Антон Гетта: ОНФ удалось отменить сомнительные госзакупки на 6 миллиардов рублей

Нечистые на руку чиновники бегут от активистов Общероссийского народного фронта (ОНФ), как черти от ладана. Это звено народного контроля, возглавляемое президентом России, зарекомендовало себя не только в качестве реально работающей «четвертой власти», но и как источник новых идей, осложняющих жизнь любителям роскоши за бюджетный счет.

«Колокол России» уже сообщал о последних находках ОНФ, разоблачающих «прыгунов» с «золотыми парашютами» и бездеятельных директоров особых экономических зон (ОЭЗ). Дабы выяснить, что уже сделано, что планируется и что по-прежнему проблематично реализовывать в рамках общественного контроля, мы побеседовали с руководителем проекта ОНФ «За честные закупки» Антоном Гетта. 

Колокол России: В ноябре вы представили обновленную версию индекса расточительности чиновников на основе открытых данных по госзакупкам. Там появились новые разделы – теперь вы оцениваете расточительность по семи пунктам: заказ дорогих автомобилей, мебели, сувениров, полисов добровольного медицинского страхования, организация корпоративов, а также – чартерные перелеты (отдельной графой идет стоимость одного летного часа). Но напрашивается вопрос – опубликовали вы этот список, а что дальше? Контролирующие органы проявляют к его лидерам какой-то особый интерес? Или, может, вам имеет смысл копнуть под них глубже?    

Антон Гетта: Наш индекс сам по себе является способом влияния на всех, кто туда попадает. На практике это работает следующим образом: в течение квартала нам поступают сигналы от активистов; сначала мы их не публикуем в СМИ, не отдаем коллегам журналистам, а уведомляем чиновника – ваша закупка признана нами расточительством. А далее уже системно собираем все данные и в конце квартала выпускаем индекс.

После этого многие чиновники кидаются отменять скандальные контракты. Они прекрасно понимают, что в противном случае их фамилии в не самом приятном контексте прозвучат не только в прессе, но и на нашей очередной встрече с лидером ОНФ Владимиром Путиным. Их ждут и другие печальные последствия, потому что, когда они попадают к нам на карандаш, их, выражаясь языком советской эпохи, «ставят на вид».

Хотя полностью обезопаситься, конечно, трудно.

Здесь показателен пример с новосибирским отделением РЖД. Они попали в наш летний индекс с заказом автомобиля представительского класса за 8,1 миллиона рублей. В течение четырех часов после нашей публикации закупка была отменена. Но через два месяца железнодорожники снова в топе – с конкурсом уже на четыре автомобиля для своих дочерних предприятий.

На всероссийском форуме ОНФ я сообщил об этом первому вице-премьеру Игорю Шувалову. А рядом сидел новоиспеченный глава РЖД Игорь Белозеров, который обещал, что обязательно выяснит, кто совершает такие закупки и сделает все, чтобы его ведомство не значилось в подобных индексах.

КР: То есть заявления «куда следует» вы не пишете – все ограничивается «корпоративными беседами»…

А.Г.: В вопиющих случаях – конечно, направляем жалобы и просьбы проверки от имени ОНФ. Но в данной ситуации контрольные органы, в том числе Счетная палата и ФАС, бессильны – закупки проводятся в рамках закона. Тем не менее, просто призывая к здравому смыслу и путем подачи сигналов большим начальникам, за все время работы проекта мы отменили госконтракты на сумму более 6 миллиардов рублей.

Очень надеюсь, что скоро про этот индекс можно будет забыть, когда правительство наконец нас услышит и примет так называемые нормы положенности на федеральном уровне, то есть четко пропишет, за каким столом, на каких стульях, на какой машине, на каких самолетах могут проводить свое рабочее время чиновники. У нас есть эксперты-юристы, помогающие системно разобраться в проблеме и составить сообщения на адрес председателя правительства РФ либо в другие инстанции. А вообще нормированием в госзакупках должны заниматься два ведомства – это Минэкономразвития и Минфин. Если у них созреет понимание того, что любовь членов госаппарата к роскоши надо строго регламентировать, всякая нужда в таких индексах пропадет. Пока процесс идет, но, как говорится, в час по чайной ложке.

КР: Известно, что членами ОНФ являются депутаты Госдумы от различных фракций. Это дает вам, в отличие, скажем, от Общественной палаты, важную возможность готовить собственные законодательные инициативы с опорой на коллег в парламенте? Как вы используете этот инструмент?

А.Г.: Не без нашей поддержки было принято постановление правительства – с 1 января 2016 года федеральные министры смогут заказать себе автомобиль не более чем на 2,5 миллиона рублей. Не дороже 2 миллионов рублей будет машина у руководителя федерального учреждения и не дороже 1,5 миллиона рублей – у руководителя аналогичного ведомства в регионе. Допустим, глава Росреестра сможет купить себе машину за 2 миллиона рублей, а его подчиненный в Сибири – только за 1,5 миллиона рублей. Вот и все, что касается машин. Но в этом постановлении ничего не сказано про ограничения аренды автомобилей, а ведь понятно, что чиновники будут хитрить и пользоваться такой возможностью. И потом – нормировали только федеральных министров и руководителей федеральных учреждений, а глав регионов это никак не коснулось. Подобно госкорпорациям, они как баловались, так и продолжают баловаться расточительством. Имеется даже такая хитрость – нормированы только машины с бензиновым двигателем, а про дизель ни слова не сказали – следовательно, в теории допускается покупка дизельного внедорожника хоть за 15 миллионов рублей.

Кроме того, совместно с депутатами Старшиновым и Тимофеевой мы прорабатываем ограничения, направленные на «золотые парашюты» чиновников в регионах – здесь также необходимо задать рамки на федеральном уровне. А депутат Климов помог нам подготовить законопроект, регламентирующий переход на электронные аукционы при продаже государственного и муниципального имущества. Для запрета реализации земли и помещений с молотка надо внести определенные изменения в ФЗ «О приватизации…» – тогда стоимость уйдет в бюджет, а не в чей-то карман.

КР: Что в таком случае творится в регионах ныне, пока обозначенные выше проекты законов остаются проектами?

А.Г.: Когда чиновник любого уровня становится у руля какого-либо процесса, связанного с бюджетными деньгами либо с государственным и муниципальным имуществом, у него появляется возможность для манипуляций. К примеру, он может продавать землю и помещения местным лояльным предпринимателям по не самой большой цене, вовлекая их тем самым в коррупционные схемы.

Потому на федеральном уровне назрело появление закона, позволяющего максимально прозрачно провести процедуру торгов, к примеру, на земельный участок. Продается, допустим, участок земли, интересный для предпринимателя. Или здание бывшей школы или детского садика. Мы понимаем, что его реальная рыночная стоимость, скажем, 6 миллионов рублей, но можно объявить конкурс и в итоге уронить ее до нуля. И провести все мероприятие, что называется «в сером варианте» – путем молотка или конверта. А если объявляется электронный аукцион, процедура предельно упрощается: приходит много претендентов, с них собирают задатки, и кто больше даст за землю, тот и выиграет, – так госслужащий сам себя обезопасит от сторонних обид или претензий. Тогда не будет проблем, как в Красногорске, где предприниматель-застройщик привык скупать участки по 200 тысяч рублей, которые на самом деле стоят 6 миллионов, а после «смены ветра» обиделся и принялся мстить чиновникам.

КР: Еще одна ваша инициатива, которую вроде бы поддержало Минэкономразвития, направлена на раскрытие информации о субподрядчиках по всем госконтрактам. На сегодня мы можем узнать что-то о них на законных основаниях только в том случае, если сумма федерального контракта превышает 1 миллиард рублей, а регионального – 100 миллионов рублей. Это огромный пробел – по опыту работы в регионах мне хорошо известно, как в госзакупках с завидным постоянством побеждают конторы типа «Рога и копыта» с нулевым опытом и минимальным уставным капиталом…

А.Г.: Мы настаиваем, чтобы раскрытие субподрядчиков было обязательным для всех госконтрактов. Потому что по мелочам (есть у нас такое понятие – «миллиард мелочью»)тоже могут расходоваться огромные деньги. Схемы, которые используются в системе генподряда/субподряда в целом, показывают – пора принимать исчерпывающие меры по раскрытию информации.

Повсеместно на стройках выигрывают подрядчики, которые имеют за душой только «стол и стул», зато у них налажена связь с органами власти. Они договариваются, выигрывают конкурс, затем снимают основные «генподрядные» сливки (до половины процентов от общей суммы контракта), а дальше заказ передается на субподряд другим предпринимателям, которые не имеют связи с чиновниками и не способны выиграть самостоятельно.

И они, как рабы, выполняют всю основную работу и довольствуются малым, чтобы хоть как-то поддержать свой бизнес.

Если мы не можем ограничить участие так называемых инжиниринговых компаний в госзакупках, то, как минимум, раскрывать о них полную информацию необходимо. Пусть та же Счетная палата и правоохранительные органы видят, к примеру, что конкурс на 100 миллионов рублей выигрывает ООО «Ромашка», а потом оно передает полный объем работ на субподряд другому исполнителю уже за 50–60 миллионов рублей. То есть заказчик мог более эффективно провести конкурсную процедуру, сэкономив 40 миллионов рублей для бюджета своего города. Если все субподрядчики будут как на ладони, мы быстрее избавимся от таких аффилированных «прокладок».

КР: Кстати, как у активистов ОНФ обстоят дела с допуском к контролю работы подозрительных частных компаний или целых госпрограмм, в том числе тех же особых экономических зон? Журналистов, например, частники не сильно жалуют, а наши правоотношения в законе «О СМИ» до сих пор не прописаны. Экспертам ОНФ больше повезло?

А.Г.: Понятно, что возникают сложности. Охранники здесь все-таки просто делают свою работу – если им руководство заранее не дает команду «пустить этих людей», они и не пускают. Но мы заранее обращаемся к тому же руководству с просьбой ознакомиться с тем или иным объектом в целях общественного контроля. По идее, если скрывать нечего, отказывать не должны. Но что происходит на практике – вы могли увидеть в специальном репортаже Вести-24 из ОЭЗ «Ворота Байкала». Самое интересное, что позже на круглом столе в администрации Иркутской области с участием наших резидентов нам задавали в основном единственный вопрос: «Почему заранее не предупредили о визите, мы бы вас встретили, все как нужно показали, разъяснили?»

Я ответил: так наши же активисты к вам обращались, а вы, не осознав, что далее последует совещание высокого уровня просто наплевали на просьбу прессы и общественников показать состояние дел в этой зоне. Да еще и стали хамить в ответ…

Но когда приезжают наши лидеры, все понимают, что это фактически инспекция от имени президента. И в их интересах все нам как можно нагляднее разъяснить, потому что далее об этом напрямую узнает Владимир Путин. Поэтому думаю, что на примере ОЭЗ мы докажем – лучше и не пытаться что-либо скрывать, останавливать журналистов, наших активистов… Во-первых, они имеют на это полное право, потому что создается публичная инфраструктура для всех граждан России. Во-вторых, если так просто ничего скрыть от нас не получится – распорядители средств бюджета будут делать меньше ошибок. На том и стоим.

КР: Кажется, что при рейдах вашей организации сильно помогает авторитет президента. В том же ФЗ «Об общественном контроле в РФ» больше прописаны полномочия Общественной палаты, омбудсменов, а ОНФ здесь как-то стоит особняком. Хотя всем понятно – именно благодаря одобрению народного лидера вам позволено несколько больше, чем остальным…

А.Г.: Скажу честно – президент в качестве лидера – это большое преимущество перед другими общественными организациями.

Но мы идем к тому, чтобы создать оптимальные условия общественного контроля для всех желающих. Поэтому мы всегда и везде говорим, что ОНФ – это площадка для всех инициативных гражданских активистов, журналистов, НКО и так далее. Наконец-то общими усилиями процесс пошел.

Поэтому не могу сказать, что для нас жизнь разделилась на «до и после» выхода закона «Об общественном контроле…» Тот, кто действительно хочет сегодня этим заниматься, приходит к нам – и все получается. Точно так же и чиновники на местах постепенно начинают менять отношение к нам с негатива на благодарность. Осознают, что ОНФ и активисты, сотрудничающие с нами, да и в принципе любые общественники – это не столько критика, сколько помощь – сами чиновники начинают эффективнее работать благодаря нашим изысканиям. Штата их исполнителей в любом случае может не хватить, а общественники – это, как народные волонтеры-дружинники, им в помощь. Так что надо развивать общественный контроль не столько через издание новых нормативных актов, сколько доведением до ума чиновников: мы должны стоять не по разные стороны баррикад, а сообща решать задачу по повышению эффективности бюджетных расходов.

Беседу вел Иван Ваганов