Корпорация "Власть"

Принято называть нашу элиту аморальной, компрадорской

Игорь Шишкин объясняет в  «Завтра», что Советский Союз развалился не сам, а было совершено его «преднамеренное убийство». Совершено как раз теми, кто должен был его защищать и укреплять – государственной элитой. Статья так и называется – «Преднамеренное убийство».

Отцы-предатели 

Это вполне убедительно. Сегодня многие пишут про масштабное предательство элит – уже устойчивый термин образовался. Оно, бесспорно, было - предательство. Но тут же возникает следующий вопрос: а почему так случилось? А случилось ни много – ни мало то, что «отечества отцы, которых мы должны принять за образцы», - массово оказались предателями. Ничего себе – правда? Но, к сожалению, именно так и случилось. Их перекупили, словно колонизаторы вождей аборигенского племени. А бывало, что «отечества отцы» прямо в очередь вставали – продаваться. Принято называть нашу элиту аморальной, компрадорской – какой-там ещё? – в общем, плохой и не достойной своего названия и места. А вот почему так получилось? Почему она оказалась плохой и недостойной? Этот вопрос даже боятся задавать, насколько умственно некомфортным и даже психотравмирующим рискует оказаться ответ. 

Отметим кстати, наша капиталистическая революция не вызвала радикальной смены элит: главами администраций стали всё те же секретари обкомов и райкомов, рассадившие в банках и корпорациях своих родных и близких. Так что элита у нас в высокой степени преемственна и вполне может предать ещё раз. Собственно, на это, надо полагать, и рассчитывают американцы в своём проекте, якобы названном «Троянский конь». 

Не удивительно, что граждане массово недовольны нашей элитой. Ширится клич над Россией; «Дайте нам настоящую элиту! Только настоящую – слышите?» Только вот где ж её взять… 

Недовольство и тоска по элите сквозит в случившемся пару лет назад вале публикаций про мальчиках-мажоров, раскатывающих без правил на дорогих тачках. Разговоров о них было гораздо больше, чем того заслужили золочёные ездуны. Сами-то они не то, что доброго, а и вообще любого слова не стоят. Отъездили мальчики-мажоры – тут же явилась девочка-мажорка из МГИМО, обозвавшая Россию «рашкой» и пошло-понеслось, и снова-и опять, и куда же смотрят те, и что же думают эти, и как же новый министр образования… 

Речь тут вовсе не о мальчиках и девочках, а ни много-ни мало  – об аристократии. Да-да, именно о ней. Очень часто люди не понимают, о чём именно они говорят: им кажется, об одном, а на самом деле – о другом. Так вот в случае с мальчиками-девочками речь шла именно об аристократии. Об отборе лучших. Аристократия и значит «власть лучших». Потребность в «лучших» есть в каждом обществе, даже поставившем во главу угла полное и всевозможное равенство. Недаром доски почёта при советской власти (да и сейчас кое-где) назывались «Лучшие люди нашего района». 

Элита от сохи

Так почему же они предали ту страну, которой вроде как руководили, и те идеалы, которыми вроде как руководствовались? И ведь когда развалилась та самая страна, никто не застрелился, никто не воззвал к борьбе, а, напротив, все стали хозяйственно стаскивать в норку обломки подведомственного отечества, чтобы деткам была корпорация, банчок и дачка на тёплом побережье. 

О чём это говорит? О том, что все эти люди массово оказалась маленькими людьми. Маленькими по жизненному замаху, мечтам, кругозору, целям и ориентирам. 

Маленький человек – это человек бытовой. Его кругозор - семейного масштаба, он работает, чтоб заработать на пропитание и улучшение своего быта, на красивый домик, на устройство детей. Психологию маленького человека лапидарно определил Маяковский: «Нравимся своей жене, и то довольны донельзя».

Его хата всегда с краю, а рубашка ближе к телу. Его работа – безразлично, слесаря или министра – всегда средство достижения бытового комфорта. По-другому и не может быть у человека, чей кругозор очерчен домашним кругом. Если где-то предлагают за работу больше денег и лучший быт – он немедленно перемещается туда. Про него придумана поговорка «Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше». 

Ничего плохого в этом нет. Большинство народа, простые труженики, именно и должны иметь такие мысли и ориентиры. Если они честно работают, снискивают свою денежку и заботятся о своих семьях – честь им и хвала. Несчастье начинается там и тогда, где и когда маленькие люди занимают места, которые требуют ментальности больших людей. Именно так случилось в Советском Союзе. 

Большой человек – это человек противоположной направленности. Это человек, который ощущает ответственность за положение вещей в масштабе страны или хотя бы города. Заглавие известного советского романа «Я отвечаю за всё» - описывает самоощущение, способ чувствования большого человека. Вот таких людей среди нашего истеблишмента не нашлось – во всяком случае, в значимых количествах. 

Природный, натуральный человек мыслит и действует как маленький человек. Мышление и кругозор большого человека – это требует долгого воспитания, формирования, выделки, закалки в борьбе, притом не в одном поколении. И совершенно не случайно в успешных странах всегда был (и есть)  правящий слой, из которого рекрутируются высшие управленцы. 

Известный историк Андрей Фурсов считает, что главным цивилизационным ресурсом англосаксонского мира является её вековая аристократия. Она есть и в германском мире. Так, по данным того же Фурсова, Австрией правят шесть семейств. Древняя аристократия не выпячивает себя, не пиарится, она живёт в своём кругу, но при этом оказывает определяющее воздействие на судьбу своих стран и всего мира. Угнездившееся в наших головах школьное представление, что при феодализме правили короли и феодалы, а при капитализме – парламенты и капиталисты – поверхностно, схематично и не соответствует реальности. 

Я и сама в 90-е годы была знакома с одним из крупных промышленников Италии с аристократическими корнями и даже была звана в его наследственный дом с обстановкой XVIII и даже отчасти XVII века. Кстати, сам этот человек отличался выдающейся скромностью поведения – я имею в виду внешний рисунок поведения. Так что всё не так просто – в Европе. 

Есть много свидетельств того, что до сих пор демократической Америкой правят люди далеко не простецкого происхождения. Так, например, Джордж Герберт Уокер Буш происходил из семьи, принадлежавшей к высшему американскому истеблишменту минимум в четвёртом поколении. Его отец, Прескотт Шелдон Буш, был крупным бизнесменом и сенатором от штата Коннектикут, в 20—30-х годах прошлого века отвечавшего за связи США с нацистским движением в Германии; дед, Сэмюэл Прескотт Буш, — также крупным бизнесменом, входил в состав правления ФРС Кливленда и возглавлял федеральный комитет по боеприпасам для стрелкового оружия в годы Первой мировой войны; его прадед Джеймс Смит Буш был адвокатом и священником Епископальной церкви; его прапрадед Обадия Ньюкомб Буш являлся участником англо-американской войны 1812 года и вице-президентом Американского общества против рабства; его прапрапрадед Тимоти Буш-младший работал кузнецом, а прапрапрапрадед Тимоти Буш — старший был капитаном милиции штата Нью-Йорк во время Войны за независимость. И это лишь пример, один из множества. 

Александр Елисеев пишет об этом со ссылкой на американского автора Д. Айка («Самая великая тайна»), сделавшего много любопытных наблюдений. Он хоть и перебарщивает с конспирологией, но социальную действительность зафиксировал довольно точно, так что и не поспоришь: «Если вы исследуете генеалогию президентов Америки, то будете поражены. Все президентские выборы, начиная с Джорджа Вашингтона в 1789, были выиграны наиболее «чистокровными» кандидатами, и эталоном является Европейская Королевская Кровь. Из 42 президентов, предшествовавших Биллу Клинтону, 33 были генетически связаны с двумя людьми — Альфредом Великим, Королем Англии, и Шарлеманом, монархом, правившим на территории современной Франции. 19 из них имели родственные узы с королем Англии Эдвардом III, родственником принца Чарльза. И тоже самое касается всех ключевых постов власти, повсюду — одно и то же племя! Будь это семья банкиров в Америке или какая-либо другая. Скажем, Джордж Буш и Барбара Буш выходят из одной линии крови - линии Пирсов (раньше они назывались Перси), одной из аристократических семей Британии, процветающей по сей день. Дж. Буш является родственником Шарлемана и Альфреда Великого, а также Франклина Делано Рузвельта. Идея о том, что любой может стать президентом, — просто неправда. Если вернуться на два поколения назад, в соответствии с исследованиями, то можно увидеть: Прескот Буш состоял членом Общества Черепа и Скрещенных Костей в Йельском университете и был замешан в различных политических маневрах. В последующем поколении вы увидите Джорджа, которого готовили с рождения и воспитывали как держателя власти. Он и стал главой ЦРУ, вице-президентом и президентом. Он возглавлял Республиканскую партию во время слушаний Уотергей-та. Был послом ООН и неофициальным послом в Китае. Все эти должности — ключевые. К тому же Джед Буш стал губернатор штата Флорида. По данным Книги Пэров Берка, даже по официальной генеалогии, Б. Клинтон генетически родственней Дому Виндзоров, а также каждому шотландскому монарху, королю Англии Генриху III и Роберту I — королю Франции. Клинтон происходит и из семьи Рокфеллеров на одно поколение назад, что является ясным объяснением того, почему так называемый «мальчик с улицы из штата Арканзас» получил стипендию Рода в Оксфордском университете, которая выдается только избранным. В очень раннем возрасте Клинтон стал губернатором штата Арканзас, который все считают штатом Рокфеллеров. Затем он стал президентом Соединенных Штатов».

К слову, президент США Б. Обама, - пишет А.Елисеев, - тоже отнюдь не пролетарий, мягко говоря. Согласно опубликованным данным Исторического генеалогического общества Новой Англии, по материнской линии он является родственником Х. Клинтон, Д. Маккейна, Д. Буша, Д. Форда, Л. Джонсона, Г. Трумэна, Д. Мэдисона и даже У. Черчилля. Вот такое аристократическое кубло представляет собой элита самой великой в мире демократии».

В приведённых цитатах могут быть ошибки и перехлёсты, но важен принцип: в успешных странах имеется более-менее фиксированный слой, из которого рекрутируются высшие управленцы, притом слой – традиционный. 

В Советском Союзе, чьё существование закончилось столь плачевно-постыдно, такого слоя не было и в помине. Мало того, предметом особой гордости было его отсутствие. 

У нас было достигнуто то, что считалось очень замечательным и чрезвычайно справедливым – рекрутирование высших из низших. Руководителями «руководищей и направляющей силы советского общества» - КПСС становились бывшие комсомольские «вожди». А эти откуда брались? Эти были простыми парнями, из рабоче-крестьянских семей, желающие пробиться наверх. Комсомол был реальный лифт для них. Парни из социально продвинутых семей всю эту комсомольскую возню презирали: у них были свои пути наверх. Обычно детей советских руководителей отцы устраивали в науку и высшее образование или в советские загранучреждения. Они крайне редко (практически никогда) становились партийными или хозяйственными руководителями: родители потрудились, так пускай детки отдохнут. 

С чрезвычайной социологической точностью этот порядок вещей описал Юрий Поляков в повести «Апофегей». Там всё абсолютно правильно и узнаваемо, например, то, что девушка Надя из академической среды убеждённо презирает комсомольскую карьеру главного героя – парня с рабочей окраины, для которого эта карьера – способ вырваться из тех низов, где он родился и вырос. 

У меня преподавала гражданское право одна женщина, учившаяся в своё время на юрфаке МГУ на одном курсе с Горбачёвым. Ей запомнилось, что вечно ходил он в пиджачке, с папочкой и шустрил по комсомольской части: по-другому и быть не могло. Горбачёв – это вообще эмблематический тип советского руководителя, выдвинувшегося, что называется, от сохи. Из комбайнёров. Аналогичный путь прошёл и Ельцин, да, по сути дела, все прошли. Такой социальной мобильностью принято было гордиться, но она сыграла с нашим народом злую шутку: эти самые «выдвиженцы» своими руками закопали «государство рабочих и крестьян», как было принято тогда выражаться. 

Тут важно ещё вот что: такие же, из рабочих и крестьян, с папочками и комсомольскими значками, сидели на всех уровнях властной иерархии. И все они в решающий момент ничего не сделали, чтобы защитить то государство, которым руководили. Как перекупали иностранцы этих, начальников  второго-третьего  ряда, я лично наблюдала в ходе Перестройки. Демократически сформированная элита из рабочих и крестьян продавалась буквально за три копейки. 

Наш опыт показывает, что основывать элиту на способности пробиться из социальных низов – значит заранее обрекать её на некачественность. 

«В близости солнца»

Какие же возможны альтернативы? 

Они известны и практиковались с начала времён. Альтернатива советскому способу формирования элиты - наличие более-менее фиксированного руководящего слоя, из которого по преимуществу черпаются руководители общества. 

Такой порядок противоречит угнездившимся в наших головах демократическим догмам и общими местам, но не слишком противоречит задачам управления обществом. Мне представляется, что он более способствует меритократии, чем система, основанная на способности пробиться. Этот слой должен быть в той или иной мере проницаемым: в него должен быть доступ людям из других слоёв. Талантливый и энергичный простолюдин – пробьётся, а люди среднего калибра черпаются из этого условного «дворянства», т.е. руководящего сословия. Более того, способного простолюдина могут призвать к власти – или монарх, или сама история – вроде как торговца Минина. 

На этом месте поднимается возмущённый ропот, переходящий в ор: автор проповедует индийские касты или допотопные сословия! Она отрицает дары прогресса и зовёт нас во мрак Средневековья! 

Меж тем, я всё-таки продолжаю настаивать: для рекрутирования государственных управленцев желательно иметь некую корпорацию, изначально нацеленную на эту деятельность.  

Наличие специального слоя, заточенного под руководство обществом, - дело, может, и не особо справедливое (если под справедливостью разуметь бескачественное  равенство всех со всеми) но разумное с практической точки зрения. Наличие особого сословия людей чести – защитников общества и его руководителей, которые отождествляют себя со своей страной, - наличие такого слоя – это огромное конкурентное преимущество любого народа и любой страны по сравнению с той страной, у которой этого слоя нет. Этих людей можно победить, но нельзя перекупить задёшево, как это было сделано у нас в ходе Перестройки.

Эта мысль совершенно не нова и приходила в голову многим. Более того, она была господствующей на протяжении веков. 

В романе «Анна Каренина» есть эпизодический персонаж – молодой генерал Серпуховской, соученик Вронского по Пажескому корпусу. В Пажеский корпус, напомню, принимали даже не просто дворян, а дворян наиболее родовитых. Серпуховской богат и знатен. Он вернулся из Средней Азии, которую Россия тогда присоединяла к себе, готовится к государственному поприщу и хочет привлечь своего друга. Он рассуждает о том, что дворянин, аристократ обязан служить, т.к. именно такие люди, с независимым положением и состоянием, способны принести наибольшую пользу государству. Вот его рассуждения: 

«  - …  нужна партия власти людей независимых, как ты и я.
–    Но почему же, – Вронский назвал несколько имеющих власть людей. -  Но почему же они не независимые люди? 
–    Только потому, что у них нет или не было от рождения независимости состояния, не было имени, не было той близости к солнцу, в которой мы родились. Их можно купить или деньгами, или лаской. И чтоб им держаться, им надо выдумывать направление. И они проводят какую-нибудь мысль, направление, в которое сами не верят, которое делает зло; и все это направление есть только средство иметь казенный дом и столько-то жалованья. Cela n'est pas plus fin que ca, когда поглядишь в их карты. Может быть, я хуже, глупее их, хотя я не вижу, почему я должен быть хуже их. Но у меня есть уже наверное одно важное преимущество, то, что нас труднее купить. И такие люди более чем когда-нибудь нужны».

В этих словах – чрезвычайно много правды. Люди, выросшие в достатке и имеющие неотъемлемое, врождённое высокое положение в обществе и ощущающие его как что-то естественное («в близости солнца»), а не то, что следует добывать и завоёвывать, - мыслят и действуют иначе, чем те, что карабкаются вверх по социальной лестнице, обдирая колени и набивая синяки. И купить их, в самом деле, радикально труднее, чем парвеню. Им просто нечего предложить. Они иначе смотрят на мир. 

Мысль о том, что предложить можно любому и он поведётся, денег и всяких жизненных «ништяков» много не бывает и кто дорвётся, тот ненасытен  – неверна. Это хамская мысль, характерная для простолюдинов. Она очень распространена, но не верна. Хапают ненасытно именно те, кто долго, поколениями, всего этого не имел и мечтал иметь. Что-то вроде того, как наши туристы в гостиницах all inclusive набирают еды раза в четыре больше, чем могут поглотить. В этом нелепом поведении запечатлелась неустойчивость, случайность этой везухи – обильного стола с неограниченной снедью, а может – где-то в уголках подсознания – и память о давнем голоде, пережитом не тобой, так твоей бабкой. 

Однажды в Эмиратах я получила замечание от руководства гостиницы: мои продавщицы, находившиеся там в премиальной поездке, заталкивали в сумку какие-то булки на завтраке; по правде сказать, мне было очень неловко. Такое поведение – обратное аристократизму. И именно так вела себя в Перестройку советская «элита», только хватала она не пирожки, а сырьевые предприятия, квартиры в престижных ЖК, швейцарские шале или виллы на Сардинии. Это психология скудости, которая вошла в плоть и кровь, и никакими «детоксами» её оттуда не извлечёшь. По крайней мере, в этом поколении. А ещё это ощущение случайности «прухи»: не схватишь нынче – потом не будет. Эти всё маленькие люди, они ощущают себя случайными на празднике жизни, в глубине души они сами чувствуют, что их естественное место – за печкой.   

Наши тётки пирожки хапали, а вот польский мелкопоместный дворянин Дзержинский из вовсе не богатой семьи в голодный год выкинул в окно пирожки, приготовленные любимой сестрой, когда узнал, что сделаны они из муки, купленной у спекулянтов, с которыми он был назначен бороться. Это поведение аристократа. И я понимаю, почему первое, что сделала наша антисоветская революция – это сбросила памятник Дзержинскому. Запуская процесс «Дерибана» (как выразительно назвали наши украинские братья эпоху приватизации), нельзя было допустить, чтобы посреди Москвы стоял памятник человеку, который ничего не украл. Хотя мог. А он не украл. Такое не прощается.  

Если в стране имеется слой родовитой аристократии, который связывает себя со страной, считает себя ответственным за всё происходящее в ней – у такой страны имеется огромное преимущество по сравнению с той, где этого нет. А у слоя родовитой аристократии есть гораздо больше вероятия связывать себя со страной, чем у простолюдинов. Простолюдин часто просто не в силах осознать происходящего. Страна, государство – это не его масштаб. Да, бывают моменты, когда речь подлинно идёт о выживании народа или об его возможном уничтожении – вот тогда, на недолгое время, народ поднимается до государственного смысла и невероятной самоотверженности. Но проходит момент – и простые люди возвращаются к своему обычному горизонту – лично-семейному. 

Разделение труда

В сущности, наличие руководящего слоя, нацеленного на войну и государственное управление, было свойственно всем традиционным обществам, как и вообще сословная структура. Это объясняется необходимостью разделения труда. Наследственный характер той или иной деятельности позволяет довести её до возможного совершенства.  

«В средние века европейское общество сложилось органически, как всякое живое тело, то есть по трудовому типу. Общество было сословно, но сословия были не пустые титулы, как теперь, совершенно бессмысленные, а живые и крепкие явления. Сословия были трудовыми профессиями, корпорациями весьма реального, необходимого всем труда. Дворянство было органом обороны народной, органом управления. Оно действительно воевало. Рождаясь для войны, оно часто умирало на войне. Духовенство действительно управляло духом народным; доказательство — глубокая религиозность того времени и уважение к священству. Купечество торговало и ничем другим не увлекалось, ремесленники занимались ремеслами, земледельцы — земледелием. Как живое тело, общество было строго разграничено на органы и ткани, и при всем невежестве и нищете, зависевших от других причин, этот порядок вещей дал возможность расцвести чудной цивилизации, при упадке которой мы присутствуем.

Упадок строения общественного начался очень давно. Почти за сто лет до революции рыцари и судьи народные превратились в придворных — трагическое призвание их подменилось светским распутством и бездельем. Духовенство потеряло веру в Бога. Среднее сословие, продолжавшее работать, выделило нерабочую корпорацию софистов, которые с Вольтером и Руссо во главе подожгли ветхую хоромину общества. Отказ столь важных органов от работы, извращение сословных функций повели к истощению самого туловища нации — крестьянства. Голодные ткани рассосали в себе атрофированные органы — вот сущность революции. Народ втянул в себя ненужные придатки и старается переварить их, чтобы создать новые. Разве не то же самое идет и у нас?

Что могло бы спасти Россию, это возвращение не к «старому порядку», каким мы его знаем, а к старому порядку, какого мы не знаем, но который был когда-то. Спасти Россию могло бы устройство общества по трудовому типу. Надо вернуть обществу органическое строение, ныне потерянное. Надо, чтобы трудовое правительство постоянно освежалось и регулировалось трудовым парламентом, то есть представительством трудовых сословий страны. Надо, чтобы нелепые нынешние сословия, фальшивые и бессмысленные, были заменены действительными сословиями, то есть, как некогда, трудовыми профессиями, и чтобы эти профессии — подобно органам и тканям живого тела — были по возможности замкнутыми. Необходимо всему народу расчлениться на трудовые слои и чтобы все отрасли труда были настолько независимыми, насколько требует природа каждого труда. Начинать нужно с главного очага революции — с бессословной школы», - писал более ста лет назад очень проницательный публицист Михаил Меньшиков в статье «Сословный строй». Написано это в 1907 г. по впечатлениям первой Русской революции. 

Сословия как трудовые профессии – это очень важная идея, на которой стояла средневековая цивилизация. Сейчас много говорят о «Новом Средневековье». Очень вероятно, что после краха нынешнего строя жизни, так называемого капитализма и связанной с ним либеральной демократии, к чему дело зримо идёт, новый строй будет иметь многие существенные черты Средневековья – на новом витке исторической спирали. Когда-то капитализм и Модерн был отрицанием Средневековой системы, а следующий строй будет третьим членом гегелевской триады отрицания отрицания и, следовательно, будет иметь черты Средневековья. Не надо только вслед за просветителями XVIII века считать Средневековья миром мракобесия. Это было время напряжённой духовной жизни и, что существенно, гораздо более экономной, чем капитализм системой использования ресурсов. В любом случае, капитализм долго не протянет, т.к. упёрся в предел своего развития: нет новых рынков, нет некапиталистической периферии. Здесь нет возможности обсуждать этот увлекательный вопрос подробнее. Для нас важно, что новая сословность – вполне возможно, ждёт нас за ближайшем историческим перекрёстком. 

Сословие «стражей» (в идеальном государстве Платона), арийских кшатриев или более привычно – дворян имело привилегии, материальные и социальные, но при этом их обязанностью было при надобности умереть за монарха и государство. Привилегии уравновешивались обязанностями. Несчастье русской истории было том, что в некоторый момент это равновесие было нарушено. 

Вырождение. Почему русское дворянство не спасло Россию от революции?

Вырождению подвержено всё: от сословий до грядки клубники. Я многократно наблюдала вырождение деловых предприятий. Так что в вырождении ничего специфически дворянского  нет. Более того, похоже, дворянство как раз сравнительно устойчиво к вырождению. Вернер Зомбарт пишет в книге «Буржуа», что европейское дворянство выродилось за тысячу лет, а буржуазия – всего за триста. От себя добавлю, что советская номенклатура вырождается уже во втором поколении, но об этом чуть позже. 

Особенно быстро происходит вырождение, когда нарушается равновесие прав и обязанностей. Права без обязанностей – развращают. Указ о вольности дворянской 1762 г., сделавший факультативной кшатрийскую обязанность дворянина – служить короне, привёл к многообразным и разрушительным последствиям. Прежде сословия России были скреплены взаимными обязательствами: крестьяне обязаны были служить дворянам, поскольку дворяне служили царю. После Указа эта связь распалась. Тот же Меньшиков заметил, что это было что-то такое, как если бы офицеров отпустили со службы, а рядовых – нет. Известный историк А.Фурсов в одной из своих лекций говорит, что крестьяне поначалу считали, что и им вышла вольная, и не понимали, почему они теперь должны служить господам. 

Освободившись от обязательной службы, помещики от скуки увлеклись французскими революционными идеями и вместо того, чтобы укреплять государство стали расшатывать его несущие конструкции, что и вылилось в события 14 декабря. В.О. Ключевский считал, что после декабристов дворянство как руководящее сословие стало быстро терять своё не только политическое, но и жизненное значение. Права и возможности всегда имеют в качестве коррелята труд и обязанности. Снимая с себя обязанности (любого рода), человек (или целое сословие) лишается своей силы и возможностей – это универсальный закон жизни. Это верно понял дворянин Николай Бердяев: «…нужно признать, что дворянство нравственно и духовно пало у нас раньше, чем было низвергнуто революцией», - писал он в книжке «Философия неравенства» в главе «Об аристократии».   

Как Сталин дворянство создавал

После Октябрьской революции от руководства страной были отодвинуты прежние её руководители и призваны те слои, которые прежде никогда не занимали руководящего положения – та самая знаменитая «кухарка» - героиня известной фейковой цитаты. Реально в октябре 1917 года в статье «Удержат ли большевики государственную власть?» Ленин писал вот что: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».

Этот процесс – выдвижения новых управленцев – шёл, но чрезвычайно трудно, и качество новой элиты было крайне низким, о чём Ленин писал очень много. Именно он придумал словцо «комчванство», характеризующее самоощущение и образ поведения «нового дворянства». Но так или иначе образовывалась новая аристократия. Это предвидел Бердяев в цитированной книге, написанной сразу же после революции. 

«Разрушение исторической иерархии и исторической аристократии не означает уничтожения всякой иерархии и всякой аристократии. Образуется новая иерархия и новая аристократия. Всякий жизненный строй - иерархичен и имеет свою аристократию, не иерархична лишь куча мусора и лишь в ней не выделяются никакие аристократические качества. Если нарушена истинная иерархия и истреблена истинная аристократия, то являются ложные иерархии и образуется ложная аристократия. Кучка мошенников и убийц из отбросов общества может образовать новую лжеаристократию и представить иерархическое начало в строе общества. Таков закон всего живого, всего, обладающего жизненными функциями. Лишь куча сыпучего песка может существовать без иерархии и без аристократии».

Уже через пять лет диктатуры пролетариата выковались герои стихотворения Маяковского «О дряни» («И мне с эмблемами платья. Без серпа и молота не покажешься в свете! В чем сегодня буду фигурять я на балу в Реввоенсовете?!»). 

Сталин на протяжении всей своей деятельности тоже был крайне недоволен качеством советской элиты, хотя он и умел находить и приближать подлинно эффективных управленцев и специалистов. Но создать слой (именно слой, а не отдельных людей) преданного и эффективного нового дворянства ему так и не удалось. Похоже, он думал над этой проблемой и искал решения. 

Естественной «кузницей кадров» для нового дворянства была Коммунистическая Партия – ВКП(б); другого источника просто не было. Говорят, Сталин мечтал превратить партию во что-то наподобие Ордена меченосцев – аскетичных, самоотверженных защитников и вождей трудящихся. Очевидно, если он и говорил такое (впрочем, чего только не приписывается Вождю!), то это следует понимать как метафору. От меченосцев он, вероятно, хотел взять их самоотверженность, бытовой аскетизм и готовность встать на защиту тех, кто занят непосредственной хозяйственной деятельностью. (Реальные, исторические, не метафорические, меченосцы жили очень суровой жизнью. Рыцарь обязан был молчать, вести монашеский образ жизни и рисковать собой, защищая интересы рижских купцов и ремесленников).

Мне думается, Сталина скорее вдохновляли не меченосцы, а «стражи» из идеального государства Платона: не имеющие собственности слуги государства и защитники народа. 

Идея отсутствия собственности у руководящего сословия очень глубокая. Уже Платон понимал соблазняющее и разлагающее влияние имущества: «А чуть только заведется у них (у стражей Т.В.) собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в большем страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и все государство устремится к своей скорейшей гибели». «Золото стражи имеют в своей душе», - писал Платон. 

Сталинская номенклатура, в самом деле, собственности не имела. Я лично видела сохранившуюся кое-где в высотке на площади Восстания (ныне Кудринской) мебель с инвентарными номерками – как в общежитии. Роскошные по тем временам квартиры и дачи – всё это принадлежало должности, а не человеку. При оставлении должности – всё это исчезало. 

Вопрос о том, можно ли создать устойчивое руководящее сословие, лишённое собственности, не ясен. Лично мне кажется, что нельзя. Не получится; нельзя предъявлять к людям слишком высокие требования – аскетизма на грани святости. 

Мне кажется, наследственное и традиционное высокое положение и привычное материальное благополучие (то, что Вронский называл «близостью к солнцу») именно и делает обогащение не интересным. Именно такие люди способны служить ради чести, а не ради прибытка. Пробившийся из низов всегда разинет рот на пятизвёздочный отель и средиземноморскую виллу. Если же человек с детства бывал в этих отелях и в этих виллах и для него всё это просто привычный жизненный фон – такого человека соблазнить крайне трудно. 

Утверждается, что Сталин мыслил иметь всего 50 тысяч членов партии, из которых высшее руководство могло бы черпать кадры для руководства страной. Безусловно, в их формировании должен был преобладать мотив труда и долга. Человек должен был пойти работать туда, куда посылала партия, делать то, что она приказывала и с радостью умереть за неё как воплощение Родины, отсутствующего в тогдашней картине мира Бога, высшей справедливости и всего, что есть в мире лучшего и важного. Такой взгляд на власть соответствует древнерусской традиции, которая рассматривала власть не как право, которого следует домогаться, а скорее как бремя и обязанность. 

Такое восприятие власти вообще начальствования соответствует известным словам Спасителя о служащем и возлежащем.  

24 Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим.25 Он же сказал им: цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются,26 а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий.27 Ибо кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий. (Лук.22:24-27) 

Да, новое дворянство могло возникнуть на базе Коммунистической партии. Дух этого нового руководящего слоя выражен в известном стихотворении Александра Межирова «Коммунисты, вперёд!»:  

Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
- Коммунисты, вперед! Коммунисты,
вперед!

«Коммунисты» здесь понимаются именно как элита общества, его аристократия, готовая идти на смерть и ради своей страны. К коммунистической идеологии в данном контексте это отношения не имеет. 

В произведениях К.Симонова во многих героях выражен этот жертвенный аристократический дух: 

«раз вышло 
На жизнь и смерть воевать, 
Отцовский мой долг и право 
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен 
Сына вперед посылать».

Это слова аристократа, потому что жертва, а не большая жратва создаёт аристократа. Эта мысль мало доступна (или даже вовсе не доступна) широким народным массам, но это так. Аристократичен труд и долг, а не привилегии и расслабон. Впрочем, обычно простолюдины склонны видеть в высших только их привилегии и красивую жизнь. 

Показательно, что в момент максимального раздрая и унижения нашего государства взоры снова обратились к тем самым «коммунистам», понимаемым в духе стихотворения Межирова. 
«Как в семнадцатом, как в сорок первом,
Смерти, подлости, лжи вопреки,
Станьте снова великим примером,
Легендарные большевики!», - 
писал Борис Гунько 4 октября 1992 г.

Новая аристократия сталинской эпохи закалялась в борьбе, мужала в трудах и имела шанс стать в следующих поколениях теми, кто ведёт за собой народ и кто никогда бы не допустил позор Перестройки. Но этот исторический шанс был упущен. 

О путях формирования нового руководящего слоя из партии размышлял очень глубокий итальянский политический философ-традиционалист Юлиус Эвола. В работе «Фашизм: критика справа» он писал: 

«Избранные члены фашистской партии должны были стать не только вооружённой гвардией государства, но также элитой - высшим носителем Идеи. До относительно недавнего времени в центрально-европейских государствах эту роль играла аристократия как политический класс. Поэтому здесь уместнее говорить об "Ордене", нежели о "партии".
Фашизм же пытался сохранить себя как партию. Поэтому, как было сказано, вместо органичного синтеза и симбиоза, произошло удвоение государственно-политических структур, превратившихся в своего рода надстройки, в результате чего вся система приобрела крайне неустойчивый характер. Понятно, что заявления о том, что "партия" и фашистская милиция стоят "на службе нации", явно было не достаточно для решения указанной проблемы. Бессмысленно гадать, удалось бы фашизму справится с ней в дальнейшем, если бы более могущественные силы не привели к краху системы. 

Политическая партия, необходимый орган движения в период борьбы и на переходном этапе, после прихода к власти и стабилизации не должна перерастать в "однопартийную" систему. Основной задачей должно стать создание Ордена, соучастника достоинства и авторитета, сосредоточенных в центре, на членов которого будут возложены некоторые из функций, свойственных в прежних традиционных режимах дворянству, как политическому классу, занимающему ключевые позиции в государстве: в армии, на дипломатических должностях и т. п., предпосылкой чего служили суровая этика и особый образ жизни. Это ядро должно стать также хранителем и носителем идеи государства, а также не допустить "цезаристской" изоляции обладателя верховной власти».

Надеюсь, слово «фашизм» не приведёт читателя в мистический ужас. Эвола подходил к нему исследовательски, как к неудавшемуся, но поучительному историческому опыту. «Фашизм подвергся процессу, который с полным основанием можно назвать мифологизацией, - писал он. – Поэтому отношение к нему большинства носит скорее эмоциональный и иррациональный, чем интеллектуальный и критический характер». В нашем российском сознании итальянское слово «фашизм» накрепко прикипело к германскому нацизму; на самом деле, видов фашизма было много, и их идеология и практика ещё ждут исследования и осмысления. 

Для меня важна мысль Эволы о том, как из руководящей партии (которую Ленин определял как «партию нового типа») может возникнуть своеобразный аналог дворянства – т.е. руководящего слоя. В реальности с фашистской партией Италии случилось то же, что и с КПСС – дублирование вертикалей власти – государственной и партийной. 

Эвола высказывает ещё такую важную мысль. Для того, чтобы процесс образования «нового дворянства» шёл удачно, нужна фигура монарха. Без неё отсутствует «центр кристаллизации» этого нового социального слоя, сословия. Дворянство, не важно – традиционное или вновь создаваемое, сплачивается и осмысляет себя на основе «идеи верноподданного служения, понимаемого как честь», как выражался Эвола. Когда нет фигуры монарха – идея верноподданного служения либо умирает, либо не формируется. 

Фигура Сталина, который в народном восприятии и по существу обладал многими признаками красного монарха, была таким центром кристаллизации, тем животворящим мифом, который, по мысли того же Эволы, позволяет «государству стать чем-то большим, нежели обыкновенная структура общественного управления». Тогда, вероятно, был шанс начать формирование красного дворянства. После хрущёвских разоблачений произошла десакрализация этого центра кристаллизации, и шанс был потерян. Воцарился совершенный материализм и жажда прибытка. Что и привело к масштабному предательству Перестройки, которое и состояло в стремлении обменять власть на собственность. 

Не следует понимать мою мысль таким образом, что будто бы это новое дворянство при Сталине уже было. Это не так. Его не было – оно только имело шанс сформироваться. Но – не успело. Шанс был упущен. Маленькие люди не успели вырасти, стать большими людьми и сложиться в новый общественный слой, в новое сословие. Повторюсь: были люди самой высокой пробы, но – отдельные. Слой не успел сформироваться. А дальше процесс пошёл в противоположную сторону – материализма и большого хапка. Дух и стиль эпохи стали определять именно люди хапка. Маленькие люди. 

«Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя»?

Люди, с ностальгической симпатией относящиеся к Советскому Союзу, советский жизни и всему тому, что ей сопутствовало, склонны думать, что-де когда-то были настоящие руководители общества, скромные и самоотверженные, свято верующие в идеалы коммунизма. Они говорят: вот раньше элита была не такая, а потом она испортилась. Такое представление архетипически восходит к легенде о Золотом веке, о счастливом и справедливом прошлом, впоследствии утраченном. 

При ближайшем рассмотрении оказывается, что никакого «раньше» и не было вовсе. Через пять лет после Октябрьской революции сформировались и расцвели пышным цветом герои сатир Маяковского, в частности цитированной «О дряни». 

То были «отцы». А через несколько лет после Великой войны – завозилось следующее поколение - например, герои пьесы Леонида Зорина «Гости». Весьма выразителен и папа-бюрократ, и совершенно не самоходный, расслабленный сынок – студент МГИМО, обитатель возводимого как раз в ту пору Кутузовского проспекта – местожительства тогдашней элиты. Пьеса опубликована в 1954 г., а написана, надо полагать, ещё раньше, когда Сталин был ещё жив. 

Эту пьесу как-то не поощряли, задвигали, не ставили: верный признак того, что сказана - правда. Правда - ужасно обидная вещь, гораздо обиднее любых клевет и наветов. 
Героиня вопрошает: «Откуда завёлся сей высший свет в моей стране? Откуда? Откуда?»
Ответ ей даётся крайне поверхностный: «От пошлости, жадности, хваткости. От своей же несостоятельности. От нашей прославленной терпеливости. Когда слишком много даётся тому, с кого бессмысленно требовать, такие метаморфозы случаются». 

Это я всё к чему? Да просто к тому, что не надо искать образцов в советском прошлом, как делают патриотически заточенные авторы. Повторюсь: были отдельные люди самой высокой пробы, а слоя – не было. Не сложилось слоя. Мало того: сложился слой разрушителей, проедателей и предателей. Притом сложился сразу. В свете этого сталинская «ротация кадров» начинает казаться если не оправданной, то обоснованной. 

Идея ротации кадров – вообще глубоко пессимистическая. Она основывается на глубоко пессимистическом взгляде на человеческую природу. Ротация – это недопущение, чтобы сидели на одном месте, не пригляделись, как что устроено, и не приворовались. Воздействовать на тот слой, который сам Сталин, как сообщается, именовал в сердцах «проклятой кастой», иными способами он не мог.  

Мой знакомый бизнесмен, владелец многих предприятий оптовой и розничной торговли, очень успешный, разбогатевший с нуля, как-то объяснял свою кадровую политику: никто не должен сидеть больше трёх-четырёх месяцев, иначе они разберутся, что к чему, заведут знакомых и будут воровать. Чем не сталинская ротация кадров!

Ленин пытался решать вопрос уж совсем наивным образом – с помощью народного, рабочего и т.п. контроля. Контроль со стороны рабочих и крестьян должен был удержать новую элиту (происходящую из тех же рабочих и крестьян) от разложения. Вообще, представление о том, что простые люди (рабочие и крестьяне) ipso facto, в силу своей простоты, обладают высочайшими моральными качествами – очень наивно, хотя и восходит к классическим образцам в лице Руссо с его учением о «естественном человеке» и высокоморальном дикаре. Но Ленин вскоре умер и ничего сверх того не придумал. 

Так что не надо искать идеалов в прошлом, в том числе советском: там их нет. 

«Сбились мы. Что делать нам»? 

Нашему народу необходимо создать, сформировать, воспитать, этот слой – людей чести, людей верноподданного служения, иначе в нашей исторической судьбе мы снова и снова будем натыкаться на предательство элит. 

Очевидно: аристократия возникает в борьбе, часто на войне, в процессе исторических катаклизмов. Просто так, на ровном месте, она не возникает. Вполне вероятно, что грядущие события потребуют такой борьбы. Тогда у нашего народа снова появится шанс. 

Что можно сделать уже сегодня, чтобы этот шанс несколько увеличить? 

Мне думается, надо начинать воспитывать детей как будущих руководителей общества, будущую элиту. Как? История знает только один способ - закрытые учебные заведения. Туда будут попадать по блату или за деньги? Этого следует всеми силами избегать. Единственный способ этого избежать – сделать учёбу там страшно трудной, чтобы не имело смысла туда идти ради престижа.  

При любом формировании «нового человека» стоит задача отделения от «ветхих человеков» - от семьи и привычного окружения. Так делали все - от Екатерины до большевиков. Знаменитая английская аристократия, в своё время завоевавшая полмира, - воспитанница public schools. О них можно сказать всякое, в том числе и много дурного: жестокая дедовщина, не слишком глубокое образование; Байрон и Шелли там подвергались гонениям и издевательствам и тяжко страдали. Но так или иначе со своей задачей эти школы справились. Разумеется, я далека от мысли, что надо копировать какой-то образец, тем более зарубежный; надо создавать свой. Главное в такой школе – дисциплина, трудность обучение, навык самопреодоления, атмосфера труда и долга. И никакого блата и денег: всё строго за казённый счёт. При неуспеваемости выгонять нещадно. 

Советское руководство, похоже, мыслило в этом направлении, и кое-что было сделано. В конце Великой Отечественной войны и после неё было открыто немало особых школ: суворовских и нахимовских училищ, спецшкол с серьёзным изучением иностранных языков, в том числе интернатов, был открыт институт МГИМО. Большая часть этих учебных заведений выродилось в питомник «блатняка», где к учащимся не предъявляли никаких требований и формировали в них разве что ничем не обоснованное самомнение. Но тут уж ничего не попишешь: школа всегда выражает тенденции общества, и позднесоветское разложение не могло пройти мимо.

Сегодня стихийно предпринимаются попытки создать какие-то учебные заведения, в которых проглядывают черты школ для подготовки будущей элиты, но всё это очень слабо и мало осознанно. Сейчас возникает множество разного рода кадетских школ, классов и т.п., куда принимают с пятого класса.  Качество их очень разное, порой сомнительное, но к самому явлению надо бы присмотреться. Стихийно во многих умах вызревает верная мысль: нужны не только знания, но в первую очередь, дисциплина и выучка, воспитание воли и характера, чего обычная школа всячески избегает, воспитывая безвольного расслабленного невротика, который впадает в истерику при самомалейшей трудности. Не случайно, наверное, возник глагол-неологизм – «истерить»; прежде его не было. Хорошо было бы, если бы в этих школах был бы физический труд – наряду со спортом и военным делом. Безусловно, это должны быть интернаты. 

Мне кажется, если новому дворянству суждено возникнуть, то оно возникнет на военной почве. Это не удивительно: армия, война – естественная служба дворянина, которому надлежит развивать в себе кшатрийские добродетели. Когда-то Макиавелли писал, что главная профессия государя – военное дело; именно в этом направлении ему надо развиваться и совершенствоваться. Об этом много пишет известный философ и публицист Александр Дугин. Об этом же свидетельствует поворот общественного внимания и быстрый рост уважения к армии; армейская служба вновь стала желанной и почётной для молодёжи. Это важный симптом. Мне кажется, он свидетельствует о жизнеспособности нашего народа, о его стремлении выздороветь. 

Разумеется, простым и лёгким этот процесс не будет.  Но не создав нового руководящего сословия, благородного сословия, мы вновь и вновь будем сталкиваться с предательством элит. И снова охать и причитать: «Надо же, надо же, надо же было такому случиться…». 

Татьяна Воеводина

Источник