Мы все под колпаком Сбербанка

Оцифровка и хранение биологических данных – исключительно опасная инициатива. Очевидная выгода банков обернется непомерно высокими рисками для их клиентов – и материальными, и, хуже того, – моральными.

Крупнейший розничный банк России, СНГ и Восточной Европы – Сбербанк – объявил об окончании подготовительного периода к массовому сбору биометрии с клиентов. Уже сейчас, до конца 2019 года, минимум каждый пятый офис «Сбера» будет готов препарировать граждан России – копировать шаблоны их лиц и голосов. После этого «обиометризированные» клиенты смогут полноценно пользоваться всеми услугами банка без визита в офис. Их данные через мобильное приложение будут автоматически сверяться с единой биометрической системой, которая даст добро – или, если что-то не так, отказ в совершении тех или иных операций.

Кто это сделал?

Единая биометрическая система с красивой аббревиатурой ЕБС подготовлена совместно Центробанком и «Ростелекомом». Центробанк – структура с невнятным статусом «вещи в себе», формально независимой от правительства России. «Ростелеком» – публичное акционерное общество, акции которого торгуются на Лондонской и Московской биржах. Контрольный пакет «Ростелекома» все еще принадлежит государству, но разбит на две части – 48,71% принадлежит Росимуществу, а 4,29% – Внешэкономбанку, в свою очередь, полностью подконтрольному правительству России.

Сбербанк, в свою очередь, также публичное акционерное общество, также покупаемое и продаваемое в Москве и Лондоне, принадлежит Центробанку на 60% + 1 акцию, остальная часть в основном подконтрольна иностранным юридическим лицам.

Это отступление было необходимо для того, чтобы понимать: сбор биометрии с клиентов Сбербанка не является внутрироссийским делом. Около половины бенефициаров этого процесса (получатели дивидендов «Ростелекома» и Сбербанка) – иностранные фонды. И хотя права миноритариев, конечно, ограничены законом, они все же достаточно широки, чтобы влиять на правление акционерных обществ.

Зачем это нужно?

Вызывает вопрос уже сама благая цель всего этого проекта – освобождение граждан от необходимости визитов в банковский офис. А что, уважаемый читатель, вы постоянно обращаетесь в банк? Проводите полжизни в очередях? Много ли операций, для которых реально надо туда идти?

Получение наличных – банкомат, уж у «Сбера» их вполне достаточно. Оплата всевозможных услуг и покупок – онлайн. Открытие счета, если у вас есть хоть один, – онлайн. Что остается-то, для чего все эти пляски с бубном?

В первую очередь, конечно же, выдача кредита. И тут биометрия подкладывает нам сразу двух жирных упитанных свиней.

Во-первых, процесс получения потребительского кредита упростится до предела. Раньше надо было хотя бы в банк собраться, произвести хорошее впечатление на клерка. Теперь же распространение получат импульсивные кредиты «здесь и сейчас», по капризу. Банк – в плюсе, люди – в долгах (зато с айфонами или хотя бы хуавеями, да).

Во-вторых, визит в банк – это попадание в обстановку безопасности. Минимум четыре видеокамеры безмолвно изучают вас, пока вы заходите, осматриваетесь, нервничаете в очереди, беседуете со специалистом. Если кредит по вашим документам получил кто-то другой, с помощью видеозаписей это не так уж сложно доказать в суде. А что вы предъявите при удаленном мошенничестве? Голос верифицирован, лицо опознано – до свидания, это были вы, претензия отклонена. Конечно, биометрия – весьма надежная технология, но возможность для манипуляций со стороны сотрудников банка она оставляет.

Таким образом, выгода для банка понятна – больше кредитов и выше защищенность от претензий. Кроме того, полностью удаленное обслуживание позволит сократить число отделений, а заодно и количество сотрудников.

Но что получают клиенты, кроме близости вожделенного кредита?

Выгоды и опасности

Бо́льшую безопасность, отвечает нам Сбербанк. Нынешние дистанционные операции слабо защищены, при доступе к вашему телефону и знании пин-кода любой может воспользоваться вашими деньгами. Защита по отпечатку пальца также не слишком надежна и, кроме того, чревата членовредительством, если, положим, жертва не хочет делиться отпечатком добровольно.

Но тут баланс двух опасностей – кражи с банковских счетов и общего контроля жизни гражданина. Имея шаблон вашего лица, власти смогут отследить вас практически в любой точке населения России. Поиск должника, если ему хватило ума сдать свои биоданные (а без них скоро перестанут давать кредиты иначе как в микрофинансовых организациях), резко облегчается. Ходите на работу, где официально не оформлены? Зарегистрируют, придут, проверят, возьмут штраф «в размере дохода», как угрожал глава ФНС Михаил Мишустин. Устав от рутины, заглянула к любовнику? В досье на вас появится пикантный пункт, который позволит впоследствии манипулировать вами.

Поймите правильно – мы считаем, что долги надо отдавать, работать легально и сохранять супружескую верность. Но такой уровень соблюдения законности – это все-таки немного чересчур. Власть людей, имеющих доступ к базе биометрии и видеокамерам, становится практически абсолютной.

При этом на уровне личных данных граждан никакой тайны в России не существует. При должном умении или с минимальными вложениями и сейчас можно получить очень подробную информацию практически о каждом из нас.

В конце ноября это, к некоторому удивлению публики, признал и Центробанк: «Полностью готовых технических решений, отвечающих требованиям ФСБ к безопасности при сборе биометрии, сейчас нет».

Неужели они появились за две недели, раз принадлежащий Центробанку и западным инвесторам Сбербанк начинает масштабную работу по сбору биометрии? Едва ли. Другой вопрос, что ФСБ фактически не контролирует банки – это делает именно Центробанк, где, безусловно, есть сотрудники обеих контор, но стратегию определяют не они.

* * *

«Хозяева денег», как выражается Валентин Катасонов, очень хотят стать хозяевами всей нашей жизни, и Центробанк со Сбербанком являются лишь орудиями в их руках. От прогресса бежать не нужно, да и бессмысленно. Но если технологические нововведения ведут к полному контролю над личностями и торговле этим контролем (а данные, скажем, пользователей интернета давно стали вполне официальным товаром) – это не прогресс. Это не то рабовладельчество, не то сатанизм. Разница невелика.

Михаил Мельников

Источник