Система легитимизации собственности российских олигархов

Существует довольно много разговоров о том, что именно Путин «обещал» пресловутой «Семье», когда эти договоренности закончат действовать, что в них входит и так далее. При этом те, кто эти разговоры ведут или не понимают, или молчат о том, что такие договоренности не могут действовать только внутри России. Хотя бы потому, что для таких договоренностей должны быть гаранты. Ну и потом. Путин как фигура федерального политического уровня появился только в 1999 году (ну, с натяжкой, с июня 1998 года), а все олигархи появились значительно раньше. Почему Запад не обращал внимания на передел собственности в 90-е годы (кто-нибудь помнит таких персонажей: братья Живило?), не говоря уже о расстреле Верховного Совета в 93-м году, и потом так агрессивно отреагировал на Ходорковского? Вопросы, вопросы…

Давайте попробуем не ответить, а просто подумать.

Исходя из нашего понимания сути элит. Начнем мы с того, что межэлитные разговоры СССР и Запада (не переговоры, а, скорее, аккуратный взаимный зондаж) начался в 60-е годы прошлого века, причем инициатором была, скорее, элита «Западного» проекта. В публичное поле, разумеется, это прорвалось, но получило более или менее безобидное название «конвергенции». «Римский» клуб, международный институт системных исследований и так далее. И тогда речь как раз шла об объединении более или менее равноправных элит, «западной» и «красной», советской.

Ситуация изменилась со второй половины 70-х (советская элита стала утрачивать образ победителя, а «западная», наоборот, сконцентрировалась) и к концу 80-х годов вопрос об объединении уже вообще не стоял. Речь шла исключительно о собственности: что нужно отдать, чтобы Запад признал легитимность владения того, что осталось, за новыми постсоветскими «элитами». Кавычки тут поставлены не просто так, поскольку понимания собственной роли и возможностей у этих элит, в общем, не было.

Отметим, что здесь тоже были варианты. Многих пугало атомное оружие и память о роли России в истории (например, Дж.Буш-старший был искренне убежден, что СССР нужно сохранить, только сделать его дружественной к США страной). Некоторые считали, что Россию нужно ликвидировать совсем. Например, такую точку зрения отстаивал известный русофоб Гаврила Попов (прославившийся тем, что его выгнали с поста декана Экономфака МГУ за взятки даже в суперлиберальную эпоху позднего Брежнева), который говорил о том, что нужно лишить Россию не только атомного оружия, но и армии, а в здании МГУ сделать публичный дом. Результат получился промежуточный и в чем он состоял сегодня можно попытаться вычислить.

Как сказала однажды Кондолиза Райс, в бытность свою госсекретарем США: «Интересы России заканчиваются на ее границах». Мне кажется, что это и есть главное положение договоренности конца 80-х – начале 90-х: вся собственность, находящаяся за пределами границ РСФСР отдается «партнерам» (которые и выстраивают ее легитимность), а вот внутри страны «карт бланш» дается переговорщикам со стороны России (условно, семье Ельцина), но с правом Запада участвовать в процессах. Что будет куплено представителями Запад – то будет их, а все остальное, делите как хотите.

Именно по этой причине братья Живило свою собственность защитить не смогли, а Ходорковский делал это достаточно жестко; то есть, получается, что он, в общем, скорее, номинальный собственник (в отличие от братьев, которые были собственники реальные, но в условиях «семейной» легитимности), получающий бонусы, чем реальный владелец. Ну, впрочем, такая позиция не новость. Именно по этой причине расстрел Верховного Совета прошел практически незаметно, а вот любая активность России за пределами ее границ жестко пресекалась или, по крайней мере, серьезно осуждалась (например, во время агрессии Запада в Югославии).    

Вроде бы все понятно: наезд на Россию по вопросу Крыма и Донбасса связан с тем, что мы «отжали» чужую собственность. Ничего личного, только бизнес. Однако, как это обычно и бывает, все оказалось немного более сложно. Дело в том, что, во-первых, явно или неявно, в рамках договоренностей начала 90-х был пункт о том, что России должен быть обеспечен некоторый комфорт в части экономики и безопасности. И, во-вторых, договоренности эти были не со всей мировой элитой, а только с финансовой ее частью, подкрепленной авторитетом нового президента США Клинтона (что, кстати, привело к исчезновению Явлинского и появлению Гайдара, об этом я много писал).

Границы безопасности Запад все время проверял («А вы не будете возражать, если мы примем в НАТО бывшие страны Варшавского договора? А республики Прибалтики? А Грузию и Украину?»), а с экономикой в условиях роста цен на нефть все было хорошо (точнее, плохо было в 90-е, но в это время еще шла приватизация и новым российским «элитам» было не до всего остального). Но в 2007 году на знаменитой конференции в Мюнхене Путин произнес речь, в которой неявно намекал на эти договоренности. С прямым упреком, что они противоположной стороной не выполняются. И получил достаточно прямой ответ (который потом много раз повторялся): «Поскольку вы проиграли войну, договоренности с вами ничего не стоят!»

И не стоили бы (вряд ли Путин стал кидаться БОНБОЙ), но произошли два события. Во-первых, начали расти цены на нефть, что сильно повысило самооценку российской власти. А, во-вторых, начался кризис на Западе. Ну и, тут уж я немножко позволю себе похвастаться, сыграли свою роль наши оценки ситуации: в России понимание масштаба и фатальности начавшегося кризиса пришло много раньше, чем на Западе. И Путин начал сдвигать равновесие (пока – в рамках договоренностей начала 90-х!) в сторону Запада.

Еще раз повторю, не отвоевывать что-то, а только чуть-чуть сдвигать равновесие назад, отыгрывая то, что отдали в 90-е – начале 2000-х (когда сам Путин был еще достаточно номинальным президентом, правила тогда еще «Семья»). Но это было воспринято именно как «отжатие» собственности, то есть, мировые финансовые элиты 90-х восприняли это не как возврат России в политическое поле, а именно как игры конкретных «пацанов», которые решили поживиться на чужом поле. И решили показать, кто в доме хозяин, устроив переворот на Украине.

И в этой ситуации в Москве (и даже в окружении Путина) были люди, которые считали, что нельзя выходить за рамки «status quo», но, как мы видим, не они определили развитие ситуации. А вот дальше, сейчас, ситуация становится все более и более сложной. И связано это, в первую очередь, с тем, что все более и более ослабляется мировая финансовая элита.

Она по прежнему борется с «ревизией» договоренностей 90-х (которые уже серьезно нарушены, в Крыму, в частности), причем, во многом, персонифицируя их с личностью Путина, но их беда в том, что не только у нас, но и Западе подняли голову элиты, у которых другое представление о легитимности собственности.

Суть тут простая: эмиссия доллара, на которой поднялась мировая финансовая элита в три этапа (после создания ФРС в 1913 году, после Бреттон-Вудской конференции в 1944 году и после начала «рейганомики» в 1981 году), не создавала собственности, она ее перераспределяла. И если легитимность этого перераспределения поставить под сомнение (а это произойдет автоматически, как только рухнут пирамиды на финансовых рынках), то и вся собственность, полученная финансистами в начале 90-х по итогам распада СССР, окажется повисшей в воздухе.

Отметим, что этот отказ от легитимности раздела 90-х инициирует не лично Путин и даже не Россия, а Трамп и те, кто стоит у него за спиной. Именно по этой причине его так ненавидит «группа поддержки» финансистов в США (включая большую часть СМИ) и именно по этой причине подвисают либеральная часть наших «элит» 90-х. Отметим, вместе со всей системой приватизации, поскольку она легитимизировалась на Западе именно в рамках пресловутых договоренностей.

Во время Столетней войны Англии и Франции практически во всех феодальных доменах было по два сюзерена: поставленного королем Англии и королем Франции. И каждый из них был легитимен, только вот в разных системах легитимации. И только победа Франции решила вопрос в том, кто же из этих сюзеренов остался при земле, а кто потерял все.

Сегодня мы в аналогичной ситуации: старая система легитимизации собственности находится в кризисе, ее оспаривают очень сильные игроки (государства), причем с использованием ресурса, которого у финансистов нет и никогда не будет. И если переворот произойдет (с моей точки зрения, не «если», а «когда»), то старые владельцы по всему миру окажутся в крайне тяжелом положении. Поскольку активы у них отберут, а долги останутся.

Кстати, некоторые еще спрашивают, что мы делаем в Сирии! Да оспариваем результаты приватизации, ясное дело! С использованием последнего довода королей! И те, кто это не понимают, выглядят в современных условиях очень смешно: какой смысл было говорить о «священном праве» частной собственности во время Столетней войны без упоминания того или иного короля?

В общем, выбираем мы сегодня не Путина. Мы выбираем систему легитимизации собственности. Если согласимся на старую – олигархи останутся и интересов России за ее границами не будет. А вот если ситуация изменится – то жизнь станет куда более веселая и, в некотором смысле, справедливая. А вы говорите, Грудинин…

Грудинин это просто символ изменений. Вот и смотрите на ситуацию с этой точки зрения!

Источник