Просчеты и отсрочки Николая II довели Россию до кровавых революций и войны

100 лет назад, 27 февраля (по старому стилю) 1917 года в Петрограде началось восстание части гарнизона, переросшее в Февральскую революцию, закончившуюся отречением от престола царя Николая II

К сожалению, история очень идеологизированная, политизированная и подвергаемая сильнейшему конъюнктурному давлению наука. Реконструкцию любых исторических событий зачастую мастерят как конструктор те, у кого сегодня в руках его детали. Именно поэтому из одних и тех же деталей в руках сборщиков получаются то милый белый пароходик, то суровый танк. Из рук большевиков события столетней давности выходили в одном образе, из рук современных элитарных «псевдопатриотов» выходят совершенно в другом. Что же было на самом деле, и возможно ли было избежать всего этого? Мог ли последний русский император предотвратить катастрофу? Да, мог.

Но Николай II совершил две роковые для страны и для себя лично ошибки. Одну – во внешней, и одну – во внутренней политике. Во внутренней не решился вступить в прямой диалог со своим народом и, опираясь на его поддержку, проредить и отдалить от себя стремительно разлагавшуюся предательски-прозападную элиту. Во внешней так же не решился пойти на близкий союз с Германией или хотя бы не позволить втянуть себя в войну с ней.

К чести Николая надо сказать, что он правильно понимал эти две опасности, которые одновременно в случае их нейтрализации и умного использования, могли обернуться для страны огромным благом. Понимал и предпринимал шаги в нужном направлении. Но попытки эти, как говорят юристы, оказались ничтожным покушением с негодными средствами.
Что получилось из этих двух царских упущений? Очень важный вопрос.
А получилось из них вот что.

Царь не поддержал всей своей властью и авторитетом черносотенное патриотическое движение простого русского народа и лучших представителей его образованного класса. А ведь 1904-1906 годы были последним предупреждением ему о том, что именно здесь, как в смутные времена 1612 года, нужно искать спасения.

Ему бы тогда при помощи печати обратиться напрямую к народу, создать, как когда-то Екатерина II, специальную Комиссию, в ходе открытой работы которой выяснить, чего же на самом деле хочет народ империи? Кто и в чём его притесняет? Какие и на кого у него накопились обиды? Что ждёт он от своего батюшки царя?

Затем по итогам работы этой Комиссии надо было созвать Учредительное собрание и провести закон «О введении в России народно-представительской земско-общинной монархии». Не конституционной, как хотела англоманская элита, а «мировой» (от слова «миръ» – общество, община). Монархии в интересах большинства, а не кучки тех, кто пишет Конституцию под себя. И это был бы единственно возможный спасительный выход.

История показывает: мы всё равно какую бы демократию ни строили, а получается монархия. Только разновидовая и под разными публичными вывесками. Есть основания полагать, что Николай склонялся именно к такому варианту развития событий. Как пишет в своей монографии «Великий октябрь и эпилог царизма» д.и.н., профессор Г. З. Иоффе, по свидетельствам многих людей, близко знавших царя, «идеалом Николая II был Алексей Михайлович (государь Всея Руси, 1629-1676 гг., – прим. авт.), Петра I он «не почитал». Это, в частности, находило выражение в его личной поддержке всех начинаний, направленных на реставрацию стиля и быта допетровской Руси, что особенно усилилось в канун и годы мировой войны». Царь считал, что петровские реформы исказили «лик истинной России», а политика их продолжения и развития способствовала «выращиванию» своевольной, чуждой интересам собственного народа, низкопоклонной перед иностранцами элиты. «В этой связи заслуживает внимание письмо бывшего премьер-министра А. Ф. Трепова, опубликованное белоэмигрантской газетой «Новое время» (Белград) 20 апреля 1924 года, – пишет Иоффе. – Трепов так характеризует политический курс царя, очерченный ему, Трепову, самим Николаем II в январе 1917 г.: Николай не считал возможным проведение каких-либо реформ до конца войны. <…> Однако по окончании войны Николай «не отвергает» реформ, которые «удовлетворят интересы подлинного народа …». По свидетельству руководителей «Общества возрождения художественной Руси», куда входили князь Ширинский-Шахматов, граф Бобринский, князь Путятин и другие, будущее российской монархии виделось Николаю как «средоточие русской самобытности и народности».

«Николай II твёрдо верил в то, что самодержавие должно делать ставку на «простой народ», на «мужика», а не на «европеизированную общественность, – пишет профессор Иоффе. – В отрицании «европеизма» и приверженности к традициям «патриархальной Руси», как ни странно это может показаться на первый взгляд, царя полностью поддерживала Александра Фёдоровна». Это полностью опровергает досужие, спекулятивные и малограмотные утверждения о царе и царице.

Но. Опять, как часто бывает в истории, проклятое «НО» поставило крест на всех этих, в общем-то, правильных идеях. Как сторонник поступательности, до войны царь так и не решился на крутые перемены, во время войны тем более не хотел дополнительных потрясений, что в итоге привело к более чем печальному результату. Образно говоря, откладывание похода к дантисту и ставка на припарки с полосканиями привело к тому, что зуб сгнил.

***      
Второй роковой ошибкой, приведшей к революции, была абсолютно ненужная России война. Она не отвечала российским интересам. Союзники рассматривали нашу страну лишь в качестве главного жертвенного агнца на алтаре их стратегических планов и устремлений. Никто из них никаких проливов, никаких других стратегически важных приобретений России не хотел. Не хотел и стремился всячески воспрепятствовать усилению мощи и влияния империи Николая II на Балканах, в центральной Европе, в Азии. По большому счёту это были не союзники, а злейшие скрытые враги.

Во время русско-японской войны Англия оказала самую активную дипломатическую помощь не России, а Японии. До этого Британия активно кредитовала Страну восходящего солнца, недвусмысленно готовившуюся к войне с Россией, в первую очередь, по части её милитаристских заказов. Строила на своих верфях первоклассные боевые корабли, помогала в подготовке экипажей, делилась разведданными. Французские союзники России во время этой войны почти не проявили к ней никакого внимания. Это было красноречивым предупреждением Николаю II.

Растущая экономика Германии нуждалась в российских ресурсах, а Россия в немецких технологиях и управленческих практиках. Оба государства серьёзно ускорили бы своё развитие в случае взаимного открытия рынков и предоставления режима наибольшего благоприятствования в торговле и инвестициях.

Военный союз значительно усилил бы позиции России на Балканах, в Центральной Европе и Азии. Германский император Вильгельм II, или, по-родственному, «кузен Вилли», давно предлагал Николаю союзный договор. Забрасывал письмами и телеграммами, проявляя заботу в делах его страны, семьи и говоря многое из того, о чём думал сам Николай. И вот в июле 1905 года русский царь решил встретиться с Вильгельмом на острове Бьёрке. Итогом этой полуофициальной-полусемейной встречи стал Бьёркский договор, который, как пишет известный историк Марк Ферро, «означал полный переворот всех союзов». Поскольку в одном из важнейших пунктов документа говорилось: «В случае если одна из двух империй подвергнется нападению…союзница её придёт ей на помощь». Франко-русский союз терял своё значение, поскольку Россия брала на себя такие же обязательства в отношении Германии.

Такой поворот событий делал практически невозможной большую войну в Европе. Не говоря уже о мировой. При этом договор не был направлен против кого-либо. В статье 4 он предлагал Франции присоединиться и стать его полноправным участником.

Однако по возвращению домой министр иностранных дел граф Ламздорф, граф Сергей Витте, великий князь Александр Михайлович и другие устроили Николаю тихую истерику, дав понять, что ослаблять связи с Францией было бы безумием, так как она «является кассой». Франция к договору не присоединилась, и с русской стороны он не был подтверждён соответствующим протоколом. Напрасно Вильгельм взывал к царю: «Мы подали друг другу руки и дали свои подписи перед богом». Договор не имел продолжения, а Вильгельм II, видя насколько сильно и влиятельно в империи Николая англо-французское лобби, насколько действенны его рычаги влияния на царя, мягко говоря, потерял интерес к России как к стратегическому партнёру. С этого момента начинается медленное, но неумолимое охлаждение двусторонних отношений. Доктор исторических наук, профессор Анатолий Уткин по этому поводу пишет: «Складывается впечатление, что начало эры несчастий России лежит в неверном дипломатическом выборе, предполагавшем союз с Францией и противостояние Германии».

Заключенное в августе 1907 года соглашение с Англией, видевшей в Германии своего главного и опаснейшего политико-экономического и военного (особенно военно-морского) конкурента, всё больше втягивало Россию в ненужное ей противостояние. «Дипломатическое замыкание России на Западе в пику Германии делало её заложницей неконтролируемых ею политических процессов. Россия, по существу, отдала свою судьбу в чужие руки», – делает неутешительный вывод Уткин.

Как ни пытался член Государственного совета сенатор П. Н. Дурново в своей пророческой записке в феврале 1914 года доказать Николаю, что война против Германии и Австрии даже в случае победы не принесёт России ничего, кроме «ненужных и опасных» территорий, сближение с Англией никаких благ не сулит, а союз с Францией может втянуть в губительную для страны бойню, – все оказалось тщетно.

***

Есть основания полагать, что к началу войны самым подлым и провокационным образом приложили руку английские агенты в Германии и их ставленники в России. Министр иностранных дел России С. Д. Сазонов писал в своих мемуарах: «Около полудня 30 июля в Берлине появился отдельный выпуск германского официоза Lokal Anzeiger, в котором сообщалось о мобилизации германских армии и флота. Телеграмма (посла) Свербеева с этим известием была отправлена незашифрованной в Петербург через несколько минут после означенного листка и получена мною часа два спустя. Вскоре после отправления своей телеграммы Свербеев был вызван к телефону и услышал от министра иностранных дел (Германии) фон Ягова опровержение известия о германской мобилизации. Это сообщение он (посол) передал также по телеграфу без всякого замедления. Тем не менее, на сей раз его телеграмма попала в мои руки со значительным запозданием. История появления известия о германской мобилизации до сих пор не вполне выяснена».
Сазонов сразу же доложил царю о первой телеграмме посла – и тот подписал указ о всеобщей мобилизации. Об этом узнали в Берлине и ввели «кригсгефар» – положение о военной опасности. Начались широкие мобилизационные мероприятия.

Получи Николай вовремя известие о том, что Германия не проводит и не собирается проводить никаких мобилизационных мероприятий, он, разумеется, не начал бы свою всеобщую мобилизацию, и критической цепной реакции, возможно, удалось бы избежать. Опять же, осознай Николай всю пагубность предстоящей войны, он, проявив решительность, мог бы вызвать к прямому телеграфному проводу самого Вильгельма и задать ему прямой вопрос: «Всё так критично? Даём отмашку войне?». Поступи он так, возможно, в нарушение всякого высокого этикета, войны можно было бы избежать и начать отыгрывать критическую ситуацию назад. Но он этого не сделал.

***

Начавшаяся война развивалась по сценарию, описанному Дурново. Он предвидел, что главная её тяжесть выпадет на долю России, потому что Англия не станет принимать широкого участия в сражениях на материке, а Франция будет придерживаться оборонительной тактики в силу ограниченности материальных и людских ресурсов. «Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам», – писал он в своей проигнорированной царём записке.

На этой страшной и ненужной России войне погибли лучшие люди страны. Именно русские приняли на себя главный её удар и понесли основные потери. Ведь мобилизация в действующую армию инородцев была крайне избирательной. В результате, как пишет философ Николай Бердяев: «Появился новый антропологический тип, в котором уже не было доброты, расплывчатости, некоторой неопределённости очертаний прежних русских лиц … Новый антропологический тип вышел из войны, которая и дала большевистские кадры».
Те же, что не погибли, разочаровались во власти, союзниках и озлобились на всё и на всех. К этому тоже были свои основания. Авторы многотомного «Сборника материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения и т. п. под редакцией Я. М. Лисового», вышедшего в Париже в 1926 году под названием «Белый архив», пишут о том, что в результате выбытия по гибели и увечью огромных людских масс, правительство было вынуждено призвать так называемый «второй разряд». «Люди, записанные в него, никак не рассчитывали оказаться на войне. Это были единственные сыновья, самые младшие братья, люди с физическими недостатками и т. д. Попав в армию, этот элемент никак не хотел воевать, воспринимал любую антивоенную агитацию и окончательно разложил и развалил фронт и армию в целом». Свою роль в этом сыграли сформированные к концу войны национальные воинские части – латышские, польские, мусульманские, активно шедшие на встречу националистической и революционной агитации.

Евреи не имели своих национальных формирований, но полмиллиона представителей этого народа растворённые в армейских коллективах тоже внесли свой посильный вклад в развал фронта, поскольку были крайне недовольны своим положением в армии и всем происходящим. Историк Сергей Простаков в частности пишет: «Уже с 1915 года евреи наравне с представителями других народов проходят обучение на офицерские должности. Но, как отмечали современники, авторитет евреев-офицеров среди рядовых солдат и офицеров-сослуживцев был невысок. Евреев подозревали в отсутствии патриотизма и в желании помочь единоверцам по другую сторону границы. Им запрещалось занимать должности, связанные со штабной и тыловой работой по обеспечению фронта. Не редки были случаи периодических расправ над еврейскими офицерами, когда на них падало обвинение в больших потерях или в мошенничестве и воровстве». 

К кому в итоге они все качнулись? В большинстве своём к самым радикальным партиям, которые позиционировали себя защитниками интересов именно самых обиженных, разочарованных во всём и во всех, проповедовавших всесилие Богочеловека, способного благодаря уничтожению всякого неравенства и эксплуатации построить Рай на земле и жить в нём достойно и счастливо.

Основу этих партий составляли кто? Правильно, всегда считавшие себя самыми умными и способными, и поэтому самыми обижаемыми, евреи. «Высшее звено руководителей-революционеров, пришедших к власти после 1917 г. и определявших политику новой России, почти полностью состояло из евреев. Из 539 руководителей государственного аппарата и партий России в 1917-1921 гг. 82% были евреями», – пишет в своей фундаментальной монографии «Социология политики» известный социолог, кандидат философских наук Франц Эдмундович Шереги.  

В глубинных принципах формирования принятых ими для претворения в жизнь практик (в том числе марксизма) лежало облагоображенное учение ессеев древней Иудеи, которые проповедовали общинность имущества, коллективность труда и быта, аскетизм, обособленность во внешнем мире, теолого-идеологизированный уклад массового сознания.

В результате еврейское ессейство и русская общинность, оказавшаяся невостребованной царём и ненужной элите, что называется, нашли друг друга в страсти и пожаре социалистической революции. Из этой гремучей смеси родилось первое в мире государство рабочих и крестьян.

Белогвардейцы, несмотря на все свои интеллектуальные достоинства, энергию, мужество и героизм, оказались неспособны оторвать русский народ, за который они якобы воевали, от ненавистных «жидов-комиссаров», поскольку были концептуально не готовы к такой борьбе. Формула «Бог, царь, Отечество» в прежнем виде в глазах народа обанкротилась. Демократия западного толка убогой, уродливой деятельностью Временного правительства и союзников также отвратила от себя основные массы россиян. Ничего больше представители российских правящих и просвещённых классов предложить народу не смогли. В результате случилось, как написало в одном из священных трактатов, обращённых к отцу семейства: «Если не заботишься о жене своей и чадах своих, то найдётся тот, кто станет заботиться о них. И заберёт дом твой. И станет господином в нём».

***

Пришедший к власти Сталин, не являвшийся апологетом мировой революции модели Троцкого и его сторонников, начал круто разворачивать страну в сторону построения народной «красной империи», в чём-то очень похожей на ту, что хотел, но не успел построить Николай II. В этом ключе он принялся самым активным образом возрождать многие начинания Николая, прерванные революцией, – от ускоренной индустриализации до возобновления преподавая истории в школе.

Всё это, конечно, очень не понравилось «старым большевикам». Как грибы после дождя начали создаваться различные оппозиционные новому курсу развития страны блоки. Борьба приняла непримиримый характер, и Сталин, в отличие от Николая, пошел на крайние меры по «чистке рядов». Последнюю ставку терпящие поражение оппозиционеры сделали на военный переворот. Не будем забывать, что первыми, кто явился к Николаю II фактически требовать отречения, были главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский (с телеграммами от начальника штаба Ставки генерала Алексеева и всех старших генералов – командующих фронтами), а также генералы Савич и Данилов. Именно под давлением этих высоких военачальников Николай согласился отречься первоначально в пользу сына при регентстве своего брата, великого князя Михаила Александровича. Очевидно, нечто подобное, но, несомненно, в более грубом варианте, планировали представители новой военной элиты.   

Вот что пишет по этому поводу Валентин Лесков в своей монографии «Сталин и заговор Тухачевского»: «Якир имел в Киевском округе, конечно же, значительную опору. Этот округ являлся, наверное, ведущим по части иудейско-сионистских (и троцкистских) руководящих кадров. О весе их красноречиво говорит следующий небольшой список имён и фамилий (данные ноября 1935 – июня 1936 года): Иона Эммануилович Якир – командующий войсками Киевского военного округа; Яков Осипович Охотников – адъютант командующего (тот, кто однажды оскорбил самого Сталина рукоприкладством!); Лазарь Наумович Аронштам – начальник политуправления округа; Наум Иосифович Орлов – замначальника политуправления округа; Мордух Лейбович Хорош – еще один заместитель в политуправлении округа; Дмитрий Аркадьевич Шмидт (Давид Аронович Гутман) – командир 8-й механизированной бригады, любимец Якира, тот самый, что в 1927 г. публично грозил Сталину «отрезать уши» (!); Илья Дубинский – командир 4-й танковой бригады; Григорий Наумович Марков – помощник по политчасти командира корпуса военно-учебных заведений округа; Иосиф Борисович Певзнер – начальник отдела продовольственно-фуражного снабжения округа; Георгий Александрович Ахиезер – начальник санитарно-эпидемической лаборатории округа; Максим Григорьевич Маршак – заместитель военного прокурора округа; Григорий Григорьевич Белир – старший помощник военного прокурора округа.

В сговоре с Якиром находилась значительная часть партийно-советской верхушки Украины (во главе с первым секретарем С. Косиором, председателем Совнаркома В. Чубарем и председателем ЦИК Украины М. Петровским».

Сталину, в отличие опять-таки от Николая, удалось справиться и с этой угрозой. Как и в случае с последним российским самодержцем, война не позволила вовремя осуществить всё задуманное. К нему Сталин вернулся в пятидесятые годы. Он вёл обновлённый своими стараниями СССР к действительному народовластию: передаче демократическим путём всей полноты власти от партии к широким слоям населения – Советам. И, по-видимому, перед этим решил провести последнюю чистку рядов, развернув «борьбу с космополитизмом» 1948-1953 гг. Закончить её он не сумел. Был отравлен.

***

Брежневское руководство, в несколько видоизменённом либеральном виде продолжившее дело строительства народной империи и достигшее в этом определённых успехов, загадочным образом вымерло в начале 80-х. Начиная с Михаила Андреевича Суслова и кончая Дмитрием Фёдоровичем Устиновым – все смерти советских вождей того периода оставили массу загадок и конспирологический след.

Сегодня мы больше не строим народную империю, и все живы. Но вот довольны ли? Безусловно. Правда, не все, а очень выборочно.

Лишь один пример. «Роснефть», «Газпром» и Сбербанк по итогам 2016 года совокупно выплатили узкой группке членов своих правлений 9,7 миллиардов рублей. И прошло это всё тихо и складно. А вокруг единовременной выплаты пенсионерам по 5 тысяч рублей было столько шума, мучительных стенаний представителей экономического блока и столько показной решительности в голосе высшего руководства страны. В итоге получилось, как в известной сказке М. Е. Салтыкова-Щедрина «Как один мужик двух генералов прокормил»: «Однако и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!».

Поступая сегодня похожим образом, надо не забывать о том, что стало с мужиком и генералами в 1917-ом.

Вадим Бондарь