Алексей Зборовский: Недопустимо превращать казачество в чиновничество

Руководитель Казачьего Информационно-Аналитического центра рассказал «Колоколу России» о положении дел и проблемах современного казачества.

Казачество – сложное этносоциальное, культурное явление, многие века являющееся спутником и защитником Русского мира. Проблема самоидентификации этого огромного сообщества тесно связана с поисками национальной идеологии России. В последние годы государство стало более серьезно заниматься казаками, разделив их на реестровых (несущих официальную службу) и общественных. Стало ли им от этого лучше, какие проблемы требуют скорейшего решения, чем вообще сегодня живут эти люди – об этом «Колокол России» побеседовал с создателем независимого информационного портала kazak-center.ru, казачим полковником Алексеем Зборовским.

«Колокол России»: Как бы вы оценили состояние современного казачества в целом – подъем, упадок или стагнация?

Алексей Зборовский: В мае этого года состоялось очередное заседание Совета при президенте России по делам казачества. На нем председатель Совета Александр Беглов произнес одну интересную фразу, на которую мало кто обратил внимание. Он сказал, что возрождение казачества завершено, и нам пора переходить к следующему этапу.

Наверно, у всех казаков, радеющих за свое дело, сразу возник вопрос: что же у нас на самом деле пытались возродить? До сих пор остается нераскрытым вопрос – а что же такое казачество? Сами казаки однозначно и согласовано ответить не могут: это нация, народность, субэтнос, этнос, состояние души, воинское сословие, культура?

Если мы говорим об отдельном народе, то не в компетенциях государства его возрождать – оно может лишь признать факт его существования. Восстановление традиционного образа жизни, быта, культуры – да, это все прописано в федеральной законодательной базе. Увы, за последнюю пару десятилетий многие хранители казацких традиций ушли в мир иной. На всех официальных заседаниях продвигается мысль – создание реестра это и есть главный показатель возрождения. Не принимается во внимание, что реестровое казачество как раз во многом себя дискредитировало.

В ФЗ №154 «О государственной службе казачества…» четко расписаны все виды государственной службы для казаков. Помимо государственной, в законе речь идет о некой «иной службе», содержание которой в законе не раскрыто. Большинство казаков, конечно, готовы служить Родине. Но к сожалению, этот закон не имеет прямого действия – его пункты выполняются по согласованию с МВД, ФСБ и другими силовиками. А зачем им еще и казаки, когда еле-еле удается профинансировать своих сотрудников?

Во-вторых, в соответствии с действующим законодательством казачество никак не может быть выделено в какую-то особую группу,– все граждане на государственной службе находятся в равных правах и имеют возможность записаться в реестровое казацкое общество, даже если их предки не имели к казакам ни малейшего отношения.

Получается так, что уже на протяжении 12 лет действия этого закона ни один казак на настоящую госслужбу так и не попал. Выходит, как ни крути, казаков обманули. Пообещали им госслужбу, те клюнули на это дело, вступили в официально зарегистрированное казачье общество и написали заявление о готовности  ее нести. И вот уже 12 лет казаки ждут положительного ответа от силовых органов. До сих пор ждут… Максимум, на что им дают  добро – создание народных дружин в казачьей форме.

Какая-то часть казаков довольствуется тем,  что их пристроили на работу в качестве охранников, стали создавать ЧОПы, охранять здания органов власти. У многих атаманов были и остаются свои охранные предприятия. А как им еще выживать в большом городе? У них нет своей земли, общего хозяйства, как у казачьих объединений прошлого. Во времена Российской империи государство предоставляло казакам большие льготы, а взамен они всегда были готовы сформировать военное подразделение с полной экипировкой, кроме разве что стрелкового оружия.

Так что сегодня власть, с одной стороны, чувствует огромный потенциал казачества, его готовность служить Отечеству, и пытается это использовать. А с другой – практическая реализация не дает ожидаемых результатов. Более того, пока она приводит к еще большему разобщению, к разделению на реестровых и не реестровых казаков.

КР: Правда ли, что в официальные казачьи объединения ринулись совсем разные люди, в том числе без казацкой «родословной»?

А.З.: Да, в том же ФЗ №154 можно найти единственную попытку дать определение казачеству. В него могут войти граждане России старше 18 лет, вступившие в казачье общество и взявшие на себя обязательство госслужбы, внесенные в государственный реестр. А все остальные – вольные, общественные, зарубежные объединения – выходит, российским казачеством называть нельзя? Те, кто относит себя к родовым казакам, уже по факту рождения, для государства таковыми не являются?

Как следствие, отрезается та часть людей, которая хранит казачьи традиции, культуру. В реестре наблюдается отход от корней, от принципов самоуправления. Выборы атамана у официального казачества зачастую превращаются в фарс, а казачий Круг уподобляется партийному собранию.

С учетом того, что должность атамана учреждается при руководстве региона, ему полагается неплохая зарплата, – на них назначают «правильных» людей – тех же чиновников. Уже имели место прецеденты судебных разбирательств, когда простые казаки опротестовывали итоги таких «выборов», представлявших собой настоящий рейдерский захват их организаций.

Имеют место и манипуляции с численностью казачьих объединений. Для входа в реестр надо подтвердить определенное количество членов. На том же Совете при президенте отмечалось, что только 47% окружных казачьих обществ прошли регистрацию, среди первичных («хуторских») зарегистрировано 64%.

КР: Какие преференции казачеству предоставляет государство?

А.З.: Казачьи дружины, особенно на Кубани, неплохо финансируются. Туда охотно идет народ старше 18 лет – на зарплату от 24 тысяч рублей. Но когда рабочий день служивого закончен, он снимает форму и фактически перестает быть казаком – ни культура, ни традиции ему не нужны. Есть конечно среди реестровых доля настоящих казаков, но постоянно растет число желающих использовать казачество как бренд. Такие люди нередко пытаются присвоить себе результаты работы казаков-общественников – ведь им надо как-то отчитываться перед властями.

Справедливости ради замечу, что не реестровые казаки также не всегда подают правильный пример на уровне страны, но это уже отдельная тема. В итоге сегодня приходится констатировать, что политика в отношении российского казачества не принесла ожидаемых результатов.

Один из плюсов реестра – создана некая упорядоченная структура с законодательной базой, которая призвана устранить бардак с казачьей формой, раздачей липовых наград и званий, чем грешат в основном казаки-общественники. В глазах населения статус казачества все-таки немного повысился. Но при этом властям необходимо понимать, чего на самом деле хочет казачество, а не рисовать лубочные картинки.

КР: У нас имеется Федеральное агентство по делам национальностей, Совет при президенте РФ по делам казачества… Как вы оцениваете их деятельность?

А.З.: Совет – это рекомендательный орган, который должен вырабатывать определенную стратегию, госполитику в отношении казачества, давать рекомендации атаманам войсковых казачьих обществ. Это скорее чиновничий орган, голос казаков «на земле» туда практически не доходит.

Что касается ФАН, оно разрабатывает проекты законов, ведет учет деятельности казаков, может давать им определенные директивы – раньше этим занималось расформированное Министерство регионального развития. У них очень мало сил – штат из трех человек, из которых двое – совсем молодые ребята. Они в основном отвечают на письма, жалобы. Причем их отдел входит в состав «Управления по укреплению общенационального единства и профилактике экстремизма на национальной и религиозной почве». Дай Бог, чтобы они хотя бы преуспевали в деле профилактики экстремизма.

Первоначально у меня с ними были хорошие контакты, но сейчас уже не приглашают на совместные беседы. Был издан приказ за подписью директора ФАН о создании экспертно-консультативного совета по делам казачества, был составлен список кандидатов. Голосование по членам в совет получилось скандальным – выявили множество подтасовок – и в итоге процесс затих. Не буду приводить другие факты, но понятно, что этим ребятам в Агентстве достался кусок не по зубам. Может быть я слепой, но последнее время оттуда вообще не приходит информации по казачеству.

КР: А как обстоят дела с освещением деятельности казачества в информационном поле?

А.З.: Есть несколько официальных, государственных сайтов, но в целом продуманной инфополитики в отношении казаков властями не ведется. Сейчас я планирую выходить в соцсети – именно там в многочисленных неофициальных сообществах формируется казацкая молодежь.

КР: Что можно сделать для улучшения положения?

А.З.: Я считаю, что надо готовить и принимать закон о российском казачестве, который бы внес поправки или отменил плохо работающие юридические нормы и четко бы ответил на ключевые вопросы, волнующие казаков. Кем они являются для государства? Как потенциал казачества будет задействован в интересах страны и в интересах самих же казаков? И конечно, важнейший вопрос – сохранение казачества как уникального мирового явления. На сегодня это одна из немногих сил, готовая в случае опасности встать на защиту России. Гастарбайтер вряд ли будет рисковать жизнью за нашу страну.

На октябрь этого года намечен Всероссийский форум казачьих реестровых войск России. Так вот, надо пригласить на него представителей интеллигенции, носителей казачьей культуры, общественных объединений, и далеко не только реестровых атаманов. Сообща обсудить все вопросы с учетом геополитической обстановки и ситуации внутри России, грядущих президентских выборов. Наверно, только дурак не понимает, что казаки должны быть друзьями государства, его опорой. Но без общей правильной работы в этом направлении ничего не получится.

КР: Вы говорили о важности точного определения казачества на государственном уровне. Но есть достаточно казаков, которые для себя с этим вопросом давно разобрались. Они называют себя отдельным этносом, народом, имеющим «законное и божественное право» на все прибрежные земли Дона и прилегающую территорию. От них звучат призывы об образовании Донской Казачьей Республики с широкой автономией. Кто-то при этом предлагает остаться в составе России, а иные вовсе желают полного самоуправления и отказа от «рабского целования руки Москвы».

Сегодня казаки требуют признать геноцидом действия против них советской власти на Кубанщине в Гражданскую войну. Основания для этого имеются, но если допустить, что государство полностью пойдет им навстречу, какую сторону они займут завтра в конфликте Запад – Россия?  

А.З.: Вопрос очень сложный. Многие казаки действительно мыслят категориями прошлого, а у нас на дворе сейчас совсем иные проблемы. Попробуйте найти на Дону большой свободный участок пахотной земли. Попробуйте создать большую общину на территории, где давно живут другие люди. Понятно, к чему это приведет. Мое личное мнение – в нынешних условиях создание отдельного государства для казачества только усугубит ситуацию и в России, и внутри самого движения. Нас веками стравливают и разделяют, зачем же снова идти по такому пути? Казаки исторически постоянно приращивали территорию России, а не отрезали от нее куски.

КР: Тем не менее, находятся заявляющие: «мы – казаки, а не русские», в противовес утверждению «мы – русские, мы казаки». Как сейчас бОльшая часть казачества соотносит себя с Русским миром?

А.З.: Для этого надо проводить специальные исследования. На мой взгляд, за столетия казачество вобрало в себя самые разные российские явления. Это отнюдь не монолитная структура, которая делится на множество подразделений по регионам. Недавно (в историческом масштабе) у нас появилось даже Центральное казачье войско, которого ранее отродясь не было…

Даже по вероисповеданию среди казаков можно встретить не только православных, но и мусульман, и даже язычников. Есть там националисты, есть и называющие себя «русскими казаками». Существует теория, не имеющая, правда, научного обоснования, что родовое казачество передается по отцу, независимо от матери. При этом по части крови многие уже давно породнились с жителями центральной России, кавказского региона. Можно конечно строить теории, что Адам был казаком, но на примере западных соседей мы прекрасно видим, до какой идеологии легко дошагать такими темпами.

Пусть эти вопросы решают ученые. Являются казаки отдельным народом или нет – это определение не входит в функции государства. Думаю, что для казаков период этнического суверенитета, национального самоопределения остался в прошлом. Так объективно сложились обстоятельства. Тот небольшой процент, не потерявший корни и несущий уникальную казацкую культуру, надо бережно охранять и поддерживать, нести культурную информацию в массы.

КР: Наверно, казаки хотят прежде всего не только и не столько автономии, сколько достойной жизни, как и любые россияне. Может, надо начинать с этого?

А.З.: Конечно, речь идет в первую очередь о достойном образовании, профессии, об уверенности в будущем своих детей, о неприятии коррупции. Словом, о преодолении всех негативных явлений «эпохи демократических преобразований». Казаки всегда были против либерализма – не позволяют их убеждения, их моральные качества все это принимать. И государство должно приобретать сторонников прежде всего в этой народной среде, а не в чиновничьем болоте.

Беседу вел Иван Ваганов