Сергей Моисеев: Третий путь России — путь Третьего Рима

Сергей Моисеев — лидер организации «Русь Триединая». С 1993 года работал журналистом в Харькове. В какой-то момент начинающий журналист стал понимать, что, когда он вмешивается в какое-то дело, например между большими и сильными и слабыми и обездоленными (на стороне слабых) людьми, то сила -- оказывается на стороне правды.

С тех пор он поверил в свое предназначение. От Моисеева буквально разит мессианством, к тому же он всерьез относится к своей фамилии. Пройдя через увлечение эзотерикой, Моисеев твердо встает на рельсы православия. Он чувствует себя почти пророком, способным видеть будущее. Грезит о Большой Новороссии со столицей в Харькове. И умеет повелевать толпой: его крестное знамение, обращенное в сторону Облсовета Харькова, двинуло массы на штурм здания, из которого спустя некоторое время выволокли засевших там правосеков. И как настоящий пророк, он не в своем отечестве: после победы Майдана и предательства харьковских властей, он вынужден был уехать в Россию.

Сегодня «Колокол России» беседует с лидером организации «Русь Триединая» Сергеем Моисеевым.

«Колокол России»: Как, по-вашему, что произошло на Украине год назад? Можно ли неким образом переосмыслить майдан через опыт прошедших месяцев?

Сергей Моисеев: Я прекрасно понимаю, как произошла революция на Украине. Технология очень простая: внимание людей фиксируют на каком-то моменте, воспаляют в сознании некую доминанту и говорят, что она очень важна, архи-важна! Скажем, в сознание людей внедряется мысль о том, что кто не скачет — тот москаль; что у власти находятся преступники; что надо жить как Европе. Это простые мантры, но они зауживают человеческое сознание — как будто ничего другого не существует. Человек попадает в этот поток, создается как бы движение заряженных частиц, как в электричестве. Когда люди попадают в этот поток, они уже ничего сделать не могут, они становятся пленниками коллективного разума. У меня масса знакомых, которых засосало в этот поток. Они были нормальными, вменяемыми людьми, мы дружили, встречались, выпивали. И вдруг у человека падает планка, он начинает кричать: «Моисеева на нары, кругом враги — «ватники» и «колорады», дайте мне оружие, буду их убивать». Ситуация страшная, потому, что сейчас для захвата страны зачастую не нужно ни танков, ни самолетов — ничего: в гибридной войне достаточно прямого воздействия на сознание человека. Границы стерлись.

КР: Фактически, это технологии шоу-бизнеса?

С. М.: Да.

КР: Как происходило ваше формирования как лидера? Почему вы стали тем, кем являетесь сейчас?

С. М.: Я это начал понимать еще очень давно, молодым журналистом: я увидел, что когда я вмешиваюсь в какое-то дело между большими, сильными, бесчеловечными людьми и слабым и обиженным (когда ты становишься на сторону слабого, то каким-то образом через тебя ситуация решается в нужную сторону и тебе за это ничего не бывает. Вот тогда я понял, что Бог – это не абстракция. Я понял, что когда ты на правильном пути, то Он — реальная жизненная сила. Я потом начал изучать философию, перерыл много разных учений. Шел сложным путем: был и с греко-католиками, и с кришнаитами общался, и с кем я только ни был! В итоге я причалил к православию, чему, кстати, помогла политическая ситуация на Украине. Еще в 2004 году меня занесло к греко-католикам, потому что они очень умеют обласкать человека. Они работают с эго человека так, как наши православные священники, не работают — ключи к душе человека (это надо признать) они находят быстрее и точнее, чем это происходит в православной церкви. У них есть такое понятие, как «атака любовью», а наш, православный батюшка, недоступен, огражден, вокруг него такая стена из матушек и близкого круга прихожан, и все они следят, чтобы к батюшке никто не пробился. А там такой ситуации нет. Там, как в секте: близкое окружение священника хватает, втаскивает людей… Они стараются работать с интеллектуалами, с людьми «продвинутыми», которые являются лидерами общественного мнения. Мне говорили, что меня скоро к Папе Римскому на поклон повезут. Чуть ли не завтра! Они работают очень тонко.

КР: Охмуряли, как ксендзы водителя Козлевича из «Золотого теленка»?

С. М.: Совершенно точно! У них накоплен огромный опыт, столетиями технология отрабатывалась. Все это сейчас суммировалось, и Украина оказалась на острие этой атаки.

КР: Как же вам удалось вырваться из этих цепких лап?

С. М.: 2004 году я захожу к ним в храм, сморю – лежат ющенковские газеты. Я им и говорю: что же это такое, ребята? Политика же должна быть там, вовне, а не здесь! Они как-то там отнекивались. Второй раз захожу — опять газеты. Я уже говорю, что это, ребята, непорядок. И тут у нас произошло что-то вроде религиозного диспута. Я у них спрашиваю, язык — это духовная сфера. Они отвечают — духовная. Значит Богова? — спрашиваю я. Богова — отвечают. А русский, — спрашиваю, — язык это тоже Богова сфера? Они так задергались… Я говорю, культура, это Божий сад, Господь искореняет и насаждает. Правильно? — спрашиваю. Вынуждены согласиться. Тогда, говорю, благословите меня идти в Русскую православную церковь, возвращение в свое лоно. Буду бороться там за свою идентичность — за русский язык и русскую культуру. Им ничего не осталась, они меня даже благословили!

(общий смех)

КР: Расскажите о начале вашей политической карьеры.

С. М.: В 2004 году мне удалось встретиться с Ющенко. Собрали наших активистов, спрашивают: не хотите ли пополемизировать с кандидатом в президенты? Я пошел, хотя и понимал, что это — политтехнологии, и нас будут использовать в каких-то там играх. Ющенко сказал свои обычные фразы про культуру, про веру. А я его и спрашиваю: вы же на кесаря претендуете, что же вы вторгаетесь в Богово? Вы вступаете в единоборство с Богом! Знаете, кто выйдет победителем? Он молчит. А я, говорю, уже знаю: не было случая, чтобы человек победил! И вся толпа на этом сборище погасла. Там был Порошенко, Зинченко, Мотвиенко… Им нечего было сказать. Из этого я сделал вывод, что все эти политики не так уж велики и сильны, как они рисуются в увеличительном стекле СМИ. В большинстве своем они слабые, ничтожные личности. А я кто? Я вроде просто пацан… И вот после этого случая люди стали связывать со мной какие-то свои надежды. Вот так все и началось. Мы вышли на баррикады, организовали антимайдан — у нас был палаточный городок. В августе 2005 года была создана организация «Русь Триединая».

КР: Какова идейная платформа вашей организации? Каковы ваши цели и задачи?

С. М.: Как нельзя разделить Троицу, так нельзя разделить Россию, Украину и Белоруссию, — это слова Лаврентия Черниговского. Идея очень простая — собирание русских земель. Русский народ разделен, и в этом его трагедия. Нам говорят, давайте создавать союз вроде Европейского или Евразийского. А мы отвечаем, что есть третий путь. Мы говорим, что Россия, Русь, — это преемница Византии, Третий Рим. Так вот, третий путь России — это путь Третьего Рима. Чтобы этот, уже существующий пятьсот лет идеал состоялся, нам для начала нужно создать цивилизационное ядро. Как только мы собираем эти земли, то наступает колоссальный синергетический эффект. На повестке дня появляется идея, что Россия это не страна, а цивилизация: со своими оригинальными ценностями, которые отличаются и от западных, и от восточных. То есть, у нас своя автономная цивилизация. Еще в начале XX века Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы» предсказывал, что Россия — особая цивилизация, за которой будущее. Он это вывел математически, научно. А мы это знаем из откровений, которые говорят нам наши святые отцы. Поэтому стоит задача, строить нашу цивилизацию без оглядки. В основе ее лежит христианская этика, заповеди Христовы, фундаментом является крещение князя Владимира.  

 КР: Вы прям по Путину…

С. М.: Нет, это Путин по нам.

КР: Чем конкретно занимается ваша организация?

С. М.: Со временем получилось так, что наша организация стала площадкой для интеграции других организаций. Мы проводим массу совместных акций. Например, в 2013 году мы по всей Украине провезли Хор Александро-Невской лавры. Всего состоялось девять концертов. В том числе концерт в Софии Киевской в день 400-летия избрания на царство Михаила Федоровича Романова.

Но, конечно, самое крупное наше достижение за последнее время — установка памятника царю Александру III в Спасовом скиту. Это памятное место в русской истории — место крушения императорского поезда в 1888 году, во время которого царская семья чудесным образом не пострадала. Сейчас уже известно, что это было покушение на императора. Было много погибших. Например, погиб человек, который наливал императору кофе. Но все члены императорской семьи остались целы и невредимы. Бог хранил своего помазанника. Бог последний раз призывал русский народ покаяться. Я в это место привез ребят из общественной организации благотворительного фонда «Возрождение культурного наследия» Александра Панина. Они мне говорят: слушай, мы тут в Берлюковском монастыре памятник императору ставим. Давай поставим памятник и у вас, здесь. Я говорю, давай. Я думал, ребята пошутили. А они звонят через некоторое время и говорят, мы памятник отлили, забирайте. Я думаю: ну, ничего себе! Тут уже новый майдан по полной кочегарит, а мы памятник русскому царю ставить… Но все равно я взялся за это дело. Сижу, думаю, как его привезти. Ведь это тысяч 20 евро, минимум. Осенило! И я обратился к президенту России Владимиру Путину. Я в буквальном смысле бегал за Путиным. Дважды поймал его на двух мероприятиях и дважды сумел передать письмо с просьбой помочь в установке памятника.

Нагрузка была сумасшедшая! СБУ, власть готовы были меня на атомы разнести! Это не вписывалось в стратегию евроинтеграции. Страна «иде у Европу» и тут вдруг на Украине ставят памятник русскому императору! Сатрапу и душегубу! В Харькове! Это же просто разрыв мозга! Одним словом, памятник был установлен с огромным трудом.

Добкину, который был не в восторге от нашей затеи (тогда губернатор Харьковской области — ред.), видимо, популярно объяснили, что, если ему придется бежать в Россию (ведь случаи разные бывают) Владимир Владимирович может и не понять, почему памятник, установке которого он способствовал, не стоит на своем месте. В общем, по итогу Добкин распорядился, и сельсовет, который до этого единогласно голосовал против памятника, за неделею до установки единогласно проголосовал за!

КР: Как вы действовали во время нового майдана?

С. М.: Вышеописанные мероприятия позволили нам консолидировать актив. Когда начались события, мы создали координационный совет, в который вошли пять организаций. А к этим пяти примкнули еще 33 организации. Это был первый антимайдан, который мы создали еще в январе 2014 года. Уже потом Добкин созвал свой съезд — просто скопировали все у нас и укрупнили. Но я-то знаю, из какого они теста… В отличие от Крыма, в Харькове не было консолидации народа и элиты. Элита строит «Хазарию», а народ хотел в Россию. У нас столкнулись три проекта: хазарский, бандеровский и русский.

КР: Кем вы себя считаете больше, православным деятелем или политиком?

С. М.: Кем был Ясер Арафат? Религиозным деятелем или политиком?

КР: Это хорошее сравнение!

(смех)

С. М.: —  Я своим друзьям так и говорю, в шутку конечно: как Арафат для Палестины, так Моисеев для Украины! Кстати, когда-то Богдана Хмельницкого называли Русский Моисей. А я вырос на улице Богдана Хмельницкого! Для меня это дает такой заряд…

КР: …то есть для вас важны подобные совпадения?

С. М.: Конечно! Правильно построенная семантика реализуется в реальности.

КР: Давайте вернемся в Харьков. Почему он не поднялся?

С. М.: Как я уже говорил, в отличие от Крыма, который был монолитен — власть и народ были едины. В Харькове власть смотрела в одну сторону — потому, что Украина все им дала, это их идол. Современное поколение власти на Украине полностью ориентировано на Запад. Но простой народ всегда смотрел в сторону России. Баланс в Харькове стал нарушаться, когда воду стали мутить студенты с западной Украины. В Харькове много ВУЗов. В городе сознательно проводилась политика согласованная с СБУ и прочими органами (думаю в самих Штатах утвержденная), которая заключалась в том, чтобы «разбавлять» харьковских студентов, студентами с западной Украины. Им давали льготы, оплачивали обучение, создавали условия, чтобы студенческая среда разжижалась. У нас был ответ на это. В 2009 году мы издали книгу Александра Каревина «Русь нерусская». И разнесли на газетные лотки, а не в книжные магазины. Получился массированный удар по городу. За это нас преследовали через СБУ. Бандеровские активисты сильно переполошились, мол, все пропало, какие книги крамольные издают! Началась травля. Сам Аваков печатал в своей газете «Главное», что со мной надо разобраться. Но травля это закончилась тем, что Александра Каревина стали знать все, тираж моментально раскупили. И еще долго потом разные люди пожимали мне руку за эту акцию. А уголовное преследование тогда развития не получило. Видно побоялись окончательно распиарить эту книгу, да и в органах еще были люди, понимавшие всю бредовость этой затеи.

КР: Ваш прогноз на будущее Новороссии и областей, таких как Харьков, которые пока не определились.

С. М.: У меня есть статья «Украина под мечом Архистратига», в декабре 2013 года написана, где я прогнозирую создание Новороссии со столицей в Харькове.

КР: В Харькове?

С. М.: О том, что столица в Харькове я еще в 2002 году писал Путину. Я писал о том, что нужно создать надгосударственное образование и сделать Харьков его столицей (по типу Брюсселя, который является столицей НАТО). Тогда это не состоялось. Сейчас же, после этой большой волны, когда будет строиться Большая Россия, Харьков получит особый статус русского города. Русский город с особым имперским статусом.

КР: Простите, а в составе чего Харьков будет русским имперским городом? Новороссии?

С. М.: Да. Он будет столицей Большой Новороссии, которая будет простираться от Харькова до Одессы. Украины все равно уже не будет! А Малороссию с центром в Киеве назовем Киевская Русь. Звучит гордо, дайте им эту цацку. К тому же Киевская Русь сразу же оживит пантеон других героев: киевский цикл святых, святых Киево-Печерской лавры, и Илья Муромец, и Владимир Мономах, и князь Владимир, и Богдан Хмельницкий.

КР: Но сейчас Харьков – это запуганный украинский город без видимого сопротивления хунте.

С. М.: В Харькове, кстати, есть партизанское движение.

В прошлом году, 11 марта, меня вызвали на допрос после того, как мы 1 марта штурмовали Харьковскую областную администрацию. С чего началась Русская весна? Я был в Москве на конференции по приглашению друзей 28 февраля 2014 года. Нам Православные хоругвеносцы подарили икону Донской Божьей Матери. Мне сказали, отвези эту икону нашим ополченцам в Харьков. На тот момент у нас там был антимайдан.

Когда мы увидели, что бандеровцы захватили областную Раду, что они ввозят большое количество своих вооруженных людей, поняли, что баланс сил в городе изменяется, и если такое положение вещей продлиться еще какое-то время, то нас просто начнут ловить и уничтожать. Тогда в городе организовывается большой митинг. Его устроили власти, которые все любили раскладывать в две корзины. Я с поезда с этой иконой попадаю на этот митинг и говорю Кернесу (мэр Харькова — ред.): дайте слово нашему ополчению икону подарили. Не помню, что я говорил подробно, но последние слова были: «Чести потребуют — отдай; злата потребуют — отдай; имя и веру не отдавай, иначе ты не можешь оставаться человеком» — слова Сергия Радонежского, сказанные Дмитрию Донскому перед Куликовской битвой. А толпа (70 — 80 тысяч человек), кричит — благослови иконой!

И я благословил на три стороны. А толпа мне кричит: давай на Облсовет! Я поворачиваюсь к Облсовету, крещу его иконой… А там сидят правосеки, в касках, в амуниции и свесившись из окон смотрят, что мы тут делаем. Я пошел с трибуны вниз и тут же услышал крики, те на нас кидают горшки с цветами — штурм. Мне потом мои ребята, которые в этом всем участвовали, рассказывали, что после моего выступления страх, куда-то ушел, совсем не было страха, а напротив, было сильнейшее воодушевление. Они еще в феврале сделали около 200 российских флагов, и все эти флаги потом оказались на Облсовете. А говорили, что флаги вывешивали российские спецслужбы. Нет! Это мы сделали!

Русскую весну разбудило 1 марта в Харькове, когда мы захватили Облсовет. После этого пошли аналогичные захваты по другим городам. Потом толпа поволокла бандеровцев. Мне говорят, становись с иконой на сцену, а мы к тебе будем бандеровцев сваливать. Я стою с иконой, а они свалены на колени передо мной. Я им говорю, знаете почему, вы тут на колени повержены? Потому, что вы говорили «Украина, прежде всего». А Бог вам говорит: «Бог —  прежде всего». Кто возвысится, тот унижен будет!  

КР: А вы разве не говорите: «Россия, прежде всего»? Хотелось бы понять, где тут проходит водораздел, между богохульством и любовью к России.

С. М.: Я так никогда не говорил. Ни разу! Я не являюсь русским националистом, потому что во Христе «нет ни эллина, ни иудея». Россия — это культурный код. Человек, разделяющий русские ценности, является русским. Но как только мы начинаем мерять по крови, мы становимся на рельсы фашизма. Путь правосеки анализами занимаются! До революции национальностей не было, было вероисповедание. Это абсолютно правильно. Магометанин, иудей, православный — это правильно. А когда мы начинаем разделяться на национальности, мы заходим в дебри, которые порождают рознь. Как Гитлер говорил: мы должны насадить в России столько языческих культов, чтобы ни одна деревня не договорилась с другой.

КР: Давайте продолжим по 1 марта 2014 года.

С. М.: Да. Меня вызывают на допрос и говорят, что я благословил толпу на штурм, значит, это был общий план, в рамках которого вы выполняли свою роль. Следователь не испытывала ко мне неприязни и сказала, что если они прикажут, то меня арестуют, что она ничего не сможет сделать. Мне было сказано, что надо делать выводы, и отпустили с первого допроса. После этого мне пришлось уехать в Москву. Ребята мои говорят — ты идеолог, ты нужен для будущего, езжай в Москву, а тут с тобой сейчас одна головная боль…

 КР: Вот в том-то и дело! Харьков насквозь прорусский, но никто «ничего не может сделать»!

С. М.: Знаете, как сказано: поражу пастыря — рассеются овцы. Был Кушнарев (бывший глава администрации Харьковской области, позже — ведущий деятель «Партии регионов», убит в 2007 г. на охоте — ред.)  — человек, который создавал определенный накал, мог повести в нужную сторону. Кушнарева убили, и градус «русскости» сразу уменьшился. Потом власти стали нас дробить, ссорить между друг другом организации, очень мастерски. Везде были внедрены провокаторы, люди СБУ, очень много было агентуры. Мы не могли даже толком где-то собраться. Собрались, поговорили — СБУ уже знает. У меня последнее время офис находился на Совнаркомовской, прямо напротив управления СБУ. Выходишь из офиса — стоят, наблюдают. Идешь домой — стоят, наблюдают. Я тогда сделал выводы и ходил с охраной. Пару раз нарывались у подъезда на группу товарищей, от которых прямо таки пахло майданом. А то, мало ли, зарезали бы в лифте, и концов не найдешь! В конце концов, я почувствовал, что все наши шаги на контроле. На конспирацию у нас тратилось больше энергии, чем на все остальное.

КР: Это уже после майдана?

С. М.: Да. После 22 февраля.

КР: Но как же им так быстро удалось, буквально за месяц, взять город под контроль?

С. М.: Нас предали. Нас предали Добкин и Кернес. Что произошло? Они собрали съезд депутатов Юго-Востока. И не сомневаюсь, что вся база этого съезда была передана СБУ. Беня Коломойский им сказал, мол, вас же никто не сажает, вы на свободе ходите, а по остальным мы будем работать.

КР: Ну, вот, вы сами говорите, что все задавлено.

С. М.: Ситуация такая: в Харькове сейчас сидит более 700 человек — активных, пассионарных людей. Сейчас создается батальон «Харьков» в Донецке. Там будут служить наши ребята, с которыми я знаком с 2002 года. Наши активисты. Задача — освобождение Харькова. Прошибать стену лбом мы не будем. Будет попутный ветер — мы плывем. Не будет — стоим.

КР: Но объясните, как же был упущен момент год назад, когда вы захватили Облсовет? Почему же движение не пошло дальше, как в Донецке, где захватывали оружейные комнаты?

С. М.: Смотрите, как там получилось. Председатель Облсовета Чернов должен был сработать в одной связке с народным волеизъявлением, но на деле Облсовет послушал приказ людей Добкина. А Добкин подумал, ну, приходит сейчас толпа, абсолютно новые люди. Им Добкин нужен? Абсолютно не нужен! Революционные матросы скажут, караул устал, иди, товарищ, в сад. Да еще деньги гони! И он, и его люди страшно испугались — лучше мы при украх будем сидеть. Мы договоримся. Всегда договаривались. Деньги договариваются. Деньги не имеют ярко выраженного политического вектора.

КР: Россия, собственно, тоже кровно нуждается в смене элиты.

С. М.: Жизнь — это форма ответственного служения. Сейчас наша задача состоит в том, чтобы к власти пришли люди, понимающие жизнь как форму служения обществу. Иван Ильин, которого я очень люблю и считаю его важнейшим идеологом будущей России, еще в 50-е годы писал, что эти люди придут и начнут собирать Россию. Еще недавно для меня это была загадка. Я не знал, как они придут?

Но ответственные элиты формируются в войнах. И война в Новороссии — это место формирования будущей элиты России.

Беседовал Михаил Сарафанов