Игорь Стрелков: «Путин — гвоздь, держащий все, и его хотят вырвать»

«Колокол России» публикует вторую часть эксклюзивного откровенного интервью Игоря Стрелкова

КР: Была ли вообще какая-нибудь польза от Минских соглашений? Передышка, скажем?

И. С.: Никакой! Они дали передышку только Украине. Никакой пользы для России, для республик ЛНР и ДНР в них не было.

КР: Игорь Иванович, а какова природа корня зла — того, что Россия проявляет нерешительность, ведет себя пассивно, причем в самых важных, критических вопросах своего существования?

И. С.: Тут все ясно: люди во власти, у которых за границей дети, деньги и имения не хотят ссориться с Западом. А война — это ссора с Западом. Стратегия Запада состоит в том, чтобы наш олигархат купил себе индульгенцию путем предательства России. Серьезная война с Западом для нашего олигархата — угроза потери всего, что для него дорого. Что дорого для Абрамовича? Я сегодня читал в интернете, что Абрамович решил построить для «Челси» еще один стадион стоимостью в 500 миллионов фунтов. И мне хочется задать вопрос: Абрамович чей олигарх? Английский или российский? Он живет постоянно в Англии, его семья в Англии, деньги его тоже в Англии, строит стадион он тоже там — в Англии. А его называют российским олигархом. И ведь он же не один такой.

КР: Тогда почему же все-таки взяли Крым? Если «наши» олигархи так в этом не заинтересованы? Или, точнее, почему Крым-то взяли, а потом остановились?

И. С.: Знаете, я могу то же самое спросить: Господи, пошли мне понимание того, почему сначала взяли Крым, а после этого остановились? У меня было чувство, что после взятия Крыма Россия действительно решила восстанавливать свой суверенитет. Для меня и сейчас ясно, как для историка, как для бывшего спецслужбиста, как для человека, который, считается, обладает аналитическими способностями, что Крым — это «красная черта». Перейдя ее, назад вернуться невозможно! Это ведь не компьютерная игра, где можно сохраниться и переиграть заново. Но, видимо, понимание этого до сих пор у нашей власти нет. Нет понимания того, что после Крыма отступать нельзя.   

КР: То есть, путь один — война?

И. С.: Война, но необязательно горячая. Война — это широкое, большое понятие. Восстановление суверенитета России включает в себя разные аспекты. Да, «холодная война» — минимум. Но на региональном уровне возможна и «горячая война». Вы поймите, от нас ведь не отцепятся. Украина — это огромный клоп, который пьет из нас кровь, наливается ей — он так просто не отцепится. Его без крови выдрать невозможно! Либо нам надо смириться с тем, что в подбрюшье России существует нацистский режим, который рано или поздно все равно нас атакует; либо надо его громить и освобождать Киев! Я говорил об этом год назад. Но, видимо, понимание этого у нашей власти тоже нет. Она все думает, что можно где-то уступить, где-то поторговаться, а потом, сохранив лицо и капиталы, вернуться к довоенному времени. Нет. Война уже идет, и мы должны ее либо проиграть, либо выиграть. Другого варианта нет. Капитуляция в Приднестровье, а также в Донецке и Луганске будет означать проигрыш в войне, которая началась в Крыму. И Крым придется возвращать. А дальше — смута! Никогда еще проигранная Россией война не заканчивалась ничем хорошим. Всегда после поражения следовала смута.

КР: Видите ли вы, как историк, параллели между нынешней ситуацией и началом, например Первой мировой войны (тяжелое положение в которой стало катализатором русской смуты — революции 1917 года), или что-то общее с преддверием Второй мировой войны?

И. С.: Исторические параллели можно провести между чем угодно. Наши оппоненты, оппоненты президента России, запугивают его судьбой Гитлера, при этом допуская совершенно некорректные параллели: например, сравнивают воссоединение Крыма и России с аншлюсом Австрии. Но разница между двумя этими событиями очень большая. Прежде всего, потому, что Гитлер стремился к мировому господству и этого не скрывал. Россия не стремиться к мировому господству. Думаю, что даже у самых сумасшедших чиновников такая идея не возникает. Россия просто стремиться вернуть себе суверенитет. И возвращение Новороссии в состав России я расцениваю как шаг к восстановлению этого суверенитета. Потому что без современной военной промышленности Украины российский ВПК — хромой на одну ногу. Без восстановления хотя бы части советского военного потенциала, ни о каком суверенитете России в современном мире речи быть не может.
Тем не менее стремление России воссоединить коренные земли, которые были отторгнуты от нее буквально недавно, а до этого столетиями находились в составе страны, трактуют как агрессия и как фашизм.

А вот аналогия с Первой мировой войной прорисовывается достаточно четко: нерешительные действия власти, военные неудачи, непонимание целей войны со стороны населения — все это может привести к разочарованию. Тот самый патриотический подъем, который был после возвращения Крыма, — он, как приливная волна, накатывается на берег, но также может откатиться обратно.

КР: А есть и такая точка зрения: мол Кремль специально не вмешивается в военный конфликт на Украине, потому что хунта сама себя пожрет. Дело решит конфликт группировок, война всех против всех. А потом будет народный бунт, и Украина свалится нам в руки. Что вы думаете по этому поводу?

И. С.: Я вижу немного другую картину. Части нашей власти, которая тесно связана с олигархами и через них с Западом, очень невыгодно, чтобы Россия вступила в войну. Поэтому эти люди будут делать все, что угодно, чтобы отдалить этот момент, а желательно вообще его избежать. Поймите, многие из них считают, что гибель России никак не отразиться на их личном будущем. Им на Россию наплевать. Тот, кто любит свою страну, тот не учит детей за границей и не скупает недвижимость на средиземноморском побережье. А эти люди думают только о себе, о своем личном богатстве. Суверенитет и независимость для них — пустой звук. Русский народ — пустой звук. Они «общечеловеки» — самая мерзкая категория людей, которая существует, они «иваны, непомнящие родства». Ими создается картина мира — «воевать нельзя, капитулировать». А мы ставим запятую в другом месте — «воевать, нельзя капитулировать». Сейчас главная борьба идет за то, в каком месте поставить этот знак препинания. Если они победят – мы капитулируем, и начнется смута на территории России. А если победим мы, то им придется расставаться со значительной частью своих капиталов на Западе (потому что подельники их тут же и ограбят). Поэтому Запад и поддерживает с Россией конфликт средней интенсивности (горячая война и взаимное уничтожение его не устраивает) для того, чтобы склонить нашу верхушку произвести дворцовый переворот. Все эти «оранжевые революции», которыми нас пугают, — полная чушь. В России власть всегда менялась в результате дворцовых переворотов.   

КР: Вы считаете такая вероятность есть?

И. С.: Более того, я считаю, что заговор против президента уже существует!

КР: Но ведь считается, что Путин контролирует все и вся!

И. С.: Да ладно! Теория управления гласит, что начальник, будь он даже гением, не может руководить группой людей более 12—15 человек.КР: Ну пусть и руководит этими 15 людьми, а они, в свою очередь, руководят всеми остальными. Вертикаль власти. Кроме того, эти 15 всем обязаны президенту.

И. С.: Но приходили они во власть из грязи в князи не за тем, чтобы всю жизнь быть обязанными. В жизни Наполеона был случай: он возвысил до маршала и герцогского титула сына трактирщика. Но в решающий момент герцог захотел оставаться герцогом, сохранить свое состояние, поэтому он подтолкнул падающего Наполеона. Так же и в президентском окружении могут быть разные люди. Уверен, многие ему преданы до сих пор, но ведь есть и такие, кто уговаривает его примириться с поражением. Я думаю, они-то и участвуют в заговоре.

КР: А только ли собственные капиталы и статус склоняют людей действовать в интересах Запада. Может быть, часть из них просто шпионы?

И. С.:  Есть понятие «агент влияния». Такой человек необязательно находится под подпиской или дал присягу другому государству. Просто создана такая система, когда, влияя на ключевого человека, можно влиять на политику другого государства. У нас агентов влияния Запада, начиная с 1991 года, очень много во власти. Опять же пример Суркова. Четверо его детей где находятся? В Лондоне. И все деньги, я думаю, там же. Вот, ответьте мне, чей он агент влияния?.. А человек ведь сейчас находится на ключевой точке! Новороссия сейчас — ключевая точка всей российской и внешней и внутренней политики! И такой человек сидит в этой точке! Как можно доверять тому, кто уязвим во всех отношениях?

КР: Кстати, пошла волна слухов, что Суркова снимают с «проекта Новороссия»…

И. С.: Я эту волну слышу с сентября прошлого года. Пока я не увижу указа об отставке Владислава Юрьевича с государственной службы, пока он является помощником президента… В общем, это все слова.

КР: Но сейчас же действительно очень важный момент — поистине ключевой: будем или не будем мы отстаивать Новороссию. Поэтому-то и нужны, в том числе и кадровые решения. Вы не верите в то, что они произойдут?

И. С.: Кадровые решения тоже бывают разные. Я не хочу критиковать за это нашего президента, но его кадровая политика напоминает колоду карт. Я, правда, в карты не играю. Так вот, принцип этой политики в том, что даже если человек провалился на одном месте, из колоды он не исчезает. Например, провалился человек в Минздраве — его раз, и послом в Киеве назначают. Он там проваливается — его еще куда-нибудь ставят… Но колода остается неизменной. Формируется эта колода по принципу личной преданности, точнее, того, что президент понимает под личной преданностью. Я думаю, он не совсем осознает, что эти люди преданы не столько ему, сколько благам, которые дает членство в этой колоде. Но от того, насколько он сможет оторваться от своей номенклатуры, зависит не только его личная судьба, но и судьба России. Сейчас президент находится одновременно в основаниях и на вершинах двух пирамид — власти и народа. Власть народу не доверяет, народ аналогично не доверяет власти, но президенту доверяют и народ и власть, поскольку он легитимен и для тех, и для других. И никакая ветвь власти не может сравниться в легитимности с президентом. Путин сейчас фактически является сакральной фигурой. Кроме него нет никого. Если его исключить, то народ обрушится на эту власть и начнется опять же смута. Я не являюсь великим почитателем президента как человека, я не из тех, кто лижет задницу, но я отлично понимаю, что смута — самое худшее, что может приключиться с нашей страной. Поэтому я считаю, что интересом Путина является спасение страны, а интересом страны — сохранение действующего президента. Путин сейчас — тот гвоздь, на котором все держится. Выдерни его сейчас — все рухнет.

КР: А что нужно делать в первую очередь, чтобы не был осуществлен худший сценарий?

И. С.: России надо полностью перестроиться. Прежде всего, понять, что она хочет. Чтобы у нас была внятная политика, которая определялась бы не трубой и ценами на газ, а интересами развития страны. Надо понимать, что проблема президента и его окружения — тех, которые неосознанно работают на противника, не являются агентами влияния — в различии целей и методов. Они хотели одного, а получается совсем другое. Хотели встроить Россию в Запад путем передачи части ее суверенитета в международное управление и за счет этого стать кирпичиком западной цивилизации, причем рассчитывали далеко не на последнее место, уж точно не на статус Буркина-Фасо. Но не берут! Западу просто нужна труба и некоторое количество людей, которые ее обслуживают. Все! Больше Западу от нас ничего не надо. Все остальное он собирается освоить самостоятельно. Мы действительно пытались встроиться в эту систему, но нам поставили шлагбаум. А дальше началось недоумение нашего руководства: мы же вам все, а вы нам? А это расценили как мятеж, который должен быть подавлен в зародыше, чтобы другим неповадно было.

Но факт состоит в том, что Россия, если она сумеет собраться, вместе с Украиной и Белоруссией — самодостаточна. Она способна, пусть и не на уровне «рая на земле», обеспечивать себя. Если Россия добьется реального своего суверенитета, глобальное превосходство Соединенных Штатов рухнет сразу. У нас для этого еще есть ресурсы, в том числе и остатки ядерной дубины. Осталось население, которое еще помнит, что некогда жило в великой стране, а не в сырьевой колонии и «великой энергетической державе». Но для Запада это опасно. А наши чиновники обижаются, с одной стороны, что их не пустили дальше на Запад, а с другой, — воевать им не с руки, потому что они стремились на Запад всеми мыслями. Вот такой водораздел. Запад фактически не дает погасить этот конфликт, требуя только полной сдачи позиций, в то время как Кремль пытается предложить какие-то варианты. Поэтому-то чиновники и говорят президенту, что, мол, договоримся. Но это приведет только к судьбе Милошевича, Каддафи и Саддама.

Беседовали Вадим Рогожин, Михаил Сарафанов

Продолжение (III часть) читайте 25 июня

Начало здесь