Петро Гецко: «Если человек за войну — он нам чужой»

Лидер Русинского движения Закарпатья Петро Гецко поделился с «Колоколом России» своими мыслями о судьбе Украины после новых минских соглашений, будущем Закарпатья и других украинских областей

— Как вы относитесь к новому минскому соглашению? Чем оно отличается от предыдущих — осенних? Как оно повлияет на судьбу Украины и, в частности, Закарпатья?

— Я думаю, что это некая веха, но не в плане мирного урегулирования конфликта на Украине, а в деле субъективизации Донецкой и Луганской республик. В судьбе Закарпатья минские соглашения не играют столь существенной роли, как для ДНР и ЛНР. Решающим фактором, который может повлиять на настроения людей в нашей местности, будет количество гробов, которые привезут из зоны АТО. В Дебальцево воюет 128-я горно-пехотная бригада из Закарпатья. Так вот, за последние несколько дней количество убитых бойцов из этой бригады перевалило за сотню. Для Закарпатья такие потери будут иметь, скажем так, глобально-печальные последствия: война войдет в каждый дом, люди осознают, что война — это смерть. Раньше люди воспринимали майдан, и прочие бандеровские штучки, как далекую игру, а сейчас этот кураж превращается в смерть конкретных людей. И, как ни печально, это будет благом для Закарпатья — отрезвит людей. Все старые обманы, о том, что «Украина — це Европа», что майдан несет благо, перестанут действовать, они превратятся в сметь близкий людей, соплеменников, соседей.

— А не могут ли эти гробы, наоборот, убедить часть закарпатцев, что надо воевать до победного конца и твердо встать на сторону киевской хунты?

— Мы постоянно проводим опросы населения и знаем, что примерно 80% закарпатцев воспримут появление даже одного гроба из зоны АТО — не обязательно в своем доме, а, скажем, в селе или даже в городе — как повод для остановки войны, как руководство к действию с целью оградить своих близких от участия в этом конфликте. И это в лучшем случае. А в худшем… Реакция может быть совсем не мирной: что-то будут делать с теми, кто эти повестки разносит, с теми, кто принуждает закарпатцев идти на войну. Возможно, начнутся преследования бойцов СБУ, сотрудников милиции, военкоматов. Я не исключаю, что их будут убивать. Говорю это прямым текстом. У нас народ прямолинейный: если представители власти придут увести сына или мужа на смерть, то и самих этих представителей могут отправить в этом же направлении.

— Закарпатье в силу географического положения, настроения населения и некоторых исторических укладов, стояло от войны на Украине особняком. Насколько сейчас край втянут в гражданскую войну на Украине?

— Закарпатцы сейчас осознали, что это война — чужая. Это не просто «ни их война», а война, которая ведется против них. Во всех смыслах. Этот вывод стал своеобразным очищением сознания нашего населения: люди поняли, что те, кто выступает за войну — чужие. Теперь все стало предельно ясно.

— Закарпатье по-прежнему настаивает на претворении в жизнь итогов референдума 1991 года, по которому край становится автономией, а русины — отдельной нацией?

— По поводу будущего Закарпатья. Мы постоянно проводим консультации, круглые столы, на которых обсуждаются вопросы федерализации, экономики, межнациональные вопросы и межконфессиональные проблемы. Это, казалось бы, незначительные события на фоне того же вооруженного конфликта, но за это преследуют, дают сроки. Эти консультации проходят в основном по русинско-венгерской линии — эти нации преобладают в Закарпатье. Сейчас проходит визит Путина в Венгрию, и я уверен, что он даст толчок к тому, чтобы федерализация Закарпатья стала реальностью. Однако я оговорюсь, что ни о каком сепаратизме, ни о каком отделении от Украины речь не идет. Мы говорим только о реализации итогов Закарпатского референдума 1991 года.

— Последний раз мы с вами разговаривали осенью. Тогда вы говорили, что к весне еще несколько областей Украины присоединятся к Новороссии. В частности, Харьков, Одесса… Весна не за горами. Как, по-вашему, это процесс идет?

— Процесс этот идет, но его сдерживают, как силы Киева, так и оппозиция. Это происходит потому, что они видят опыт ДНР и ЛНР, которым приходится воевать за свою независимость. Отделение Харькова и Одессы без войны уже точно не обойдется. Поэтому люди не решаются. Но есть другая тенденция, которая свидетельствует о том, что есть неплохие шансы для отделения новых территорий от Украины. В Киеве, а именно в нем формировались майданные настроения и 2004 года, и 2014-го, начался процесс увода денег в западную Украину, в частности из Харьковской и Одесской области. За капиталами уйдут и их хозяева. Это, конечно, наворованные капиталы, но в данном случае это не так важно. Важно то, что люди, которые в свое время выехали из Галичины на восток Украины с намерением разделять и властвовать: устраивались в горадминистрации, в милицию, контролировали бизнес, одним словом были майданными гауляйтерами, за последние полгода переместили миллиардные суммы на Запад: в Ивано-Франковскую, Львовскую, Тернопольскую области. Эта тенденция говорит о том, что их уверенность, будто Харьков и Одесса останутся за Украиной, сломлена. Они больше не верят в то, что Украина останется фашистской. Вместе с капиталами уйдет и вся их «паства».

— Где богатства твои, там будет и сердце твое? 

— Примерно так, да. Этот отрадный тренд даже более важный, чем начало освободительной войны в Харьковской и Одесских областях. К тому же, могу только намекнуть, в Харькове и Одессе не допустят того, что творилось и пока еще творится в Донецке и Луганске. И это будут не украинцы, а определенная третья сила.

— Что же это за третья сила?

— Я пока уточнять не буду, но эта сила способна «сдать» всю Украину.

— Ну, хотя бы намекните!?

— Могу только сказать, что заявления Захарченко, о том, что если ВСУ не прекратят огонь, то Новороссия возьмет Харьков — не пустые слова. Это заявление имеет под собой вполне твердую почву. Силы есть.

Беседовал Михаил Сарафанов