Китайская стратагема: защитой Казахстана оттеснить Россию

Участившиеся террористические вылазки в Казахстане, который с начала лета потрясли уже две организованные атаки радикалов, вынуждают Россию реагировать на скрытые проблемы безопасности у соседей. В противном случае инициативу по защите Казахстана от террористов может перехватить Китай, который с удовольствием выступит гарантом стабильности для всего постсоветского пространства в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Похоже, что у границ России появляется своя Франция. Увы, это не туристическая альтернатива турецкому берегу и не новая законодательница мировой моды. Речь идет о попытках террористов нащупать в Евразии уязвимое место, по аналогии с европейским слабым звеном в виде Франции.

События лета 2016 года со всей убедительностью показали: на постсоветском пространстве наиболее удобной мишенью для исламистов является Казахстан, который в сознании обывателя даже в первые непростые годы после развала СССР выглядел оазисом относительного мира и стабильности. Уверенность в завтрашнем дне республика (как, впрочем, и ее стратегический союзник Россия) почти три десятилетия подряд олицетворяет с личностью казахстанского президента Нурсултана Назарбаева.

По мере его естественного старения Казахстан будет все сильнее ощущать подобные сейсмические потряхивания. Они на протяжении 2010-х годов медленно, но верно погружали страну в незримый кризис, подстегивая общественную нестабильность, окончательный подрыв которой уже намеченной на уход Назарбаева, случись он неожиданно или запланировано.

С другой стороны, проблема спорадических вспышек экстремизма произрастает на самой казахстанской земле. Много лет она старательно удобряется неразрешенностью социально-экономических проблем, а также внутриэлитным противостоянием в руководстве страны.

Как следствие, в конце «нулевых» в Казахстане то и дело говорили о готовящемся перевороте. Одна официально подтвержденная властями попытка военного мятежа была в 2008 году, когда главным обвиняемым стал бывший зять Назарбаева Рахат Алиев, в итоге заочно получивший 20 лет заключения и закончивший жизнь в тюрьме в Вене. Были менее известные факты борьбы элит, например, в 2009 году распространилась версия о заговоре «южан» под руководством бывшего управделами президента Сарыбая Калмурзаева. В 2011 году стрельбу полиции по протестующим в Жанаозене связали с аппаратными интригами тогдашнего главы администрации Назарбаева Аслана Мусина. Зимой 2016 года с историей бизнесмена Тохтара Тулешова общественность узнала о наличии в республике признаков новой «цветной революции», завершившейся июньскими событиями в Актобе.    

В итоге создаваемый правительственными СМИ образ монолитного единства казахских элит оказался не в состоянии скрыть множество региональных, клановых и иных противоречий, связанных с вопросом о наследнике Назарбаева. Объясняется это и тем, что к настоящему времени устарели многие элементы системы сложной системы сдержек и противовесов, на которых действующий президент построил свою власть.

Компромиссы, с помощью которых Назарбаев смог придать своей власти легитимность и устойчивость еще в позднесоветские времена, теперь хотят соблюдать не все члены политической элиты страны. За годы независимости Казахстана в нем появилась новая плеяда политиков и бизнесменов, формально встроенных в действующую систему власти, но скрыто являющихся новыми центрами силы в казахстанской политике.  

Вместе с общемировой тенденцией к турбулентности эти противоречия закладывают предпосылки для сегодняшней эпизодической (и, возможно, будущей затяжной) нестабильности в Казахстане, которая содержит в себе огромные политические и экономические риски для России и Китая.

Для Москвы, как и для Пекина, устойчивое поступательное развитие Казахстана на фоне бесконечного хаоса вблизи Средней Азии – стратегический интерес. Другое дело, что цели его реализации в России и Китае могут видеть по-разному.

От того, насколько предметно страны готовы сотрудничать ради стабилизации ситуации в этой республике, пожертвовав сопутствующими казахскому кризису интересами, зависит очень многое. Только непосредственные итоги этой готовности могут рассматриваться в качестве подтверждения прочного российско-китайского стратегического партнерства.

В этом контексте следует обратить внимание на возможные перемены поведения Китая в отношении Казахстана, территория которого рассматривается Пекином как ключевая точка экономического «Шелкового пути» – китайского проекта в обход России, призванного обеспечить геоэкономическое лидерство Поднебесной с помощью гигантского транспортного коридора с обширными промышленными и логистическими зонами, который начинается в Казахстане.

Закономерно, что китайцы рассматривают Казахстан как отправную точку будущего торгового маршрута, куда до конца текущего года следует перенести шесть из 51 крупного производства с территории КНР и начать реализацию стартовых «шелковых» проектов стоимостью четыре миллиарда долларов. Подобные амбициозные задумки требуют гарантий безопасной логистики и долгосрочной политической стабильности, чем Казахстан и был известен до последних событий.

В логике торгово-экономических интересов Пекин не может позволить себе выжидать, когда спецслужбы России и Казахстана начнут организованное противодействие «спящим» ячейкам террористов. Пользуясь нестабильностью в ключевой республике Средней Азии, китайцы в отношении России могут использовать стратагему скрытого конфликта: «увести овцу легкой рукой».  

Иными словами, для сохранения инициативы влияния в Казахстане китайцы предпочтут опередить Россию, воспользуются паузой между Москвой и Астаной и в случае дальнейшего разрастания нестабильности первыми предложат Назарбаеву обратить внимание на богатый опыт Поднебесной в борьбе с радикалами в приграничном Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Нельзя исключать, что подобное предложение активизирует тесную кооперацию двух стран в сфере безопасности, в которой третьему участнику – России, уже не будет места. А там и до нового определения внешнеполитической ориентации Казахстана будет рукой подать.    

Вместо сотрудничества по линии ОДКБ, которое замкнуто на Москву, Казахстан может сосредоточиться на взаимодействии в рамках ШОС, где первую скрипку играет Китай.  Таким образом, Пекин оттеснит Москву от обеспечения безопасности своего союзника. Схема не является принципиально новой: ранее инертность России привела к тому, что на казахстанскую экономику определяющее влияние стал оказывать китайский бизнес, после чего со стороны Назарбаева «неожиданно» возникло желание вести торговые войны с Россией и педалировать тему экономических разногласий в ЕАЭС.  

В настоящее время китайцы выдерживают паузу и не позволяют себе даже намека на вмешательство в ситуацию в Центральной Азии в целом и в Казахстане в частности. По следам событий в Алма-Ате МИД КНР выпустил официальный пресс-релиз, в котором власти осудили нападения на столичных полицейских и выразили уверенность в способности соседей не допустить повторения ситуации.

Более того, беседуя с российскими журналистами по проблеме терроризма на территории государств-участников ОДКБ-ШОС, китайский посол в Астане Чжан Ханьхой прямо отметил, что КНР не намерен расширять свое военное присутствие на постсоветском пространстве и придерживается принципов уважения взаимных интересов, предложенных Москвой в качестве основы партнерства.  

Косвенные предпосылки того, что китайский дипломат говорит правду, но с присущей ей восточной двойственностью, озвучены рядом востоковедов в контексте будущего преемника Назарбаева. По версии Пекина, им с успехом мог бы быть действующий премьер-министр Карим Масимов, имя которого связывают с успешным продвижением китайских интересов в стране. При этом есть основания полагать, что его кандидатура не будет жестко продавливаться Китаем, поскольку устроит и Россию: Масимов много лет возглавлял администрацию бессменного казахского лидера и является проводником курса Назарбаева, то есть лучшей фигуры для безболезненного прохождения условного «переходного периода» в Казахстане сейчас не найти.

Хочется верить, что Россия и Китай не допустят превращения столь насущной темы, как международная безопасность, в поле для незримой битвы за союзников. Установленный в феврале этого года с согласия США режим прекращения огня в Сирии показывает, что Москва не использует этот вопрос даже для вечного антагонизма с  американцами.

России и Китаю было бы целесообразнее выработать упреждающий подход к внутренней безопасности участников ШОС, в рамках которого страны могли бы работать как на опережение терактов от организованных групп вроде ИГ*, так и на внезапные атаки в исполнении террористов-одиночек.

Общий взгляд на проблему терроризма и неполитизированная координация усилий в будущем также позволит обеспечить стабильность Казахстана в «переходном периоде» после Назарбаева.

Ведь именно для этого, если перечитать устав организации, создавалась Шанхайская организация сотрудничества. Обострившиеся вызовы современности дают ШОС уникальную возможность продемонстрировать реальную зрелость и эффективность при отсутствии внутренних противоречий на основополагающие проблемы.

Однако в какую сторону Китай намерен развернуть эту площадку, покажут, в частности, дальнейшие действия руководства Казахстана. Благоприятное развитие событий докажет правоту сказанных выше строк. При наихудшем для России сценарии степень казахстанского лавирования между молотом и наковальней в области безопасности должна будет заметно возрасти.

Александр Андреев

Изображение: berlek-nkp.com

* «Исламское государство» (ИГ, ДАИШ) – международно признанная террористическая группировка, чья деятельность запрещена на территории РФ