Большевистский федерализм грозит России «Русской республикой»

Национальная политика коммунистов может аукнуться нашей стране спустя почти сто лет

95 лет назад, 27 апреля 1922 года, на территории России была образована Якутская республика. Это стало одним из эпизодов реализации большевистской политики «права наций на самоопределение», которая противопоставлялась тогдашними партийными пропагандистами концепции царской России как «тюрьмы народов». Стоит отметить, что в СССР вопросы федеративного устройства России и национальные вопросы вообще практически не выходили на повестку дня и тем более не проявляли себя в качестве проблемы для общесоюзного центра. Однако с распадом единого государства и последовавшими за этим мучительными попытками Новой России нащупать свой «особый путь», перед нашей страной встал вопрос переосмысления политики большевистской федерализации России.

Как и во всех национальных образованиях, возникших на обломках бывшей Российской империи во времена гражданской войны, инициаторами образования государства в Якутии стала тамошняя интеллигенция. Впрочем, стоит отметить, что в те годы она была крайне малочисленной. Ничего удивительного в этом нет, ведь интеллигенция появляется там, где развита городская жизнь. В Якутии в то время абсолютное большинство населения вело традиционный негородской образ жизни, а главный населенный пункт будущей республики – Якутск – едва насчитывал в 1922 году 11 тысяч жителей.

Инициатива создания Якутской республики принадлежала Михаилу Аммосову – партийному деятелю, одному из активных участников борьбы за советскую власть в Сибири. После окончания на этой земле гражданской войны он поставил перед ЦК партии и Народным комиссариатом по делам национальностей РСФСР вопрос о создании Якутской автономной советской социалистической республики. Проект положения будущей Якутии был составлен комиссией под председательством местного писателя Платона Ойунского. Сам план представлял собой причудливое сочетание «национальных» тезисов и социалистической интернационалистской идеи. «Наверху» над предложением Аммосова и Ойунского долго размышлять не стали, тем более что его инициатива вполне подходила под ленинский тезис о национальном самоопределении проживавших на территории бывшей Российской империи этносов. 27 апреля президиум ВЦИК постановил создать Якутскую АССР в составе России, а чуть позже было сформировано первое национальное правительство, которое возглавил Ойунский.

Михаил Аммосов (крайний справа)

Несмотря на то, что Якутская АССР была уже не первым национальным государственным образованием, созданным в границах РСФСР, Конституция России, принятая в 1918 году, не давала четкого представления о характере административно-территориального обустройства РСФСР. В ней лишь отмечалось, что Советы областей, которые отличаются особым бытом и национальным составом, имеют право объединяться в автономные областные союзы. Тем не менее, в условиях кровавой гражданской войны размежевания территорий отошли на второй план, а начавшийся процесс создания национальных республик в составе России был подчинен логике борьбы против белогвардейских сил. Так, буквально «на коленке» в 1919 году большевиками была создана Башкирия, ставшая первым национальным государством в составе России. На такой шаг Ленин и его сторонники пошли, дабы убедить башкир воевать на их стороне.

После этого процесс размежевания России начал набирать обороты. В 1920 году была образована Татарская АССР, в том же году в качестве альтернативы долгой войне в горах Москва пошла на создание Горской АСССР, которая позднее была разделена на Карачаевскую, Кабардино-Балкарскую, Северо-Осетинскую, Чеченскую и Ингушскую республики. В 1921 году была образована Дагестанская АССР, а в январе 1922 года большевики создали и Монголо-Бурятскую автономную область РСФСР. Позднее, уже в 1930-е годы, процесс размежевания России продолжился. Были созданы республики Удмуртия, Марий Эл и ряд других государственных образований.

Процесс создания автономных республик был прекращен только во второй половине 1930-х годов, когда Иосиф Сталин и его окружение переориентировались с идеологии «пролетарского интернационализма» на советский патриотизм, хорошо сдобренный традиционными ценностями старого, дореволюционного режима, замешанными на великодержавной риторике. Тем не менее, до сих пор не совсем понятно, почему обладая всей полнотой власти в стране, Сталин не пошел на упразднение национальных российских республик и преобразование их в национально-культурные автономии без государственного статуса. По сути, для этого у вождя были на руках все необходимые карты.

Так, внутренние процессы в СССР, в том числе принятие в 1936 году новой Конституции, как отмечали партийные идеологи, постепенно приводит к размыванию межнациональных различий в СССР. Все чаще говорилось о становлении «советского народа» – особой гражданской сущности, которая должна подмять под себя любые национальные, религиозные и прочие формы самоидентификации проживающих на территории страны Советов этносов. Конечно, отменить союзные республики и превратить СССР в унитарное государство (на таком варианте административно-территориального устройства настаивал в начале 20-х годов «вождь всех народов») в 30-е годы уже вряд ли было возможно – даже с учетом всей полноты власти Сталина. Неизбежно проявились бы партийные разногласия, особенно применительно к Украине, которая проявила свою «особую» позицию в вопросах национально-государственного строительства еще в первые годы существования советского государства.

Тем не менее, во власти Москвы было упразднение непосредственно российских республик. Сделать это можно было одним волевым указом, а уж необходимое для этого теоретическое обоснование идеологи советского государства, без сомнения, смогли бы привести. Обычно в разговоре об упразднении национальных республик многие замечают, что Москва не могла пойти на такой шаг, потому что это якобы сказалось бы на настроении местного населения, которое, мол, поголовно в то время было охвачено идеями государственного строительства и национального самосознания. В реальности же некоторый всплеск подобных тенденций произошел лишь в первые годы советской власти, когда на карте бывшей Российской империи тут и там появлялись государственные и псевдогосударственные территориальные образования. Некоторые из них жили несколько месяцев, некоторые дольше. Однако везде всеми этими процессами «рулила» местная интеллигенция.

Это же касается и территорий компактного этнического проживания. Простым людям, которые в начале 20-х были заняты выживанием, а в 30-е уже вкалывали на стройках социализма, в полях или вели свой традиционный образ жизни где-нибудь на промыслах или в юртах, вряд ли нужна была собственная республика и прочие атрибуты государственности, которые так силились сконструировать для местных этносов большевики. Активна в этом плане была лишь интеллигенция. Впрочем, «драйвером» национального самоопределения она выступала на всех этнических окраинах, в том числе на Украине и в Белоруссии. Ничем особенным в этом плане не отличались и российские республики. Однако, хочется повториться, кучка интеллигентов вряд ли могла выступать выразителем воли всего народа, о реальной жизни которого эти деятели порой имели весьма смутное представление.

Процессы национально-государственного строительства в СССР в целом и в России в частности хоть и с виду поддерживались партийными функционерами, рукоплескавшими чуть ли не каждому слову «вождя народов», но определенное несогласие по поводу сложившегося в этой сфере положения, по всей видимости, имеет место быть. Историки до сих пор спорят о сущности так называемого «Ленинградского дела» – серии процессов в конце 1940-50-х годов над рядом видных партийных руководителей из областных, городских и районных организаций большевистской партии. Причем жертвами дела стали довольно «весомые» в системе партийной иерархии аппаратчики – председатель Госплана Николай Вознесенский (многими в то время он рассматривался в качестве преемника Сталина), секретарь Ленинградского обкома и горкома Петр Попков, председатель Совета министров РСФСР Михаил Родионов (фактически глава России).

Сталин и Вознесенский

Существует версия, что дело стало итогом борьбы за власть между «старой сталинской гвардией» и новыми выдвиженцами, многие из которых пришли на высокие посты уже после Великой Отечественной войны. Однако, помимо внутрипартийных склок, историки склонны крайне серьезно относиться и к другому нюансу этого дела – «националистическому». Дело в том, что осужденных обвинили в намерении создать Российскую коммунистическую партию (Россия собственной компартии тогда не имела) и поставить РСФСР в равное положение с другими союзными республиками.

Так это было или нет – доподлинно неизвестно, однако в 1947 году один из лидеров «ленинградской группы» Андрей Жданов вносит в проект разрабатываемой новой партийной программы положения о прямом указании особой и выдающейся роли русского народа в семье народов СССР. «Русский народ по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций», – утверждал Жданов. Он же предположил создать особое Российское бюро в рамках ВКП (б). Однако его предложения были безапелляционно отклонены Сталиным. Тогда же Министерство госбезопасности (МГБ) якобы фиксирует разговор Кузнецова с Родионовым и Попковым, в котором те заявили о бедственном положении России и намерении создать собственную компартию для отстаивания интересов РСФСР перед общесоюзным центром. После этого судьба всех замешанных в деле была предрешена.

Возникает вполне резонный вопрос: почему Сталин, с середины 1930-х делавший ставку на русскоцентричную культурную политику, воспринимал идеи «ленинградской группы» как крайне опасные для государства? Дело в том, что союзный центр в реализации административно-территориальной политики фактически не считался с мнением российского руководства, представленного на уровне Совета министров РСФСР. Собственной компартии у России, в отличие от других республик, не существовало. Посему союзный центр мог по своему усмотрению «резать» на части Россию как ему заблагорассудится, вычленяя из нее как новые союзные республики (к примеру, Казахстан в 1936 году), так и создавая на ее теле автономные этнические республики. Понятное дело, что российское руководство при этом никто не спрашивал. Диктат союзного центра и полное бесправие крупнейшей и ключевой советской республики было очевидно.

Создание собственной российской компартии если и не укрепило бы сразу позиции России на всесоюзном уровне, тем не менее, явно стало бы шагом в этом направлении. В таком случае функционеры ВКП(б), а затем КПСС явно не столь ретиво резали бы Россию на этнические куски ради своих идеологических догм. Однако в то же время в советском руководстве понимали, что повышение реального веса России в сообществе советских республик создаст для союзного центра ряд проблем. Исторический ответ на тогдашние опасения советского руководства был дан в 1990 году, когда была создана Компартия РСФСР, что послужило дальнейшему обособлению России от СССР. В частности, в том же году был принят закон «О действии актов Союза ССР на территории РСФСР», по сути, установивший приоритет российского законодательства над общесоюзным.

Тогда же дезинтеграционные процессы начались и в самой России. И начались они именно с национальных автономных республик, созданием которых большевики, помимо прочего, хотели избежать возможных проблем и напряжения на национальной почве. В итоге это обернулось колоссальной головной болью для самой России – из-за желающих «проглотить» как можно больше суверенитета национальных республик, которые стали «показывать зубки» центру в Москве, своей позицией выторговывая у Кремля всевозможные льготы и преференции для местной правящей номенклатуры.

Не стала исключением и Якутия. Так, еще в октябре 1990 года республика приняла Декларацию о государственном суверенитете. В этот же день местный Верховный совет объявил о преобразовании автономии в полноценную суверенную республику. Спустя год был учрежден пост президента Якутии, которым занял в декабре 1991 года Михаил Николаев. По сути, он стал типичным «местным» царьком, просидевшим «на царстве» 11 лет – характерный случай для национальной российской республики, где бывшие партийные функционеры из числа местного этноса объявили себя президентами, министрами и прочими «государственными мужами».

Михаил Николаев

Нужны ли в современной России какие-то формы самоопределения проживающих на ее территории национальностей? Несомненно, на те или иные формы самоопределения имеет право каждый проживающий в России народ. Однако неужели таковой формой непременно должна быть национальная республика, а не, к примеру, национально-культурная автономия. Неужели от этого статус самого народа каким-либо образом умаляется, а его вклад в общие усилия по строительству российского государства как-то оспаривается?

К сожалению, ныне в национальных республиках России происходят процессы, которые не могут не вызывать опасения. Подъем национализма, стремления к ограничению использования русского языка, этнократия и прочие процессы, последние годы набирающие обороты в некоторых республиках, позволяют говорить о том, что под прикрытием государственности местные национальные элиты делают ставку на сепаратизм как один из инструментов политического торга с Кремлем по целому ряду политических и экономических вопросов.

Нужна ли России такая федерация? Большевики резали РСФСР во многом исходя из идеологических предпосылок. Для них «самоопределение» проживающих на территории России народов было лишь частью социалистического эксперимента, который показал свою несостоятельность еще 25 лет назад.

Более того, стоит отметить, что существование национальных республик в России может поставить вопрос об образовании непосредственно Русской республики, потому как русский этнос при всей своей роли в государственном строительстве (а она, не будем себя обманывать, гораздо более значительна, чем у любого другого проживающего в России народа) как бы растворен в федерации, по сути дела, не имея своего собственного государственного образования. Подобный вопрос уже поднимается некоторыми национал-демократическими кругами, которые, впрочем, вряд ли в ближайшее время выйдут из подполья маргинальщины.

Тем не менее, идея создания Русской республики в составе Российской Федерации имеет место быть, и некоторые рассматривают ее реализацию как вполне справедливую меру при условии существования других национальных республик. Надо ли говорить, что в таком случае русский народ фактически потеряет роль государствообразующего и скрепляющего страну этноса? Впрочем, согласно современной российской Конституции, он таковым и не является. Что также дает нам пищу для размышлений о природе российского федерализма как в контексте истории, так и с позиций современности.

Иван Прошкин