Клеймо предателя: историческое проклятие бандеровщины и галицийского фашизма

Чтобы победить бандеровский неонацизм, захвативший сегодня Украину и представляющий потенциально серьезную угрозу для всех соседних стран, необходимо понимать сущность этого явления и знать его прошлое.

Неискушенному в вопросах истории наблюдателю может показаться, что украинский прозападный радикальный национализм, вылившийся в возникновение современного неонацистского режима, возник незадолго до Великой Отечественной войны или, максимум, во время революционных событий 1917-го, но это не так. Все началось гораздо раньше – около 500 лет тому назад.

***

С принятия христианства в Х веке на Руси началось образование новой цивилизации со своей системой ценностей. Ее будущий облик определили христианство восточного обряда (в первую очередь), древние славянские традиции и взаимодействие со степными народами. Выбор именно восточного христианства был осознанным: князь Владимир отказал и магометанам, и иудеям, и, что наиболее полно характеризует ситуацию, католикам. Разговоры о том, что на момент крещения Руси, христианство, дескать, еще не разделилось, несостоятельны. Хотя раскол еще не был оформлен до конца, расходиться обе церкви стали примерно за полтысячелетия до этого.

Натиск католиков-германцев, направленный против язычников – славян и балтов - начался еще в VIII – IX веках. Потом были Крестовые походы и растущая ненависть Запада к Православию. Со временем практически все славянские и балтские народы, имеющие общие границы с германцами, были либо уничтожены, либо окатоличены. В XIII веке нетерпимость к православным в Европе уже практически не уступала по силе ненависти к магометанам или язычникам. Против «схизматиков» даже официально начали объявлять Крестовые походы.

В это же время, по мере усиления раздробленности, западные княжества Руси активизировали взаимодействие со своими европейскими соседями – в частности, с поляками и венграми. Католические народы активно участвовали во внутриполитических разбирательствах на Западе Руси, а их элиты предпринимали попытки экспансии на будущую Галичину, но до поры до времени, это не приносили им плодов. В середине XIII века, на фоне монголо-татарского нашествия, князь Даниил Галицкий даже сделал попытку «организованного ухода на Запад», приняв королевскую корону из рук папы Иннокентия IV. Но уже вскоре после этого папский престол, который занял Александр IV, дал добро Миндовгу воевать с русскими, а Даниил разорвал излишне тесные отношения с западным миром, и окатоличивать Галичину с Волынью не стал.

В XIV веке западная ветвь Рюриковичей прервалась. Галицко-Волынское княжество силой захватили и поделили между собой поляки и литовцы. Польша присоединила Галицию и Холмщину, а Литва – Волынь. Кроме того, литовцы постепенно захватили Поднепровье, а еще до этого – Белую Русь. Теоретически, по всем нормам международного права тех времен, эти территории должны были перейти под власть великих князей Московских, но у Москвы на тот момент еще не хватало сил отстоять отчие земли.

Нужно сказать, что этническая и культурная идентификация жителей Поднепровья и даже Галиции с Волынью оставалась неизменна. Все они осознавали себя русскими, говорили по-русски и придерживались Православной веры (которую со временем тоже стали называть русской). До определенного момента литовцы сами массово переходили в Православие и использовали русский язык, а поляки были относительно веротерпимы.

Все радикально изменилось в XVI веке. Процесс объединения Литвы и Польши в единое государство завершился образованием Речи Посполитой, и русские земли окончательно перешли под прямое управление польской короны. Этническая и религиозная терпимость быстро сошла на нет. Связано это было с целым комплексом причин. Свою роль сыграла и католическая пропаганда, и желание превратить русских в бесправную зависимую группу населения, и осознание того, что Москва начинает набирать мощь и предъявлять претензии на земли, которые ей принадлежали по праву. Поляки понимали, что русское православное население стремится жить в одном государстве со своими одноплеменниками и единоверцами, и это толкало захватчиков на «закручивание гаек».

Здесь следует отметить, что религиозная самоидентификация в то время имела первостепенное значение. Самой большой проблемой при психологической ломке определенного этноса был не язык, не самоназвание, и не осознание определенной государственной принадлежности, а вера и система ценностей. Области в Германии, Франции и Италии могли каждые несколько лет переходить от одного монарха к другому, и глобально при этом для них мало что менялось. А православные русские в составе Польши и Литвы столетиями четко осознавали свою инаковость.

Чтобы изменить ситуацию, поляки при поддержке католической церкви попытались сделать то, что, по сути, не удалось папскому престолу за полтора столетия до этого – принудить православных к унии. Речь шла о манипуляции – переходе к католическому вероучению с сохранением привычной для русского населения византийской литургической традиции на церковнославянском языке.

В 1596 году ряд епископов Киевской митрополии на соборе в Бресте утвердил принятое в Риме решение о присоединении к Римско-католической церкви. Однако другой собор – православного духовенства – во главе с патриаршим экзархом Никифором предал изменников анафеме и заявил о верности православной вере.

Поляки попытались покончить с Православием политико-репрессивным путем, запретив его официально и поразив в правах русское православное население. Имущественные и иные права униатов король Сигизмунд III подтвердил, а русские православные жители Речи Посполитой (предки современных украинцев) фактически лишились права считаться людьми.

В сложившейся ситуации значительная часть населения русского происхождения, живущего на территории современной Западной Украины, пошла по пути наименьшего сопротивления и предала свою веру, приняв униатство, и приобретя все положенные католической пастве льготы.

Православных в это время католические «паны» безнаказанно пытали, убивали, насиловали, пахали на их поля, варили православных детей заживо в котлах на глазах у родителей... В православных церквях открывались корчмы. Русских крестьян польские хозяева заставляли работать на себя по шесть дней в неделю.

Единственной силой, способной оказать сопротивление польско-католическим издевательствам, стали казаки. Приток людей на Сечь резко вырос. Казаки могли запросто приехать и утопить в Днепре очередного чересчур рьяного католического деятеля. Несколько десятилетий в Поднепровье вспыхивали одно за другим казацко-крестьянские православные восстания, которые поляки топили в крови. Так продолжалось до 1648 года, когда повстанцев возглавил жестоко оскорбленный поляками Богдан Хмельницкий.

Казаки Хмельницкого громили польские войска более шести лет. Что характерно, униатов казаки и православные предки современных украинцев своими соотечественниками, несмотря на общность языкам и происхождения, не считали категорически. При захвате населенных пунктов на Правобережье Днепра и на современной Западной Украине повстанцы резали униатов, по некоторым данным, еще активнее, чем поляков и иудеев (последние страдали за свое  сотрудничество с польской шляхтой в экономических вопросах). Если поляки были просто врагами, инородцами, то униаты – предателями.

Этническое единство русского населения с униатами исчезло раз и навсегда. Но и для западных хозяев униаты «своими» так и не стали. Произошло то, что ученые философы и историки на теоретическом уровне описали лишь столетия спустя.

Попытки крупных этно-культурных групп перейти в другую цивилизацию и принять ее ценности чаще всего оказываются обречены на провал. У «принимающей» стороны ее ценности органично развивались столетиями, и при попытке привить их кому-то искусственно этот «кто-то», скорее всего, не сможет по критериям принимающей стороны достаточно успешно конкурировать с ее представителями. Происхождение все равно будет накладывать отпечаток на поведение «ренегата». Перед своими же соплеменниками, сохранившими отчии ценности, изменники будут всегда испытывать ощущение стыда, перерастающее в комплекс неполноценности и ненависть.

Успей Правобережье в XVII веке уйти в состав России, и униатство, возможно, успело бы сойти на нет. Но по итогам войны между Россией и Польшей, современная Западная и значительная часть Центральной Украины Россией так и не стала. Конфликт между православными русскими и униатами там «законсервировался». Более ста лет спустя – в 1768 году – он вылился в «Колиивщину» - восстание православных крестьян и казаков против польской власти и крепостничества, снова сопровождавшееся резней католиков, униатов и иудеев.  Восстание, по иронии судьбы, кстати, было подавлено российскими царскими войсками – для Санкт-Петербурга польские власти на тот момент уже были союзниками.

После трех разделов Речи Посполитой и их фиксации на Венском конгрессе в 1814 – 1815 годах, Галиция (или Галичина) досталась Австрии. По мере обострения отношений Вены и Берлина с Санкт-Петербургом, в Австрии и Германии быстро сообразили, что местное русское православное население ощущает общность с жителями Российской Империи и в случае конфликта с радостью поддержит сородичей. Опорой австро-венгерской монархии в борьбе с русскими населением Галиции стали поляки и все те же униаты, комплексующие и чувствующие себя из-за этого униженными.

В 60-е годы XIX столетия поляки придумали идею «украинства» (этнической инаковости жителей Поднепровья, Галиции и Волыни от остальных русских), ее быстро подхватила официальная Вена. Первыми проводниками «украинства», как и следовало ожидать, стали униаты. Русское население современной Западной Украины стали подвергать репрессиям, в результате часть его (еще и на фоне охватившего Австро-Венгрию экономического кризиса) вынуждена была эмигрировать (кто в Российскую Империю, а кто – за океан, в Америку и Австралию), часть – перейти к политическому конформизму. Для пропаганды идеи украинства австро-венгерскими спецслужбами был «мобилизован» киевский историк – профессор Михаил Грушевский. Получив должность во Львове и щедрые гонорары, он стал активно писать книги в стиле, который бы сегодня охарактеризовали, как «фолк-хистори», посвященные происхождению придуманной поляками и австрияками «украинской нации».

С началом Первой мировой войны репрессии достигли своего пика. Стартовали массовые казни русского православного населения, отправка его в концентрационные лагеря. Многие его представители погибли в годы войны, сотни тысяч – покинули Галицию вместе с отходящими русскими войсками.

Для всевозможных авантюристов с не очень хорошей репутацией «украинская идея» в годы войны стала настоящим шансом на успех. Они (кто-то по воле немецких и австрийских кураторов, а кто-то – просто пристав по пути) начали работать над созданием «незалежной Украины». В 1917 году это выливается в создание автономной УНР в составе России, сторонники которой в 1918-ом объявили о своей «независимости» и поддержали немцев и австрияков, пригласив их для организации на Украине оккупационного режима, рухнувшего примерно полгода спустя с завершением войны.

После установления на территории бывших Новороссии и Малороссии советской власти, большевики с прицелом на объединение всех земель, некогда являвшихся юго-западными княжествами Руси, и для того, чтобы успокоить обработанных германскими пропагандистами крестьян среднего Поднепровья, объявляют о создании уже Советской Украины, в состав которой были переданы территории российских Одесской и Донецко-Криворожской республик. А вот Галиция и Волынь в очередной раз «уходят» из состава единого с Россией государства – их в 1919 – 1920 годах аннексировала Польша. Нужно сказать, что потомки униатов к этому времени ненавидели уже всех, рядом с кем жили – как все еще ощущавших свою «русскость» соседей, так и польских хозяев, поманивших их некогда равноправием, но по-прежнему считавших их своими холопами. Вот этот цивилизационный разрыв вместе с общеевропейской «фашизацией» и породил в 1920 – 1930-е годы украинское ультранационалистическое движение, которое со временем стали называть бандеровским. В 1940-е годы его адепты массово сотрудничали с гитлеровцами, убивая сторонников Советов и поляков, а затем – были переданы нацистскими спецслужбистами на связь британской и американской разведке.

В годы перестройки носители бандеровской идеологии, организованные в так называемый РУХ, ломали Советский Союз, а в 2004 и 2013 годах – организовали «Майданы». Трагедия носителей «бандеровских ценностей» заключается в том, что еще их далекие предки поверили в Европу, но так и не смогли стать европейцами. Глубоко в душе, подсознательно они все еще ощущают себя предателями русских (а жители Востока Украины, «схидняки», и даже соседи, лояльно относящиеся к России, для них «москали»), и этот комплекс рождает в них ненависть и злобу. При этом они утратили характерные для православно-славянской цивилизации доминанты «правды», «справедливости» и «соборности», но так и не приобрели европейской правовой культуры, за что их презирали даже гитлеровские хозяева в годы Великой Отечественной войны, а сегодня –европейская бюрократия, скрывающая это за красивыми фразами о «нежелании бороться с коррупцией».

Ужас ситуации сегодня заключается в том, что, получив политическую власть, носители бандеровско-униатской идеологии распространяют ее по всей территории Украины. Одним из механизмов ее распространения стало создание самопровозглашенного «Киевского патриархата», формально называющего себя православным, но по ценностному содержанию ничем не отличающегося от униатов.

***

Перспективы для «излечения» Украины создает, начиная с 2014 года, массовый исход из страны тех самых «патриотов» – носителей униатского цивилизационного кода. Приоткрывшийся путь в робе заробитчанина перекликнулся с глубинной мечтой о Европе. Многие из тех, кто в декабре 2013-го скакали на Майдане, а несколько месяцев спустя рвали на груди рубаху за «единую и неделимую», сегодня уже на постоянной основе пьют пресловутый европейский кофе с круассанами или собирают в ЕС овощи и фрукты (кому как повезет). Новых хозяев они не очень любят, но пока стараются это скрывать – в Европе объективно живется сытнее и теплее, чем на постреволюционной Украине. Сегодня дополнительным стимулом для того, чтобы покинуть «незалежную» является еще и безвиз – уехать для начала хотя бы на 3 месяца, а там, как пойдет... С теми же 70% украинцев, которые, согласно соцопросам, ездить в Европу не собираются, срочно необходимо установить диалог и донести до них историческую правду. Оставлять под чужой пятой сородичей нельзя.

Святослав Князев

Фото news-front.info