The Times: Европа под волной пропутинских настроений
Эгоистичная политика Запада в области миграции и безопасности привела к тому, что Восточную Европу захлестнула волна антизападных и пропутинских настроений. Они нашли отражение в победах евроскептиков в ряде стран, пишет для The Times Эдвард Лукас. По мнению писателя, главную проблему в этом плане представляют не столько сами евроскептики и «вмешательство» Кремля, сколько слабость традиционных политических решений.
Европа едина, свободна и живёт в мире — так будет и впредь. Так считали в 2004 году, когда политика и история, как казалось, подошли к концу. В десятках стран от Прибалтики до Адриатического и Чёрного морей царило согласие. Европейские ценности предлагали безальтернативный путь к интеграции на основе высоких стандартов процветания и безопасности, вспоминает в своей статье для The Times британский писатель Эдвард Лукас.
Никто не мог этому помешать. Россия Владимира Путина всё ещё не оправилась от хаоса 90-х. Она согласилась на два этапа расширения НАТО и ЕС, и, судя по всему, примирилась бы с этим ещё раз. Новые и потенциальные члены этих двух организаций были полны энтузиазма, благодарности и демонстрировали послушание. План казался безупречным.
«Да как бы не так. Большую часть ущерба мы нанесли себе сами. Провалы в Ираке и Афганистане привели к тому, что американский международный порядок безопасности начал казаться высокомерным и недееспособным. Такие страны, как Польша, пожертвовавшие многим во время войн, в которых они не были напрямую заинтересованы, чувствовали, что их использовали и обманули», — вспоминает автор.
Во-вторых, из-за финансового кризиса 2008 года хранители мирового экономического порядка начали выглядеть слабыми эгоистами. Бережливые, нуждающиеся в средствах посткоммунистические страны вроде Словакии спрашивали, почему им приходится платить за нерадивых и привередливых греков.
В-третьих, миграционный кризис 2015 года подогрел ксенофобию: в посткоммунистической Европе национальная идентичность считалась ценной и хрупкой вещью. Пройдя через «советскую оккупацию», эти государства были не в настроении слушать чужаков, которые хотели выхолостить их идентичность путём массовой миграции.
Многие люди в этих странах расценивают западноевропейский опыт массовой миграции из Азии, Ближнего Востока и Африки как безусловный провал, по причине которого возникли параллельные сообщества, усиливающие социальное напряжение и способствующие появлению террористов. В 2015 году лидер правящей партии Польши «Право и справедливость» Ярослав Качинский даже заявил, что мигранты переносят «опасные заболевания».
Этот страх усугублялся также ощущением потери контроля. Никто не спрашивал мнения стран Центральной и Восточной Европы, когда Германия распахнула двери навстречу тому, что они считали бесконтрольной миграцией. Несмотря на эти опасения, этим странам в категоричной форме заявили, что им придётся разделить это бремя.
В результате Венгрия отказалась от выполнения квот, спущенных из Брюсселя, а также построила на своей южной границе барьер. Если вкратце, то в восточноевропейских странах оказалось очень мало мигрантов, однако в политическом плане результат всё равно оказался разрушительным.
Италия, исторически более дружелюбно настроенная по отношению к мигрантам, также чувствует, что с ней обошлись неласково: эта страна является первой остановкой для мигрантов, пересекающих Средиземноморье.
«Все эти факторы привели к тому, что ранее маргинальные идеи стали популярными. Стало допустимым критиковать НАТО, называя его агрессивным, дорого обходящимся воинственным шантажистом», — отмечает писатель, добавляя, что все политические шаги Брюсселя расценивались как попытки чужаков навязать народу свою волю.
Возродившаяся при «режиме Путина» Россия начала пользоваться этим. Она с неодобрением восприняла экспансию Запада вглубь её бывшей «империи», которую в Москве считают своим «задним двором». «Когда Кремль почуял, что ЕС переоценил свои силы, он бросился в атаку», — считает Лукас.
В странах, где ЕС и НАТО однажды пользовались практически безоговорочной поддержкой, сдвиг оказался колоссальным.
Венгрия некогда была непоколебимым сторонником обеих организаций и очень скептически наблюдала за путинской Россией. «Я помню Виктора Орбана молодым пламенным прозападным диссидентом, — признаётся автор. — Теперь же он порвал свой старый свод правил и написал новый о том, что он называет «нелиберальной демократией». Его правительство преследует независимые СМИ, запугивает общественные институты, ограничивает культурные свободы и проворачивает тёмные сделки с Россией».
То же самое произошло и в соседней Словении. Впервые Лукас встретился с Янешом Яншой в 1986 году, когда тот был молодым антивоенным активистом, бежавшим из югославской армии. Тогда он рассказывал о том, что стремится к интеграции Словении с Западом. Теперь же антииммигрантская Демократическая партия Янши собирается по итогам выборов формировать правительство.
Однако самое большое беспокойство, по мнению автора, вызывает не Венгрия, а влияние России. Чешский президент Милош Земан — это один из многих региональных популистов, тайно или открыто поддерживающих повестку дня Кремля. Он регулярно критикует попытки поймать «российских шпионов», как и противодействие «российской дезинформации».
В соседней Словакии правительство выступило против антироссийских санкций после «вторжения» Москвы на Украину; кроме того, оно отказалось выслать российских дипломатов из-за инцидента в Солсбери.
Тем не менее самым большим призом и загадкой, по словам Лукаса, остаётся Польша. Партия «Право и справедливость» настроена против России. Кроме того, Варшава выступает за развёртывание на польской территории американской военной базы — что вызывает осуждение Москвы. Однако по другим вопросам действия польского правительства играют на руку Кремлю. В частности оно допустило опасное ухудшение некогда хороших отношений с Украиной.
Волна антизападных и пропутинских настроений захлестнула не только бывшую «советскую империю», продолжает писатель. Австрийская крайне правая Партия свободы (АПС), которая теперь представлена в правительстве, хочет снять с России санкции.
Однако самым крупным выигрышем Кремля стала победа в Италии пророссийской Лиги Севера и движения Пяти звёзд. Они также хотят снять с России санкции, чем серьёзно усложняют жизнь «ястребиной франко-германской оси» Эммануэля Макрона и Ангелы Меркель, которые хотят сохранять давление на Москву.
Более того, уверен автор, «российские шпионы» и другие агенты сеют за рубежом раздор разной природы — языковой, этнической, социальной, региональной и культурной, — а также пытаются ослабить такие организации как НАТО и ЕС. Чем Запад слабее, тем легче для России становится достижение её долгосрочной цели — отношения к ней как к равной на мировой арене.
Однако, оговаривается автор, валить всё на «вмешательство Кремля» — это слишком лёгкий выход. Гораздо более влиятельным фактором оказывается не сила маргиналов, а слабость традиционных политических течений. Евроскептики побеждают не потому, что у их лидеров есть решения насущных проблем, а потому, что избирателям всё надоело, а другие партии слабы.
И это не временная проблема. С триумфа партии Орбана на выборах в 2010 году прошло уже восемь лет, а венгерские центристские и левые партии по-прежнему представляют собой развалины. В Польше «Право и справедливость» также не слишком популярна. Однако оппозиционные партии никак не могут собраться и нанести свой удар.
«Парадокс в том, что снятие клейма «Восточная Европа» — политической категории, которая ассоциируется с отсталостью и нестабильностью, — на протяжении долгого времени было мечтой многих людей в этом бывшем коммунистическом регионе. Это произошло — но не потому, что западные стандарты процветания, свободы и безопасности распространились на восток. Вместо этого всё захлестнула новая волна подозрений, ярости и отчуждения. И выиграет от этого в основном Кремль», — подводит итог Эдвард Лукас.
На фото Эдвард Лукас
