Поколение пенсионных страдальцев и самая большая афера России
Известный политик о том, чем Силуанов лучше Шувалова, Кудрин хуже Голиковой, и чье эшелонированное лобби продавливает рецепты МВФ
«Какие аферы Кудрин собрался выявлять по своей инициативе? Его заявления подтверждают опасения, связанные с его назначением в Счетную палату», — говорит бывший депутат Госдумы и министр труда, а ныне депутат Заксобрания Санкт-Петербурга Оксана Дмитриева. Она рассказала «БИЗНЕС Online», почему пенсионная реформа не обоснована ни социально, ни экономически, а также оценила выполнимость очередных «майских указов» Путина.
«ЗА СИЛУАНОВЫМ ВРЯД ЛИ ПОТЯНЕТСЯ ТАКОЙ ЖЕ ШЛЕЙФ, КАК ЗА ШУВАЛОВЫМ»
— Оксана Генриховна, начнем с нового старого правительства. Что от него следует ожидать? Судя по всему, россиянам следует готовиться к следующим непопулярным решениям правительства?
— Я негативно оценивала деятельность предыдущего правительства. Нынешний кабинет в своей идеологической направленности и в кадровом отношении можно считать прямым наследником и последователем курса прошлого состава министров. Политика кабинета не поменяется, несмотря на приход в него некоторых фигур, которые по набору личных и деловых качеств вполне достойные люди.
К примеру, Антон Силуанов, который заменил Игоря Шувалова (на посту первого вице-премьера — прим. ред.), хотя он придерживается тех же самых идеологических позиций, по своим нравственным качествам существенно выше, чем его предшественник. Он человек честный, порядочный, и вряд ли за ним потянется такой же шлейф непонятных деклараций, использования самолетов для транспортировки собачек в Швейцарию и так далее. Сейчас можно быть уверенным, что за вице-премьером такого шлейфа не будет.
На посту председателя Счетной палаты себя очень хорошо показала Татьяна Голикова. На должности министра здравоохранения и соцразвития она также активно боролась за привлечение средств в эту систему, и благодаря ее усилиям кризис 2008–2009 года прошел практически без снижения реальных денежных доходов населения, особенно у пенсионеров. Там, наоборот, было повышение.
Но с учетом той задачи, которая стоит перед нынешним правительством, мне представляется, что даже противодействие непопулярным решениям, которое может оказывать та же Голикова, скажем, в вопросах пенсионного обеспечения, не сыграет существенной роли. Весь финансово-экономический блок правительства, руководство Центрального банка, а также госбанков будут продавливать принятие непопулярной и неэффективной пенсионной реформы, ограничение социальных расходов, повышение налогов с населения, а также других решений в этом направлении. И попытки противостоять этому со стороны некоторых эффективных и политически ответственных членов правительства не окажут на принятие конкретных решений существенного влияния. Консолидированное финансово-экономическое лобби в правительстве, в ЦБ и госбанках очень мощно, и силы его оппонентов с ним несопоставимы.
— И какие именно непопулярные меры могут быть приняты правительством в ближайшее время?
— Они уже объявлены — это повышение пенсионного возраста, это протаскивание квазиобязательной государственной накопительной системы в виде нового варианта индивидуального пенсионного капитала, в результате чего произойдет отвлечение огромного объема взносов граждан на накопительную пенсионную систему от выплат текущих пенсий, и пойдет финансовым посредникам. Это та же накопительная система, вид сбоку.
«ЭТО ПОКОЛЕНИЕ МОЖНО СМЕЛО НАЗВАТЬ ПЕНСИОННЫМИ СТРАДАЛЬЦАМИ»
— Да, главная тема последних недель — очередная пенсионная реформа. По мнению экспертов, нескончаемая череда изменений в этой области может окончательно подорвать доверие к системе — для людей будущая пенсия больше не мотивирует работать «по белому». А уход зарплат в серые и даже черные дорого обойдется национальной экономике. Ваше мнение?
— Я отрицательно отношусь к повышению пенсионного возраста. Считаю, что для этого нет ни демографических, ни социальных, ни экономических предпосылок. По демографическим показателям у нас продолжительность жизни лишь на два года больше, чем она была в середине шестидесятых годов. У нас она выросла по сравнению со спадом 90-х годов. Но если мы посмотрим смертность в трудоспособном возрасте у мужчин, то увидим, что она в три раза больше, чем была в шестидесятые годы, когда, собственно, и сложилась у нас та пенсионная система, которую сейчас хотят коренным образом поменять.
Я думаю, что это будет очень большая проблема для очень и очень многих людей, особенно при нашем уровне здравоохранения. Да вообще, как можно было до такого додуматься — предлагать установить пенсионный возраст для мужчин в 65, когда у нас средняя продолжительность их жизни, по-моему, 64 года! Значит, в среднем мужчина вообще не будет доживать до пенсии? Что же это такое?..
Опять же, люди умирают не случайно. Значит, высокая заболеваемость. Продлим до 65 лет, и люди у нас будут массово уходить на пенсию до этого срока по инвалидности.
По социально-экономическим основаниям это тоже нонсенс. У нас нет для этих людей такого количества рабочих мест. Особенно для поколения, которое первым подпадет под повышение пенсионного возраста, возрастная когорта 1963–1968 годов рождения. Это поколение, которое практически сразу после окончания вузов, техникумов и профтехучилищ в связи с обрушившимися на страну пертурбациями пошло, условно говоря, «в ларьки». У них нет уникальной квалификации и отработанных трудовых навыков даже по тем профессиям, по которым они обучались. У многих огромный период нелегальной занятости 90-х годов, а у целого ряда — и в более позднее время. И это не потому, что они такие незаконопослушные, а потому, что к таким переменам, которые произошли, никто не был готов — ни страна, ни люди. Советского трудового стажа нет, а у некоторых полное выпадение постсоветского трудового стажа. Профессиональная «яма». У этих людей будет все очень сложно с рабочими местами, на которых они должны дорабатывать свой увеличиваемый возрастной пенсионный ценз. Это получится самая уязвимая в возрастном плане группа людей, поскольку в профессиональном плане в более выигрышном положении оказываются как те, кто младше, так и те, кто старше (от 60 лет) их. И те и другие имели возможность состояться в той профессии, по которой учились, и с документально подтвержденным трудовым стажем у них лучше.
Так что поколение, начавших трудовую биографию в «лихие 90-е», испытает на себе очень сильный удар.
Помимо всего прочего, это поколение, начиная с 1967 года рождения, попадает в полном объеме под накопительный элемент, который существовал с 2002 по 2014 год. Так вот, деньги, которые туда отчислялись, полностью обесценились. Поэтому у них пенсия, даже когда они на нее выйдут, будет существенно меньше, чем у более старших возрастов, у которых была преимущественно страховая часть. Это поколение можно смело назвать пенсионными страдальцами.
— СМИ обходили стороной такую проблему, как дискриминация при трудоустройстве. После 45–50 лет работу по специальности найти сложно даже в мегаполисах, и только сейчас заговорили об этом в связи с анонсированным повышением пенсионного возраста. Среди молодежи есть скрытая безработица (она нередко живет на детские пособия и пенсии родителей). В глубинке ресурс рабочих мест близок к исчерпанию: работа зачастую неполноценная, временная, с длительными задержками зарплат. Что с этим со всем делать?
— Это отдельный, очень сложный вопрос. Здесь весьма много значит региональный аспект. Должна быть сильная региональная политика, политика пространственного развития, целенаправленно ориентированная на экономическое развитие отдельных регионов. Но она, конечно, невозможна без структурной политики, диверсификации экономики в масштабах всей страны. Нефть и газ у нас ведь не везде добывают. И даже там, где они и другие сырьевые ресурсы есть, не всегда существует социально-ответственный бизнес. Например, на «Норникеле» высокий уровень зарплат и социальных гарантий, но при этом на целом ряде других объектов цветной металлургии, например в алюминиевой промышленности, чрезвычайно низкий уровень оплаты труда и социальных гарантий. Не очень высоки они и в черной металлургии. Поэтому от сложившейся в отдельных отраслях практики и собственников тоже очень многое зависит. Отношение крупнейших собственников — или, как у нас говорят, олигархов — к тем людям, которые работают на принадлежащих им объектах экономики, сравнительный анализ заработных плат и социальных гарантий, вопросов создания на этих объектах новых рабочих мест, — отдельная, малоизученная тема, которой стоило бы заняться на федеральном уровне.
Необходимо активно практиковать стимулирование равномерного размещения производительных сил и сохранение и (или) создание новых рабочих мест по территории страны. В отсутствие этой равномерности и стимулирования образуются диспропорции не только в виде региональной безработицы, но и в виде миграционной нагрузки на социальные объекты отдельных местностей страны и потери, связанные с этой сферой. В отсутствие работы люди приезжают в Москву, Петербург, растущие города-миллионники, но там нет для них жилья, мест в детских садах, школах, больницах и так далее. Возникает дополнительная нагрузка на социальную инфраструктуру в мегаполисах, в то время как на периферии пустеет и ветшает жилой фонд, социальные объекты из-за малокомплектности закрываются, еще более увеличивая число безработных. В одних регионах закрываем районные больницы и школы, потому что некому в них некому ходить, а в других не хватает мест.
«КРИЗИС, КОТОРЫЙ НАЧАЛСЯ С 2014 ГОДА, — РУКОТВОРНЫЙ, ЧИСТО НАШ, ЛОКАЛЬНЫЙ»
— Еще эксперты нам обещают бензин по сто рублей и значительное повышение цен на продукты питания. С этим как?
— Бензин — это, собственно говоря, не реформа. Но если правительство будет продолжать осуществлять так называемый налоговый маневр, который заключается в повышении налога на добычу полезных ископаемых и снижение экспортных пошлин, будет пытаться нефтегазовые доходы, полученные от экспортных пошлин и НДПИ, посылать в резервный фонд и вкладывать в чужую экономику, а потери бюджета компенсировать акцизами на бензин, то это, конечно, повлечет за собой дальнейшее повышение розничных цен на этот вид топлива.
— Экономистов и функционеров – государственников, типа Глазьева, в новых аппаратно-структурных преобразованиях никуда не привлекли. А ведь у них есть серьезные теоретические альтернативные разработки реформ и практический опыт по их осуществлению. Это можно рассматривать как сигнал, и если да, то какой и кому?
— Есть много вполне проработанных, интересных концепций. В частности, мы готовили альтернативный бюджет. Эти программы вполне реализуемы, но я уже сказала, что финансово-экономический блок и мощнейшее финансово-экономическое лобби, несмотря на некоторые изменения по кадровым персоналиям, остается неизменным с середины 90-х годов и продолжают быть тесно связаны с транснациональным международным финансовым капиталом, фактически транслируя его идеи в России. Эти идеи, в частности по Резервному фонду, по созданию обязательной накопительной системы, и прочему, навязываются не только нашей стране. Они навязываются очень многим, так называемым развивающимся странам. Эти же рецепты идут и по линии МВФ, и по линии Всемирного Банка.
Когда у некоего государства имеет место объективный дефицит бюджета и финансовая зависимость от МВФ, то предоставление помощи обставляется условием обязательного выполнения этих рецептов. Нашей стране такая финансовая помощь не нужна. Но тем не менее, эти идеи, эти концепции, с одной стороны уже многие годы вдалбливаются в России в качестве истины в последней инстанции (начиная с того же ЕГЭ по обществознанию). А с другой, они представлены интересами могущественных транснациональных международных финансовых корпораций, которые у нас эти идеи и концепции внедрили и уверенно проводят в жизнь. Финансово-экономический блок — это же не только премьер, вице-премьеры и министры, это люди на всех этажах: заместители министров, руководящие сотрудники Центрального банка и госбанков (банков с госучастием).
Во всем мире действует мощнейшее лобби виртуальной экономики, которое обеспечивает перекачку ресурсов различных стран в виртуальный сектор, в банковско-финансовую систему. Тем самым они высасывают средства и из реальной экономики, и из ресурсной базы для решения социальных проблем населения. Мировой транснациональный банковско-финансовый капитал достаточно хорошо эшелонирован в виде научного обоснования (целая серия Нобелевских премий была присуждена за финансовый инжиниринг), в виде системы высшего образования, чиновников и бизнесменов на самых разных уровнях и в самых разных странах. Их всех называют собирательным словом «либералы», хотя это не совсем так. Да, частично они используют схемы либеральных экономистов, но на практике идут гораздо дальше.
Им противостоят сторонники и защитники реального сектора экономики, и работы денег в его интересах. Победа на президентских выборах в США Дональда Трампа является отчасти отражением борьбы поднимающих голову защитников интересов реального сектора и национальных производителей против адептов виртуальной экономики, представителей транснациональной банковско-финансовой системы
— Давайте все-таки вернемся к российским делам. Ключевые позиции в стране занимают одни и те же люди, только колода иногда тасуется. Складывается «кремлевский ареопаг», как при позднем Брежневе, или в 146-миллионной стране просто нет достойных? По каким критериям идет их отбор, и почему?
— Это, пожалуй, самый сложный вопрос. Кризис, который начался с 2014 года, — это рукотворный кризис. Он чисто наш, локальный, не связанный непосредственно с тенденциями развития мировой экономики, а связан он, на мой взгляд, исключительно с ошибками правительства и Центрального банка. Девальвация, которая произошла с падением цен на нефть, и вынужденный протекционизм могли очень мощно сработать на наш экономический рост, как это было в период кризиса 1998–1999 годов. Тогда Евгений Примаков и Виктор Геращенко за полгода фактически достигли пиковых значений экономического роста и вывели страну из кризиса после дефолта. В 2014 году ситуация была очень близка к той, но действия были прямо противоположные. Поэтому вместо роста мы получили сильнейший спад экономики и самое значительное падение реальных доходов населения с девяностых годов. Мы получили очень затяжной и глубокий кризис, который продолжался на протяжении трех лет. До сих пор по строительству, по инвестициям мы не вышли из кризиса, да и в целом показатели очень неустойчивые. К чему я обо всем этом? К тому, что это был кризис исключительно государственного менеджмента и финансовой политики. Кризис государственного менеджмента есть везде, на всех уровнях, во всех регионах, потому, что у нас система подбора и расстановки кадров абсолютно случайна и хаотична.
Для того, чтобы система работала продуктивно, люди должны расти в регионе и в отрасли, тогда у них будет мотивация. Вы хорошо отработали на определенной должности — вас повысили на одну ступень. Та же история — еще на одну ступень. И так далее. Но у нас же абсолютно не так! У нас непонятно откуда из мелких клерков вдруг появляется губернатор.
— Да, 8 мая СМИ писали, что предложение Дмитрия Медведева назначить Виталия Мутко вице-премьером по строительству «рассмешило депутатов от партии „Единая Россия“». Примечательно, что и сам исполняющий обязанности премьер-министра не смог сдержать ироничной улыбки.
— У меня на это может быть будет непопулярный ответ, но господин Мутко как раз прошел хорошую школу. Может быть, у него не очень удачно получилось по спорту из-за спровоцированного, в большей степени политически мотивированного, допингового скандала, но он результативно отработал на многих должностях. С неплохими результатами был вице-губернатором по социалке в Санкт-Петербурге. У него большой опыт управленческой работы.
«ЧТО ЦИФРОВИЗИРОВАТЬ, ЕСЛИ ЭТОГО НЕТ В ВЕЩЕСТВЕННОЙ ФОРМЕ?»
— Президент поставил две мегазадачи на шесть лет своего очередного срока пребывания во власти — вхождение в пятерку ведущих экономик мира и борьба с бедностью. Если ничего кардинально не менять, можно ли решить эти задачи? А если менять, то что и как нужно делать?
— Задачи эти достижимы. Весь вопрос в том, что именно делать. Пока действенных мер по стимулированию не нефтяного экономического роста нет. Последнее незначительное оживление экономики связано исключительно с повышением цен на нефть и увеличением ее экспорта.
Мало того, что один нефтегазовый и сопутствующие ему сектора экономики не могут обеспечить достойное существование всем гражданам огромной страны, так еще и значительная часть получаемых благодаря им доходов распределяется в интересах достаточно ограниченной группы людей. А те, в свою очередь, направляют их во все ту же виртуальную экономику. Но она не создает рабочие места. В ней деньги создаются из воздуха. Там совершенно не нужно ни интеллектуальной рабочей силы, ни «белых воротничков», ни «синих воротничков», ни людей, генерирующих новые знания. Инвестирование в виртуальную экономику — это очень хороший способ перекачки средств, чтобы потом распределить их на буквально счетное количество менеджмента, бенефициаров и акционеров. Поэтому все, что касается перекачки средств в банковско-финансовый сектор, не способствует ни экономическому росту, ни борьбе с бедностью.
Только вложение средств в реальный сектор экономики создает большое количество высокооплачиваемых рабочих мест и имеет широкий и долговременный мультипликативный эффект воздействия на связанные с ним обслуживающие сектора. Одних отраслей нефтегазового реального сектора вместе с обслуживающими отраслями достаточно, чтобы обеспечить приличными доходами четверть работоспособного населения страны, но совершенно недостаточно, чтобы обеспечить оставшиеся три четверти.
— Кстати, последний год Путин также неоднократно говорил о том, что России надо строить цифровую экономику, без которой у страны нет будущего. В титул минсвязи добавили словосочетание «цифрового развития» и назначили нового министра? Повысится ли статус министерства с в связи с тем, что оно призвано проводить «магистральную линию»?
— Не может быть отдельно цифровой экономики. Может быть компьютеризация, цифровизация экономических и производственных процессов. Придание за счет них новых качеств отраслям и всей окружающей жизни в любом случае должно базироваться, накладываться на существующую экономику.
Мне представляется, что очень много у нас всякого рода кампанейщины. И та же цифровизация не избежала данного явления. Вот, допустим, пытаются внедрить электронное здравоохранение, в то время как у нас больницы закрываются, зачастую отсутствует реальная медицинская помощь, в особенности на периферии. Не должным образом функционирует первичная помощь. Недавно у нас в Петербурге отчитывался вице-губернатор, и она даже не поняла вопрос, который я ей задала: «Как вы будете переходить на электронные истории болезни, когда бумажные не ведутся?» Бумажные рецепты не выдаются, потому, что назначения должным образом в бумажные носители информации не записываются. Что цифровизировать, если этого нет в натуральной вещественной форме?
— С приходом Константина Носкова будут свернуты такие громкие конфликты, как «наезд» Роскомнадзора на Telegram? Сегодня множество сайтов блокируется, хотя там нет ни экстремизма, ни порнографии, ни пропаганды насилия...
— Это все, конечно, является прямым противоречием тезиса и установки перехода на «цифру». К тому же все эти социальные сети, информационные каналы и платформы чрезвычайно популярны среди тех граждан, которые должны быть проводниками заявленной цифровизации в жизнь.
Что касается того, будут эти конфликты свернуты или нет, не знаю, но думаю, что вряд ли это зависит от личности Носкова. Это вопрос в большей степени политический. Инициирует его органы власти, отвечающие за безопасность, противодействие терроризму, — следовательно, и вопросы к ним, а не к министру цифрового развития.
«САМАЯ БОЛЬШАЯ АФЕРА — ЭТО РЕЗЕРВНЫЙ ФОНД И ВКЛАДЫВАНИЕ ДЕНЕГ В ЧУЖИЕ ЭКОНОМИКИ»
— Другое кадровое назначение — господин Кудрин возглавил Счетную палату с целью придать ее работе некий новый смысл. Среди новых принципов работы Алексей Леонидович особо выделил борьбу с коррупцией. Он хочет сделать из СП некое подобие советского Госконтроля?
— Счетной палате не нужны никакие новые качества. По моему опыту работы в шести созывах Государственной Думы, Счетная палата — один из немногих государственных институтов, который функционировал чрезвычайно эффективно и отвечал своему назначению. Как при Сергее Степашине, так и при Голиковой. Пожалуй, кроме министерства иностранных дел и министерства по чрезвычайным ситуациям при Сергее Шойгу, ни один другой орган не пользовался таким уважением и высокой оценкой, как федеральная Счетная палата. Она полностью отвечала своим задачам, чрезвычайно эффективно выполняла свои функции, и никаких других качеств придавать ей не нужно. Главное — не потерять те достижения, тот потенциал, те методики и ту объективность, которые были в работе Счетной палаты. При этом не надо забывать, что это орган, подотчетный Федеральному Собранию. Шесть его аудиторов и председатель избираются Госдумой, а заместитель и еще шесть аудиторов избираются Советом Федерации. Поэтому все они достаточно самостоятельные. Все председатели СП — Кармоков, Степашин и Голикова — свою задачу, свою функцию как инструмента контроля именно представительного органа власти очень четко понимали и очень четко реализовывали. При двух последних председателях уже принимались законодательные решения, в соответствии с которыми были существенно расширены функции палаты. В частности, при Голиковой были расширены полномочия по контролю за бюджетными средствами в акционерных обществах с госучастием и госкорпорациях, которые Счетная палата надлежащим образом использовала.
Другое дело, что для осуществления контроля крупномасштабного движения бюджетных денег в АО и госкорпорациях, в особенности в сфере вооружений, СП не всегда хватало кадрового ресурса, но не каких-то новых качественных полномочий. Поэтому Кудрину, прежде чем делать какие-то заявления, надо вначале разобраться со всем, что было сделано его предшественниками, и хотя бы не потерять тот потенциал, с помощью которого эти люди успешно справлялись со своими обязанностями. Лично у меня нет уверенности, что он справится.
— У Кудрина непростые отношения с Медведевым (вспомним хотя бы их публичный конфликт и уход Алексея Леонидовича из правительства). Не приведет ли его назначение к усилению борьбы интересов внутри госаппарата? Кто выиграет, а кто проиграет в результате такой борьбы?
— Я с самого начала оценивала и оцениваю его [Кудрина] личность негативно. По профессионализму он существенно уступает и Степашину, и Голиковой. Счетная палата — это орган контроля за бюджетом, а не правоохранительный орган и не спецслужба. Приоритеты в работе СП расставляет президент, и палаты Федерального Собрания. Есть план работы Счетной палаты, который утверждает Госдума. И есть практика запросов, которые направляются в СП, и которые должны быть подписаны, по-моему, 90 депутатами ГД. Именно по такой схеме очень качественно при Степашине была проведена проверка РОСНАНО. Поэтому именно Госдума и президент, а не инициативный председатель Счетной палаты определяет, кого проверять, когда и как. Они должны объективно работать. Хочу сказать, что и при Степашине, и при Голиковой Счетная палата очень активно реализовывала экспертно- аналитические функции, обращала внимание на системные ошибки.
В частности, Степашин, опираясь на все это, предупреждал об опасности накопления внешнего частного долга как раз накануне кризиса 2008–2009 годов, и был абсолютно прав. Татьяна Голикова вскрывала системные проблемы с вложением средств в акционерные общества, в функционировании системы ОМС. СП должна выявлять прежде всего системные проблемы и ошибки, и обращать на них внимание, а не подменять собой правоохранительные органы. Прямой коррупции во вскрытых фактах может не быть, а средства абсолютно неэффективно израсходованы, и, если не устранить проблемы, будут расходоваться дальше. Потом, под этим нецелевым использованием средств может скрываться глубоко законспирированная афера, а прямой коррупции нет. Счетная палата не может установить факт коррупции. Его могут установить следственные органы.
Что Кудрин собрался там выявлять по своей инициативе, какие аферы? Самая большая афера — это то, что он проводил, — это резервный фонд и вкладывание денег в чужие экономики. Все его первые заявления подтверждают все опасения, которые были связаны с его назначением на эту должность.
— Другой сильный центр влияния — Центробанк. Среднестатистический россиянин в полной мере не догадывается о том, что возможности главы ЦБ в части воздействия на экономику России несоизмеримо больше, чем у любого лица в правительстве. Насколько деятельность регулятора адекватна текущей ситуации?
— Я негативно оцениваю деятельность Центрального банка. Высокая учетная ставка, высокая ставка по кредиту и при этом относительно низкие ставки по депозитам, огромные доходы банков просто от комиссии по всем направлениям, постоянная подпитка системных банков за счет докапитализации в разных формах (как за счет бюджета, так и за счет средств Центрального банка), — все это не способствует расширению банками кредитной активности. Также вызывает недоумение постоянные истории с отзывами лицензий у банков и фактическим их подведением под банкротства. За счет этого, с одной стороны, создается турбулентность в банковской системе, снижается ее надежность и конкуренция в ней, а с другой стороны, огромные средства, которые уже достигли 2,5 триллиона рублей, направляются на санацию банков.
«ВЫЙТИ ИЗ ВТО НЕВОЗМОЖНО ИЛИ ОЧЕНЬ СЛОЖНО»
— Ситуация во внешней политике тоже не лучшим образом складывается для экономики РФ. Внезапно ставший чуть ли не главным нашим союзником Иран снова угодил под жесткие санкции США, но можем ли мы отказаться сотрудничать с ним? С другой стороны, плюс для нас в этом — то, что дорожает нефть. Как все это отразится на нас?
— Что касается Ирана, то объем наших контрактов с этой страной невелик и составляет порядка одного миллиарда долларов. Поэтому вряд ли они будут расторгнуты. Все жесткие санкции, которые будут вводиться против игроков рынка, связанных с этой страной, скорее всего, в наибольшей степени ударят по Европе, поскольку наиболее привлекательные месторождения углеводородов в Иране получили и разрабатывают именно европейцы. Частично китайцы. Мне представляется, что и те и другие будут достаточно послушны в выполнении американских ограничительных требований, что вполне может сыграть на руку нашим компаниям, которые займут освобождающиеся места после ухода европейцев и китайцев. Нашим компаниям в этом плане опасаться особо нечего, поскольку многие из них, — как юридические лица и топ-менеджеры, как физические лица — уже и так находятся под санкциями. Поэтому новых ограничений для них уже не будет, а выгоды могут быть.
Что касается вопроса цены на нефть, то мировые нефтетрейдеры — достаточно пугливый народ, и любые внешнеполитические риски, резкие перемены на рынке будут способствовать ценовому движению вверх.. К тому же факторов, влияющих на нефтяные цены, достаточно много. И опыт показал, что существует масса рычагов, при помощи которых та же ОПЕК способна нивелировать резкие ценовые колебания на мировом рынке.
— После развертывания санкционной войны многие мировые правила больше не соблюдаются, и в России все громче звучат призывы выйти из ВТО. Как вы к этому относитесь?
— Выйти из ВТО невозможно или очень сложно. Пока таких прецедентов не было. Другое дело, что не надо спешить выполнять те решения ВТО, которые нам невыгодны, — в первую очередь все, что связано с налоговым маневром и повышением цены на энергоносители, на бензин на внутреннем рынке, до мирового уровня.
— А в принципе как оцениваете новый закон о контрсанкциях — он больше пользы принесет или вреда?
— Он, в общем, ни на что не влияет. Он все отдает на прерогативу правительства, а оно навряд ли здесь что-то будет делать. Он имеет скорее политическо-дипломатическое, чем экономическое значение.
— Тогда об импортозамещении и качестве отечественной продукции. Где-то оно работает — в сельском хозяйстве, например, но при этом в России вырос объем фальсификата и контрафакта...
— Мы в свое время отменили советские ГОСТы, защищавшие качество продуктов, и ввели так называемые техрегламенты. Это было одним из мощнейших способов задавливания нашего отечественного производителя, продвижения импортной продукции на наш рынок и непременным условием нашего вступления в ВТО. Мы и сегодня во всей красе пожинаем плоды этих решений. Тут все достаточно просто: необходимо восстанавливать систему ГОСТов, может быть, проводя это под видом модернизации техрегламентов.
— Наконец, в стране поляризуются доходы и финансовое положение не только населения, но и регионов. Как это скажется на Татарстане?
— Татарстан, в моем представлении, один из самых благополучных регионов. Он сумел с максимально возможной выгодой для себя воспользоваться всеми, даже не самыми удачными инициативами федерального центра, например создание тех же технико-внедренческих зон, свободных экономических зон. В большинстве регионов это провалилось. Татарстан успешно и эффективно использовал средства, которые выделялись на эти цели путем софинансирования и создал эти зоны. Во всяком случае, это было на тот момент, когда мы в Госдуме рассматривали результаты проверки этих объектов Счетной палатой. На тот момент лучшие результаты были именно у Татарстана.
В 2005 году Казань отмечала тысячелетний юбилей. Тоже из федерального бюджета определенный объем средств был выделен, и в республике они успешно и эффективно нашли свое применение. Универсиада, чемпионат мира по футболу — тоже из этой же серии. Скажем, стадион в Казани построили за счет федерального бюджета и в пять раз дешевле, чем в Петербурге, где еще и возводился объект на деньги из местной казны. Вообще в Татарстане проводится достаточно разумная и последовательная региональная политика, и в этом плане он выделяется на общем фоне российских регионов.
Вадим Бондарь
