Московская рука против дагестанской клановости

Решительность и поступательность, с которыми российские правоохранители стараются искоренить порочную и нередко криминальную систему кровно-родственных отношений в Дагестане, заставляет говорить о первых реальных шагах по наведению порядка в проблемных регионах страны.

Накануне силами спецназа ФСБ России тройным кольцом была оцеплена дача главы дагестанского отделения Пенсионного фонда России Сагида Муртазалиева, одного из наиболее влиятельных теневых фигур в политике региона, который до последнего времени продолжал следовать логике «лихих 90-х» и всеми силами отстаивал преимущества принципа клановости в регионе.

Обыски проводятся по всем известным адресам, куда в разное время наведывался Муртазалиев. Пока же известно, что руководитель местного Пенсионного фонда и по совместительству депутат Народного собрания Дагестана находится за пределами России – в отпуске в Объединенных Арабских Эмиратах, который, судя по всему, рискует плавно перейти в международный розыск.   

Кроме того, вчера в Кизлярском районе республики – вотчине Муртазалиева – был введен режим контртеррористической операции. Однако речь идет не об очередной акции против бандитского подполья, а о задержании главы райадминистрации Андрея Виноградова, который некогда был бизнес-партнером влиятельного дагестанского чиновника. Теперь Следственный комитет РФ обвиняет Виноградова в многомиллионных хищениях, создании организованного преступного сообщества, занятого устранением местных нелояльных и неугодных предпринимателей, а также в финансировании терроризма.

Примечательно, что при попытке зайти в дом Виноградова федеральные силовики получили перестрелку с охраной чиновника, а сам он оказал сопротивление и до последнего не хотел общаться со следствием и совершить в сопровождении правоохранителей поездку в Москву.

Местные элиты, даже несмотря на формальную лояльность центру в виде назначения на руководящие посты представителей русской общины, по-прежнему сопротивляются любым попыткам искоренить клано-коррупционную структуру власти, выстроенную в крупнейшей северокавказской республике.

При этом нельзя сказать, что в Дагестане происходит какой-либо передел власти. Пожалуй, история с начавшимся разгромом клана Муртазалиева в республике является очередным шагом к установлению в этом субъекте федерации дееспособной «вертикали власти». 

На мой взгляд, много лет подряд Дагестан оставался, наверное, единственным регионом в России, на политическом уровне де-факто жившим по законам общинного управления. В первые годы становления новой России на фоне внутриполитической нестабильности в соседних регионах, оставшийся с советских времен, руководитель-даргинец Магомедали Магомедов не рискнул идти на кардинальные структурные изменения и сохранил, по сути, систему «кормления». По ней ключевые должности во власти и в бизнесе распределялись без учета профессиональных качеств претендентов на должности, а лишь исходя из их национальной принадлежности. Так, пост премьер-министра республики был неформально закреплен за аварцами, а спикер парламента был кумык. За почти два десятилетия правления Магомедова-старшего в Дагестане сложилась система, где есть относительно слабая республиканская центральная власть, подчиненная различным группировкам, милиция и неформальные лидеры того или иного народа, которые оказывают на местную политику огромное влияние.

В результате республика погрязла не только в клановости, но в откровенно криминальном переделе собственности и сфер экономического влияния, в которых главное слово оставалось даже не за местной властью, а за отдельными группировками, которые на своих территориях предпочитали действовать даже не по принципу теневого лобби, а откровенного «крышевания». При этом социально-экономическое положение в республике если и изменялось, то к худшему, а любые попытки центра разобраться с «авторитетами» немедленно наталкивались на угрозы с мест «взорвать» непростую межнациональную ситуацию. Так вполне в духе «лихих 90-х» с кавказским налетом в Дагестане появились своеобразные «крестные отцы» – как скандально известный экс-мэр Махачкалы даргинец Саид Амиров, задержание которого также готовилось в обстановке строжайшей секретности и было проведено силами московского спецназа ФСБ.

Теперь против многолетнего экс-мэра Махачкалы, который и сам серьезно пострадал в ходе «разборок» с конкурентами (после одного из покушений он оказался прикован к инвалидному креслу), следствие выдвинуло обширный уголовный «букет» – от многолетних хищений из городского и республиканского бюджета до организации заказных убийств и подготовке к терактам в регионе. Среди недавно выдвинутых обвинений в адрес Амирова была подготовка покушения и на аварца Сагида Муртазалиева – якобы подчиненные Амирова готовились сбить самолет чиновника из специально купленного для этого ПЗРК «Стрела-2М», найденного в доме племянника бывшего градоначальника. Как отмечает газета «КоммерсантЪ», по делу Амирова Муртазалиев проявлял невероятную готовность сотрудничать со следствием и, создавая себе ареал борца с «кровавым режимом», сам метил в кресло мэра Махачкалы на предстоящих в сентябре выборах. Теперь потенциальное тюремное «равноудаление» постигло самого Муртазалиева.

***

Возвращаясь к антигерою дня, если российское правосудие начнет беспристрастно рассматривать все неприглядные дела Муртазалиева, то хватит на десятки уголовных производств.

Но дело не только в одиозной личности самого Муртазалиева. Стремление властей убрать, наконец, из жизни Дагестана само явление национальных кланов, которые не дают богатой республике развиваться и тем самым существенно мешают общему движению России вперед.

Назначенный в регион в феврале 2013 года Рамазан Абдулатипов в этом смысле проявляет похвальную в масштабах страны решительность государственника, ставя личную безопасность на второй план. Ведь, бросая вызов зарвавшимся местным князькам-вотчинникам, рассматривающим регион только как кормежку для себя и своих «смотрящих», Абдулатипов, по сути, ставит на кон собственную жизнь. Учитывая судьбу Ахмата Кадырова и факт, что борьба с криминалом на Кавказе аналогична противодействию терроризму, действия главы республики не могут не вызывать уважения.

Будучи государственником по мышлению, Абдулатипов последовательно избавляется от «тяжкого наследия» прошлых лет, бесконечного страха криминальных войн и атмосферы экономического террора. Конечно, действует не сам Абдулатипов, а федеральные структуры и собственно Кремль. Причем не секрет, что любые действия власти не будут слишком эффективными, если будут встречать неприятие «снизу», у населения.

Впрочем, за это беспокоиться, судя по всему, не стоит. В Дагестане, несомненно, поддержат борьбу с околокриминальными элитами, а Абдулатипов повысит свою популярность у народов Дагестана. Ведь крупнейшие в регионе национальности – аварцы, даргинцы и прочие – десятилетиями формировали местную элиту, прививая простым жителям Дагестана неприятие к самому понятию чиновника – почти средневекового феодала-хапуги и беспредельщика, неподконтрольного никакой власти, обладающего внушительной вооруженной охраной и не интересующегося ничем, кроме собственных «шкурных» интересов и защиты зоны своего влияния.

Как отмечают обозреватели, с приходом Абдулатипова Москва начала поэтапно реализовывать технологию «мягкой силы» в отношении всесильных хозяев республики, уже растащивших ее по национальным «квартирам». Удалось найти оптимальное сочетание жесткости с аккуратностью, которое бы не позволило представить борьбу с коррупцией и мафией как нарушение национального баланса.

Примеры с «равноудалением» кланов Амирова и Муртазалиева явились этому подтверждением. Их ставленников снимали с руководства районами, началось расследование схем незаконного обналичивания денежных счетов, и нити этих расследований, естественно, вели в Москву.

Бездействие местных властей в решении социальных проблем населения неизбежно породило бы межнациональные конфликты, последствия которых трудно прогнозируемы. В яростных попытках удержаться у власти никто не даст Кремлю гарантий, что криминализованным элитам не придет в голову разыграть против многонационального региона и безумную террористическую карту. Например, породить нестабильность и, прикрываясь образом незаменимых защитников своей земли, демонстрировать, что якобы только они способны противостоять натиску каких-нибудь исламистов и их средневековым зверствам а-ля «Исламское государство», совершенно «неожиданно» (не дай Бог) проникшим в республику.

Пугать народ Дагестана тезисом «вороватый бандит-феодал при власти лучше, чем ИГ», больше, к счастью, не получится. Москва вовремя начала «разминировать» Дагестан – аккуратно, постепенно и уверенно.

Конечно, точечная зачистка против Амирова или Муртазалиева сама по себе без радикальной  корректировки системы власти мало что меняет. Если не предлагать региону новые правила игры, то вместо уже сидящих за решеткой князьков появятся новые «клановожатые».

Недостаточно выводить из игры сановных коррупционеров. Необходимо предлагать иные социальные реалии, которые делают невостребованным клановость и отторгают криминальный беспредел уже на низовом уровне.

Ведь, если любая спорная проблема решается на «стрелках» путем отстрела конкурентов или подкупом, то позитивная социальная активность со временем проходит точку бифукации и вырождается в радикальный ислам и этнический национализм. Получается, что только так можно достигнуть целей и сделать так, чтобы тебя услышали. Дабы подобного социального вырождения не происходило, нужно, во-первых, создавать условия для ведения нормального бизнеса и реализации общественно значимых проектов.

Во-вторых, к «сопротивлению материала» Москве нужно быть готовой уже сегодня. Уход Амирова — это не только освобождение начальственного кабинета. Это еще и раздел сфер влияния. И вот здесь критически важно, чтобы данные процессы не были пущены на самотек.

Мораль из истории с дагестанскими кланами очевидна: Москве пора прекратить практику «дистанционного управления» регионом. В проблемах Дагестана надо системно разбираться, вырабатывая адекватные методики разрешения  острых социальных проблем (земельный вопрос, внутренняя миграция, противодействие псевдоисламу, занятость населения), не решаемых годами.

Александр Андреев