Евразийская деградация как следствие политической распущенности

Оценивая поведение евразийских союзников в карабахском конфликте, России следует отказаться от маргинальной трактовки «мягкой силы» в отношении них.

Не секрет, что результаты политики Москвы на постсоветском пространстве достаточно противоречивы и вызывают у неравнодушной общественности немало вопросов. Все знают, что Россию в ближнем зарубежье с двух сторон уверенно теснят более наглые внерегиональные игроки – США с Китаем. И при этом никто не удивляется тому, что этот расклад «с пониманием», граничащим с апатией, встречается самой Россией.

На многочисленных экспертных площадках сломано немало копий, как переломить нарастающую геополитическую аномию, которая привела к тому, что словосочетание «братская Украина» уже кажется анекдотом и самым зримым укором всей нашей политике на просторах СНГ. Еще более тревожит тот факт, сохранение пассивности, в одночасье сменившее пассионарность, угрожает перспективам развития и более серьезного геостратегического проекта в виде Евразийского экономического союза (ЕЭС).

Давно предложен универсальный рецепт успеха: чтобы для наших партнеров мнение Москвы не звучало как внешнее управление и не встречало столь горячее неприятие, нужна не просто коррекция повестки наших отношений с постсоветскими государствами. Доказал свою значимость и эффективность фактор, упорно игнорируемый российским руководством – потенциал воздействия через культуру, информацию, позитивный имидж и неправительственные организации – короче, то, что понимают под термином «мягкая сила».

Не так давно «Колокол России» рассуждал о том, что мощнейшие и признаваемые всеми региональными державами компоненты «мягкой силы» вроде информационной политики, языка, научно-образовательного обмена работают не так эффективно, как хотелось бы. И беда здесь вовсе не в том, что нам нечего предложить миру, тем паче – недавним (в исторической перспективе) союзным республикам, с некоторыми из которых мы и сегодня продолжаем тесную и всестороннюю интеграцию. Ключевая проблема заключается в нежелании Москвы серьезно работать на этом направлении, списывая всё на «происки» заокеанских агентов влияния или уповая на одномоментный разворот постсоветских стран к России передом, а к западным благодетелям, соответственно, наоборот.

Однажды мы сами были свидетелями одномоментного мировоззренческого разворота – во время Русской весны в Новороссии, которую Россия поначалу с воодушевлением поддержала, однако затем, видимо, вспомнив знаменитое граффити Дмитрия Врубеля о «братском поцелуе» на Берлинской стене, решила включить заднюю. Результат – скорую вторую годовщину референдумом о независимости Донецка и Луганска от фашиствующих киевских властей российское медиапространство встречает в отсутствии самого термина «Новороссия» в повестке дня.

По этому поводу накануне прекрасно высказался профессор МГИМО Валерий Соловей, который связал отказ Москвы от решительной поддержки Русского мира на Украине со своеобразной «сменой вех», ставшей неожиданным для самого Кремля. «Проект то ли провалился, то ли от него отказались — скорее, и то и другое. Соответственно, надо, чтобы общество о нем тоже забыло. Вот термин и изымается из оборота. Нет слова – нет и значения, нет истории. Крест поставили на Новороссии как на проекте, но не на Донбассе, который будут мучить: украинцам не отдадут, будут оказывать помощь», – метко заметил ученый. От себя добавлю: помощь не на развитие, а на унизительное дожитие.

Конечно, для государства это не стратегическая позиция, а сиюминутная и весьма показательная поза. И это – вместо того, чтобы всеми силами развивать на просторах ЕЭС сеть различных учебных центров по изучению русского языка, общей истории и основам культурного взаимодействия в новых условиях, обеспечивая доминирование нашей ментально-культурной, духовной составляющей на евразийском направлении. Ведь чего стоило вместо нынешней инерционной поддержки ДНР и ЛНР вследствие откровенно убогой политики одиозных аппаратчиков в отношении Донбасса превратить Новороссию в новое политическое мышление Кремля, сформировать здесь дееспособный независимый оплот Русского мира и через оказание услуг в получении высшего образования начать подготовку интеллектуальной, элитной пророссийской прослойки в странах СНГ. Уверен, в такие университеты поначалу потянулись бы желающие из Приднестровья, самих ДНР и ЛНР, а дальше были бы разрозненные сейчас и критикующие мантры про «скорую» евроинтеграцию оппозиционеры из Молдавии, Украины, Грузии – вплоть до Прибалтики.

Что мешало все это время отлаживать схемы взаимодействия российских политических элит с различными неправительственными общественными организациями даже в наиболее близких нам странах – партнерах по Евразийскому союзу? Отчего бы России не добиться от союзников того же самого, что с успехом не одно десятилетие используют Штаты в отношении Европы – накачивают деньгами, используют бесчисленные НКО в качестве  активных проводников национальных интересов на континенте по технологиям прямого и непрямого действия, заставляют вкладываться в американские ценные бумаги. Обладая этими технологиями в совершенстве, оттачивая их на Европе с начала «холодной войны», к сегодняшнему дню американцы оказались вправе продавливать вассалам любые удобные себе решения – вплоть до «мигрантского праздника» со слезами на глазах, который ЕС тоже смирено принял как должное.

В нашей внешней политике всё с точностью до наоборот: используя оппозиционные структуры в СНГ (и союзников в ЕЭС) как инструменты получения средств, мы всякий раз получаем не отлаженную схему «мягкой силы» для продвижения своих интересов через «мозговые» информационно-аналитические центры неправительственных организаций, а систему бессмысленных кормлений.

Недавно об этом «феномене» говорил известный политолог Олег Матвейчев. В рамках очередного экспертного обсуждения перспектив внутренней и внешней политики на площадке «Антимайдана» он заявил, что Россия могла бы с минимальными для себя издержками изменить умонастроения граждан Молдовы или куда более радикальной и кажущейся неприступным для российского влияния Прибалтики.

По мнению Матвейчева, появление пророссийской власти в Кишиневе или в прибалтийских столицах обошлось бы в сумму «не больше 50 миллионов долларов». С логикой эксперта трудно не согласиться: Молдова давно могла бы превратиться в один из надежных (и, к тому же, вполне себе суверенных) наших форпостов в самом центре Европы, будь на то политическая воля Кремля и работа «в поле» со стороны отечественных политтехнологов.

Тогда даже придумывать что-либо про «оккупацию» противникам российского присутствия в регионе было бы абсолютно бессмысленно. Половина дела в случае с Молдовой уже сделана: более трети, если не половина всего населения республики, примерно равного нескольким областям Центральной России, давно ориентируется на восток. Добавить к этому должную идеологическую обработку на местном ТВ – и Москва без труда завершила бы оформление «бархатной Русской весны» в Молдавии, без радикальных потрясений. Но вместо этого республика по-прежнему терзаема румынскими унионистами, которые, не добиваясь своих целей политически, действуют согласно тренингам зарубежных кураторов: поджигают «коктейли Молотова» и отправляются на штурм правительственных зданий. Хотя отгремевший в январе 2016 года апофеоз протестов в виде четвертой за пять лет попытки штурма здания парламента – вовсе не та цель, к которой стремились разочарованные «евроассоциацией» молдаване.

Надо понимать: тривиальный подкуп точечных фигур пророссийской оппозиции в лице бизнесмена Ренато Усатого и лидера местных социалистов Игоря Додона не мог привести к иной цели. Выделенные на Русский мир Москвой средства, наверняка, частично осели в офшорах, а частично были «реализованы» не по целевому назначению на месте. А чтобы оправдаться перед московскими спонсорами, указанные деятели не нашли ничего лучше, как присоединиться к оголтелому штурму парламента молдавской демшизой и тем самым поскорее похоронить идею ориентации на Россию. Лучшей медвежьей услуги придумать сложно. 

При этом в самой России такое поведение союзников провалом не считают. Тактика Москвы в отношении бывших советских республик, активно стремящихся в Европу, сводится к попытке представить общественности свою вариацию на тему «управляемого хаоса». Мол, Россия и без идеологического и политического вмешательства сумеет на геополитическом уровне отстоять Русский мир на окраинах бывшего Союза. Основывается такая парадигма, прежде всего, на тезисе, что любое правительство унионистов в Кишиневе не сможет реинтегрировать Приднестровье, обладающее пятой частью всего промышленного потенциала государства. Без этого не решить экономических проблем в республике, следовательно, любая антироссийская власть там долго не протянет. Тем более, что после «кражи века» для Молдовы не за горами – дефолт, социальный взрыв, на которых Россия сыграет свою партию, и, как минимум, отсрочит евроассоциацию республики.

По логике кремлевских стратегов, в СНГ не нужно прилагать больших усилий: достаточно иметь на подхвате местных януковичей с неясной политической ориентацией.

***

Порочность данного подхода в интервью «Колоколу России» снова подтвердил сам Олег Матвейчев:

«Кропотливая работа с народом, с сетями, с соответствующим контентом – это очевидная вещь, о которой я говорю с начала 2000-х годов. Сделай определенную сеть, вкладывай туда контент отношений к молдаванам тех же румын и просто транслируй его на молдаван. Через год они всю Европу будут ненавидеть, – рассуждает политолог. – Нам необходимо на постсоветском пространстве действовать активнее, ведь у нас есть большое количество политтехнологов, которых мы можем использовать в этом регионе не хуже, чем американцы.

Американцы совершенно не стесняются – они действуют и пользуются этим инструментом в регионе, причем, не зная ни его культуры, ни языка. Напротив, наш МИД совершенно «не чешется»: видите, как в той же Молдавии чуть ли не целый год барахтаются, хотя всем давно понятно, как работать с местными элитами, зная их менталитет. Как я говорил на «Антимайдане», у нас привыкли работать с отдельными лидерами, жмут руки – от этого все проблемы».

В беседе с «КР» Матвейчев рассказал , что подобная многолетняя интертность привела к тому, что сейчас любая попытка Москвы высадить информационный десант в Кишиневе, даже с целью снять сюжет на сторонние темы сталкивается с противодействием определенного количества давно прикормленных Западом журналистов, общественников и политиков. Их работа, по мнению эксперта, за эти годы сосредоточилась на том, что отслеживать подобные движения Москвы и ошельмовать любую попытку развить пророссийский вектор. Эта задача реализовывается относительно успешно, продолжает Матвейчев, поскольку за годы независимости в Молдавии открыты и комфортно работают сотни американских фондов, которые снабжают своих подопечных деньгами и информацией о «мягкой силе» России.

При этом эксперт оговаривается, что вести информационное и спонсорское воздействие можно и вкупе с популяризацией у постсоветских элит преимуществ российского образования и ответственных финансовых вложений в оппозиционную пророссийскую деятельность:

«Одно другому, конечно, не мешает. На «Антимайдане» я говорил о краткосрочных вещах, которые работают в перспективе от нескольких месяцев до полугода. Если речь идет о долгосрочной стратегии, естественно, нужно вести речь о получении постсоветскими элитами образования в наших вузах, комплексном взаимодействии с ними по культурной, идеологической, даже финансовой составляющей…», – заключает политолог. 

Хочется верить, что мнение эксперта в скором будущем будет услышано на самом верху, хотя признаюсь честно: за похожими разговорами начала «нулевых» ворох спрятанных под политический ковер противоречий на просторах СНГ там и остался.

В этой ситуации сложно пренебрегать истиной, с которой согласятся не то, что в кремлевских кабинах, но даже домашний хомячок в шаре, где можно бегать, но нельзя убежать. Делая хорошую мину при плохой игре и «демократически» самоустраняясь от присутствия в общественно-политической жизни соседей, мы закладываем под свою безопасность бомбу замедленного действия.

Не проще ли работать в СНГ, как в случае с Сирией: спрогнозировать угрозу и начать бороться с ней на дальних подступах, пока эта угроза в лице террористов (для СНГ – агентов влияния других стран) только прицеливалась к нашим границам в Средней Азии.

Мне кажется, что само решение о проведении операции в Сирии Кремль принял, исходя из необходимости формирования позитивной повестки дня. Бросили взор на ближайшую заграницу, но при отсутствии там значимых для нас геополитических успехов обратились к перспективной и превентивной для нашей безопасности теме освобождения Сирии от террористов.

***

Повторюсь, пока в ближнем зарубежье для нас все складывается с точностью до наоборот. Простой подтверждающий это пример – реакция членов Евразийского союза на обострившийся карабахский конфликт.

После начала столкновений председательствующий в ЕЭС Казахстан устами своего премьера Масимова без серьезных на то оснований предложил перенести заседание Евразийского межправительственного совета с 8-го апреля на 13-е число, и самое главное – из Еревана в нейтральную Москву, пригрозив партнерам в случае отказа бойкотировать это и все последующие собрания. К мнению геополитического друга в Кремле прислушались, и накануне в Москве стартовало заседание межправительственного совета Евразийского союза, на котором, по всей видимости, все равно не будет казахстанского лидера Нурсултана Назарбаева.

Один из основоположников идеи нового евразийства, стоявший у истоков интеграции на постсоветском пространстве, Назарбаев 13-14 апреля показательно гостит у турецкого президента Эрдогана. Формально всё выглядит более чем прилично: про перенос евразийского саммита президент Казахстана знать не мог, и в эти дни согласно графику должен участвовать в XIII саммите Организации исламского сотрудничества.

Конечно, политическую волю и чрезвычайные обстоятельства никто не отменял, однако факт налицо: обсуждение вопросов внешнеполитического сотрудничества Астаны и Анкары, а также деловое партнерство двух стран в условиях трений в ЕЭС остается главным приоритетом.

Не надо быть выдающимся специалистом в международных отношениях, чтобы понять: союзники так вряд ли поступают. Такое поведение закономерно ставит под вопрос будущее Евразийского союза в целом, о чем «Колокол России» спросил казахстанского политолога Досыма Сатпаева:

«Надо исходить из того, что несмотря на участие Казахстана в ЕЭС, несмотря на членство страны в ОДКБ, у страны есть своя концепция внешней политики. Последняя на сегодняшний день, обновленная концепция внешней политики была одобрена в 2014 году и базируется на многовекторной политике, которая, с одной стороны, предполагает необходимость сотрудничества со всеми партнерами, но там есть и определенные стратегические направления. То есть, если речь идет об отношениях с Арменией или Азербайджаном, то последний является более важным, стратегическим партнером.

Это и соседство по Каспийскому морю, это и общее участие в саммитах тюркоязычных государств. Кроме того, после того, как Россия ввела эмбарго в отношении турецких товаров, большая их часть идет в обход, через территорию Азербайджана в Казахстан.

Иными словами, есть много факторов для тесных отношений: политические причины, экономический фактор, культурное единство. Не стоит также забывать, что когда почти полтора года назад речь шла о вступлении Армении в Евразийский союз, именно Назарбаев сделал громкое заявление, что если Астана и даст согласие на участие Армении в интеграционном проекте, то, естественно, без Нагорного Карабаха. Словом, уже тогда было понятно, что Казахстан будет отстаивать некоторые интересы Азербайджана, поскольку по названным выше причинам Астана близка к Баку.

Недавний демарш от казахстанского премьера, к слову, не вызвал удивления внутри Казахстана. Напротив, больше были удивлены реакцией партнеров по ЕЭС. Ведь, в отличие от Белоруссии и России, в Казахстане изначально создание Таможенного союза, с его последующей трансформацией в Евразийский экономический союз, очень сильно раскололо казахстанское общество, поскольку было очень много скептиков, полагавших наличие у объединения своих скелетов в шкафу.

Украинские события, конфликт с Турцией охладил пыл сторонников евразийского проекта, поскольку эти события поставили перед участниками вопрос: чего же в объединении больше – политики или экономики.

По мере разрастания проблем этот скептицизм уже стал переноситься на руководство страны. Мы наблюдаем некие торговые войны, которые ведутся между Казахстаном и Россией, наблюдаем и то, что Назарбаев в публичных выступлениях все реже старается говорить о ЕЭС как удачной модели интеграции.

Перспектива объединения под большим вопросом, те более, что непонятен формат участия Казахстана в ЕЭС после Назарбаева. На текущий момент имеет место формально монолитная позиция политической элиты, и по отношению к внешней политике, и по отношению к ЕЭС. Это логично, учитывая, что эти люди сами себя открыто называют «продуктами Назарбаева». Он – признанный сторонник интеграции, автор идеи Евразийского союза, но будет ли любое новое руководство после него следовать по этому пути?

Ведь они могут избрать и другие внешнеполитические ориентиры: мусульманские страны или Китай, который активно лоббирует свой альтернативный торговый проект «Шелковый путь» и в этом смысле отнюдь не является торговым партнером ЕЭС. Это было хорошо видно после создания в декабре 2015 года консорциума Турция – Китай с транзитом через Казахстан в обход России. Отсюда в будущем смена внешнеполитического курса вполне возможна, и к ней нужно готовиться, если у партнеров есть желание сохранить Евразийский союз», – резюмирует в интервью «Колоколу России» Сатпаев.

***

Однако даже несмотря на опасность деградации евразийского проекта с подобными своенравными союзниками, политика их умиротворения со стороны России остается неизменной.

Все усилия в русле «мягкой силы» если и осуществляются, то  довольно фрагментарно, в условиях недостаточного осознания со стороны политического руководства преимуществ этого инструмента над используемой в СНГ политикой «пряника» (реже – «кнута»). Те неуклюжие попытки применения российской «мягкой силы», которые призваны благоприятно повлиять на общественное мнение постсоветских стран,  будто бы специально осуществляются топорно, с душком синдрома собственного превосходства, что противоречит самой сути «мягкого» влияния.

В этих условиях России тем более необходима грамотная и кропотливая кадровая работа с постсоветскими элитами, заключающаяся, среди прочего, и в выработке механизма поддержки политически перспективным некоммерческим организациям – вроде российского аналога прозападной платформы «Достоинство и справедливость» в той же Молдавии. Появление стопроцентно «своих людей» в руководстве стран СНГ и надежных (пусть расчетливых) союзников в ЕЭС – ключ к геостратегическому влиянию России не только в своем подбрюшье, но и в перспективе (с помощью своих друзей – агентов влияния) – в Европе.

Конечно, это сверхзадача, но и Россия, слава Богу, не карликовое государство на задворках мира. Постановка и реализация таких позитивно-амбициозных целей может определить обновленные стратегии нашей внешней политики и национальной безопасности в условиях глобализированного мира и информационных, сетеоцентрических войн.

Процессы внятного сопротивления мягкой силе Запада начнутся именно с популяризации образно-смысловых доминант Русского мира на горизонтальном уровне, то есть среди разных общественных слоев и групп в постсоветских странах. Соглашаясь с Олегом Матвейчевым, отмечу, что у России есть для этого и ресурсные, и технологические, и идеологические возможности.

Например, в отличие от американцев, которые лепят свои ценности в бывшем СССР по технологии имиджа, Россия способна предложить партнерам стратегию образа Русского мира. Отличие очень простое: имидж – это, как правило, виртуальное и часто неосмысленное до конца «потребителем» стереотипное представление о «заокеанской мечте», в то время как образ – органичная, легко воспринимаемая сознанием любого патриота своей родины система ценностей. Причем нельзя говорить об утилитарной трактовке Русского мира как версии «СССР-лайт».

Речь идет о свободном осознании себя частью многополярного мира, в котором можно руководствоваться своими национальными интересами, базируясь на более близкой культурно-мировоззренческой платформе, чем пресловутая «американская мечта».   

России следует только помочь себе и партнерам нащупать эту стратегию с опорой на предание общей евразийской цивилизации, с реальными выгодами для свободного развития своих суверенных государств. Тогда у всех нас получится сохранить свою национальную безопасность в эпоху глобализации и войн хоть шестого, хоть седьмого поколения.

Александр Андреев