтому Запад хотел в идеальном виде «демократизаровать» и расчленить Россию, «окультурить» и интегрировать её после этого по частям. После чего она должна прекратить своё государственное и национальное существование, а население – раствориться в европейских народах.

Путин же, по сути, предложил альтернативный, или, как говорили в советскую эпоху, – встречный план глобализации.

Напомним, в 2010 году Россия взяла курс на создание вначале Таможенного, а затем широкого Евразийского союза государств с участием России, Белоруссии и Казахстана с последующим присоединением потенциально неограниченного числа участников. И с июля на территории государств-членов ТС вступил в силу единый Таможенный кодекс. Осенью Путин провозглашает свою концепцию единого пространства от Лиссабона до Владивостока и едет обсуждать её с Меркель. Что было делать бедной женщине «в бесцветном костюме похожей на серую мышь» (именно так характеризует её в своей редакционной статье известный и влиятельный британский журнал The Economist)?

Ведь предлагаемая Путиным модель глобализации на деле грозила обернуться поглощением не Западом во главе с США и Германией России, а евразийством во главе с Россией Западного мира! И западный истэблишмент моментально почувствовал эту угрозу.

Дело в том, что русская цивилизация, в отличие от номократической («номос» – власть закона) Западной и этократической («этос» – власть обычая) Ближневосточной, является идеократической. Она одухотворяется, направляется и руководствуется в своей практической жизнедеятельности общей идеей, эмоциональным сопереживанием и волевым порывом. А это очень опасная для западной цивилизации вещь. Ведь, в случае объединения глобально-цивилизаторских миссий, мы со своими зажигательными идеями можем «развратить» скучное законопослушное западное общество. Нарушить весь его многовековой идеолого-концептуальный ряд, основанный на самопровозглашенной ещё с кальвинистских времён избранности европейских народов, их великой цивилизаторской миссии по отношению к другим «невежественным» и «проклятым» народам, подлежащим «окультуриванию» или осуждаемым избранными на гибель, без всякой вины. Это убеждение в собственной избранности на фоне остальных «недонародов», рас и культур определяло исторический путь Запада и определяет до сих пор. Именно на базе этого идеолого-концептуального ряда Запад создал мировые колониальные империи, где метрополии процветали за счёт безжалостной эксплуатации покорённых народов, в то время как Россия на базе своего культурно-исторического фундамента построила необычную державу, где народы окраин имели привилегии по сравнению с русскими.

Именно в этих двух прямо противоположных цивилизаторских началах следует искать коренные различия в подходах, формах и методах осуществления глобализации.

После того, как две концепции глобализации не интегрировались, а фактически столкнулись, начал раскручиваться маховик нарастающей вражды и ускорения глобализации по западному сценарию. В начале января 2011-ого совершается государственный переворот в Тунисе, президент Зин эль-Абидин Бен Али бежит из страны. А в конце месяца начинаются беспорядки в Египте. США рекомендуют своим гражданам покинуть страну как можно быстрее (11 февраля президент страны Хосни Мубарак покинул свой пост). 15 февраля вспыхивает Ливия. Ровно через месяц, 15 марта, начинается спровоцированная и подпитываемая извне гражданская война в Сирии.

Две глобализации пошли встречными курсами с нарастающими антагонизмами.

В конце 2011 года Россия, Белоруссия и Казахстан подписывают договор о создании Евразийского экономического пространства, готовя место для четвёртого логического члена команды – Украины. Начинаются предварительные переговоры. Запад жестко ставит Украину перед выбором: либо с нами, либо с русскими. Никакой общей глобализации не будет. Альтернативы тоже. Янукович и Азаров, привыкшие к «многовекторности», тянут. Осенью 2013 Украина вспыхивает подобно Ливии под руководством несговорчивого Каддафи и Сирии с не менее несговорчивым Асадом.

2016-ый стал своеобразным пиком противостояния встречных глобально-интеграционных процессов.

В наступившем году нас ждут попытки найти консенсус в двух подходах к глобализму и рецидивы борьбы против каждого из них. Всё остальное лишь информационное прикрытие и разогрев народного гнева для поддержания тонуса и градуса борьбы и переговоров.

Вадим Бондарь