«Новая Французская империя станет оружием Трампа против Путина»

Западные СМИ о том, почему Россия и дальше будет втягиваться в сирийскую войну, о новой мировой супердержаве Франции, о замене людей роботами и упущенном шансе Керенского

Главными темами западных СМИ по-прежнему остаются президентство Дональда Трампа и его предполагаемые связи с Россией, война в Сирии и ситуация на Украине. Москву по-прежнему стараются обвинить во всех «смертных грехах», попутно пытаясь найти следы «вмешательства России» во внутренние дела других стран. В целом же, западные средства массовой информации продолжают раскрываться в своей истинной сущности, полностью оправдывая себя в качестве важнейшего инструмента информационной войны глобалистских элит против России и всех несогласных с их политикой. «Колокол России» представляет очередную подборку любопытных материалов в западных СМИ за прошедшую неделю.

Так, британское издание The Financial Times опубликовало материал под заголовком «Асаду еще очень далеко до победы в сирийском конфликте». Как отмечает обозреватель издания Дэвид Гарднер, даже при поддержке Ирана и спустя полтора года после прямого вмешательства России в конфликт на стороне Башара Асада, сирийский президент контролирует лишь 35 процентов территории страны. И даже на этой трети территории страны контроль зачастую осуществляется местными военно-административными лидерами, которые довольно независимы от правительства в Дамаске. «Из-за полного истощения своих сил Асад вынужден отдать контроль на местах военным, милиции и даже частным армиям и откровенно криминальным структурам, главное, чтобы они могли удерживать порядок на официально контролируемой правительством территории», – пишет The Financial Times.

При этом издание утверждает, что у сирийского правительства практически не осталось боеспособных частей, большинство из которых были выбиты за прошедшие шесть лет войны. Посему захват восточной части страны и размещение там необходимых для поддержания своей власти гарнизонов у Дамаска недостаточно. «На этом фоне идут разговоры о том, что Асад может на неофициальном уровне удовлетвориться оставшейся под его контролем частью Сирии, тем более что именно на ней сосредоточена большая часть людских ресурсов и производств, в отличие от «бесполезной» пустыни на востоке», – пишет газета.

Однако издание подвергает сомнению вероятность такого варианта, поскольку Россия и Иран, целью которых является укрепление режима Асада как гарантия своих интересов, не могут в определении будущего Сирии оставить за правительством в Дамаске ту территорию, которой оно владеет сейчас. «Дело в том, что выживаемость режима Асада зависит от энергетических ресурсов и урожайных земель – все это сосредоточено как раз на востоке. К примеру, провинция Ракка и Дейр-эз-Зор до войны давали 60 процентов всех зерновых, 75 процентов хлопка, а также всю добываемую в Сирии нефть и природный газ», – подчеркивает Гарднер.

Москве и Тегерану, пишет издание, для сохранения режима Асада нужны восточные сирийские территории, ресурсы которых помогли бы поддерживать минимальную самодостаточность правительства в Дамаске. «А поскольку сил для завоевания этих территорий у Асада практически не осталось, то можно ожидать дальнейшего увеличения вооруженной группировки России и Ирана, а значит и еще больших затрат денег и крови», – заявляет The Financial Times. При этом, отмечает издание, «протекторат» Москвы и Тегерана над Дамаском обходится весьма недешево. «Только Иран в 2014 году потратил на поддержку режима Асада восемь миллиардов долларов. Во сколько такая поддержка обходится России не ясно, но, думается, сумма если и меньше иранской, то ненамного», – утверждает The Financial Times, задаваясь вопросом, окупятся ли эти инвестиции с учетом того, что на восстановление разрушенного государства нужно потратить чуть ли не 500 миллиардов долларов.

База в Тартусе

***

Также The Financial Times опубликовало материал под заголовком «Роботы создают богатство, и нелогично облагать их налогами». В нем обозреватель Лоуренс Саммерс выражает свое несогласие с создателем компании Microsoft Биллом Гейтсом, который ранее призвал обложить налогами компании,  заменяющих людей на рабочих местах роботами и электронными системами. По мнению бизнесмена, из этих средств могли бы выплачиваться компенсации уволенным в связи с массовой роботизацией сотрудникам, что помогло бы смягчить процесс их поиска нового рабочего места.

Однако, по мнению журналиста The Financial Times, проблема вытеснения людей роботами сильно надумана. «Электронные системы – это всего лишь новации, которые позволяют производить больше товаров и лучшего качества при затратах гораздо меньших усилий и ресурсов. Что в этом плохого?» – пишет колумнист. По его мнению, предлагаемый Гейтсом налог является ударом по западному научно-техническому прогрессу. «Кроме того, существует проблема, что если правительство какого-либо государства обложит использующих вместо людей роботов компании, то они вполне уйти от этих налогов, просто перебазировавшись в другие страны. А это, в свою очередь, приведет к тому, что свои рабочие места потеряют остающиеся на своих должностях люди», – заявляет Саммерс. По его мнению, проблему замещения людского труда роботами и электронными системами помогла бы решить переподготовка человеческих кадров и направленная на содействие этому реформа системы образования.

Касаясь этой темы, стоит отметить, что проблема массовой замены человеческого труда роботами и электронными системами стала особенно острой в последние 5-10 лет. Отчасти этому способствовало развитие и распространение интернета и мобильных систем, а также появление массовых онлайн-сервисов. Типичный пример в России – это Сбербанк. Не так давно в крупнейшем финансовом учреждении страны заявили, что в ближайшие два года более трети своих доходов «Сбер» будет получать от цифрового банкинга и своих онлайн-сервисов. Из-за этого, заявлял как-то Герман Греф, банк может закрыть до трети своих отделений, а также практически полностью передать некоторые функции роботам. Так, уже в прошлом году Сбербанк запустил робота-юриста, который в скором времени оставит без работы трех тысяч сотрудников юридических отделов отделений Сбербанка по всей стране. Всего же из-за взятого руководством финансового учреждения курса на роботизацию в ближайшие годы будут уволены около 30 тысяч сотрудников банка.

Куда пойдут все эти люди? Как заявил зампред правления Сбербанка Вадим Кулик, их будут отправлять на программы переобучения и уволят их лишь только в том случае, если и после переобучения им не найдется места в банке. Иными словами, крупнейшее финансовое учреждение страны не гарантирует десяткам тысяч людей, что они не будут просто так выкинуты на улицу даже после того, как потратят время и силы на переобучение. Впрочем, спасибо господину Кулику следует сказать хотя бы за его искренность. Ведь, по сути, куда и для чего можно переучивать таких людей?

Для того чтобы человек мог быть уверен в том, что не останется без работы в условиях массовой роботизации, он должен быть высококвалифицированным специалистом. Но такого профи нельзя просто сделать путем «переучивания». Его готовят много лет, большую часть из которых занимает практика. Будет ли у переучивающегося человека это время и на что ему жить все эти годы? Получается, что в современном обществе победившего экономического либерализма, по идее ставящего человека, его потребности и их удовлетворение в центр мироздания, самому человеку места все меньше и меньше. А зачем он нужен, если его можно заменить роботом? Ведь так гораздо выгоднее и рентабельнее. А выгода – ключевой показатель «свободного рынка» и его «регулирующих рук».

***

В свою очередь, американское издание The Week опубликовало материал «Франция – следующая мировая супердержава?». В нем обозреватель издания Паскаль Гобри утверждает, что постепенно уводящий Соединенные Штаты в изоляционизм Дональд Трамп позволит заполнить образовавшийся после этого в Европе вакуум власти Франции, которая в очередной раз за свою долгую историю может стать супердержавой. «Главный конкурент Франции в этом деле – Германия. Однако Берлин крайне неохотно пускается в зарубежные авантюры, уровень доверия к нему в Европе меньше, к тому же он не обладает ядерным оружием», – пишет газета, подчеркивая, что у Франции неплохой ядерный арсенал и одна из лучших в мире армий.

Германия же, утверждает Гобри, пока превосходит Францию в экономической мощи и дипломатическому влиянию. «Но Германия, кажется, уже достигла своего апогея: коренное население стареет и уменьшается гораздо более значительными темпами, чем во Франции», – пишет он. По мнению Гобри, выход Великобритании из ЕС удаляет из европейских раскладов одного их ключевых противников гегемонии Франции. «Брексит будет означать, что Франция остается единственной страной в Евросоюзе, которая обладает ядерным оружием, океанским флотом, постоянным местом в Совбезе ООН и способностью проецировать свою силу на глобальном уровне – все это весьма впечатляющие стратегические активы», – резюмирует он, добавляя, что французская европейская сверхдержава могла бы стать надежным щитом Западного мира против «наглости президента Путина».

Стоит отметить, что в новейшей истории Франция пыталась играть роль западного гегемона после Первой мировой войны и до начала второй глобальной бойни. Однако так кичившийся своей военной мощью Париж в итоге был разбит войсками Вермахта фактически за две недели. И лишь по милости СССР, США и Великобритании Франция была включена в состав держав-победительниц, а затем с одобрения Вашингтона обзавелась хоть и сравнительно небольшим, но все-таки ядерным арсеналом. Тем не менее, Франция имеет те же проблемы, что и соседняя Германия: мигранты, растущее социально-экономическое напряжение и ряд других проблем. Вряд ли Париж может стать ведущей силой западного мира – не тот масштаб. Гораздо более вероятен вариант франко-германского альянса, где экономическая мощь Берлина будет соединена со всеми вышеназванными преимуществами Франции. По одиночке же как Париж, так и Берлин обречены на дальнейшее угасание в рамках распадающейся под ударами восточных народов западной цивилизации.

***

Любопытный материал был также опубликован во влиятельной американской газете The New York Times. В статье «Февральская революция и упущенная Керенским возможность» обозреватель Джон Квиггин пишет об упущенной возможности заключения главой Временного правительства мира с Германией, а значит, окончания войны и построения в тогдашней России демократической республики западного образца. Он отмечает, что наибольшего влияния министр-председатель достиг в июле 1917 года, когда, несмотря на тяжелую ситуацию на фронте, он смог подавить выступление большевиков в Петрограде. «Не многие сейчас вспоминают тот факт, что в те июльские дни, а если быть более точным, то 19 июля 1917 года, Рейсхтаг Германии принял резолюцию о необходимости заключения мира по обоюдному согласию и без аннексий и возвращению к довоенному положению», – пишет газета, отмечая, что, как и русское общество, немецкое к тому моменту крайне устало от войны, понеся чудовищные военные потери и экономические лишения, вызванные морской блокадой Антанты.

Александр Керенский

Помешало мирным инициативам Германии то, утверждает Квиггин, что к тому моменту она превратилась в военную диктатуру, где полномочия монарха в лице Вильгельма II сведены на нет, а голос парламента не учитывается тем более. «Реальная власть принадлежала генералам Паулю Гинденбургу и Эриху Людендорфу – тем самым, которые позднее привели к власти Гитлера», – пишет The New York Times. В то же время необходимо отметить, что Россия продолжала придерживаться взятых на себя обязательств перед союзниками, а также надеялась получить после войны обещанные ей секретным договором 1915 года между странами-членами Антанты Константинополь и проливы Босфор и Дарданеллы. «Таким образом, несмотря на понимание необходимости заключения мира в Германии и России, обе стороны продолжали воевать: Петроград из-за союзнических обязательств и мечты о территориальных приобретениях, Берлин – из-за всевластия милитаристов», – отмечает Квиггин.

«Но Керенский мог бы отказаться от заключенных царем договоров и публично выступить за принятие мира без аннексий и контрибуций, предложенного тогда Рейхстагом», – продолжает издание. Квиггин утверждает, что немецкое командование, конечно, могло бы проигнорировать мнение Рейхстага и согласие на мир Керенского, но все-таки сложившиеся к июлю 1917 года обстоятельства были весьма благоприятны для заключения мира. «Русская армия, несмотря на неудачное июньское наступление, хоть и была деморализована, но все-таки сохраняла боеспособность, а линия фронта была куда ближе к территории Центральных держав, чем в конце 1917-начале 1918 годов. Кроме того, Керенский поддерживал неплохие отношения со странами Антанты, что

могло бы быть использовано им в качестве еще одного рычага давления на немцев», – утверждает американское издание.

Как бы то ни было, пишет The New York Times, германский генералитет вряд ли смог бы проигнорировать мирные инициативы, в противном случае это грозило вылиться во внутренние беспорядки, создавшие возможность революционных брожений в Германии, чтобы было бы на руку не только России, но и Франции и Великобритании. «Вместо этого Керенский проигнорировал резолюцию Рейхстага, а через несколько месяцев был сметен большевиками. И трудно предсказать для России худший исход, чем тот, который постиг ее после свержения не воспользовавшегося своим шансом министра-председателя», – резюмировала газета.

Материал подготовил Иван Прошкин