Кирилл и Франциск – временные союзники или «дорогие братья»?

Первая в истории официальная встреча глав Русской Православной и Католической Церквей на Кубе подается обеими сторонами как большая дипломатическая победа. Так, для Московского Патриархата это радостное событие стало возможным «по благодати Божией», а папа Франциск на проповеди назвал патриарха Кирилла «дорогим братом». Однако здравый смысл подсказывает, что в далеко не самых гладких и спокойных взаимоотношениях православных и католиков победу в конечном счете будет праздновать только одна сторона.

Официальная причина встречи, которую в той или иной форме транслируют представители патриархии – защита христиан на Ближнем Востоке, в Северной и Центральной Африке. Речь идет об уничтожении экстремистами десятков тысяч людей, живущих на древних христианских землях и хранящих веру, несмотря на смертельную опасность. Проблема, действительно, очень серьезная. Архиепископ Петергофский Амвросий по этому поводу замечает: «Кто сегодня, если не главы крупнейших Церквей, способны сказать слово в защиту беззащитных, призвать к действиям, создать нужные условия для исправления ситуации?» Далее архиепископ говорит о том, что католиков, православных и протестантов вместе – около полутора миллиардов, но они разобщены: «Нас гонят и убивают именно из-за нашей разобщенности».

Как авторитетные лидеры Западной и Восточной Церквей могут преодолеть разобщение? Антонимом этого слова, по сути, является «объединение». Если владыка Амвросий имеет в виду отсутствие евхаристического общения между православными и инославными, различия в догматах, то в этом плане после встречи первоиерархов, очевидно, ничего не изменится – ведь подчеркивается, что вероучительные вопросы на ней подниматься не будут. Если речь идет о совместной молитве «за здравие и во благо всех христиан», то формат встречи ее также исключает – речь идет о двухчасовых переговорах в кубинском аэропорте.

Что же до высказывания озабоченности и переживаний за братьев по вере, то подобные заявления уже делались неоднократно как Франциском, так и Кириллом. Они говорили об этом и в своих проповедях, и в официальных посланиях. Если после 12 февраля они дружно повторят свои слова, остановит ли это убийц из ИГИЛ, остановит ли это радикалов в Африке? Произойдет ли после их слов объединение всех крупных геополитических игроков, которые одним мощным ударом уничтожат террористов в Сирии, Ираке, Афганистане, Египте? Или, может быть, Запад резко одумается и перекроет боевикам известные каналы финансирования, остановит контрабанду нефти и т.д.? Во все это верится с трудом…

Напрашивается вывод, что у исторического диалога Кирилла и Франциска должны быть и иные мотивы. И тут невольно приходится проводить параллели с подготовкой к Всеправославному собору, который должен состояться этим летом на острове Крит. О встрече предстоятеля РПЦ и понтифика было объявлено через два дня после завершения Архиерейского собора в Москве – и всего за неделю до самой встречи. Декларация, которую должны подписать Кирилл и Франциск, также пока держится в секрете. При этом в Московском Патриархате отмечают, что «мероприятие готовилось в течение долгого времени». Документы к собору появились на сайте патриархии только после январского совещания в Шамбези, за что надо сказать нашей Церкви отдельное спасибо. Но и в данном случае мы видим, что эпохальное событие, к которому приковано внимание множества верующих, окутано завесой тайны для мирян и большинства представителей клира.

О том, что до истинного братства православных и католиков еще далеко, красноречиво свидетельствуют деяния представителей Греко-Католической Церкви на Украине. В 1980-90-х годах униаты разгромили три епархии Московского Патриархата, после чего сделали своей религиозной столицей Киев и начали агрессивно насаждать униатство в Восточной и Южной Украине, где большинство традиционно исповедует православие. Униатство оказалось рассадником украинского национализма, оно подарило майдану множество ультраправых боевиков, которые ныне продолжают атаки и захваты приходов УПЦ (МП). Сейчас очевидно, что главная цель греко-католиков – забрать себе киевскую Святую Софию и тем самым окончательно разрушить православную традицию, веками связывавшую жителей России и Украины. Эти гонения на ревнителей веры, прямо и косвенно поддерживаемые Западом и Ватиканом, а также весьма дружественным раскольникам Патриархом Константинопольским Варфоломеем, вызывают у нашей Церкви ничуть не меньше боли и тревоги, чем страдания христиан в Сирии. Вероятно, для патриарха Кирилла эта тема станет одной из важнейших в предстоящей беседе, и реакция папы Франциска (если мы, конечно, о ней узнаем) будет здесь показательна.

Раз уж речь зашла о беспрецедентных гонениях на христиан, не стоит замалчивать тот факт, что они имеют место и в «демократической, свободной» Западной Европе, где католики давно сдают позиции перед секулярным обществом. Вопиющее нарушение традиций в виде венчания однополых браков и рукоположения женщин в священники постепенно становится нормой для протестантов, но также начинает продвигаться и в католических общинах.

«В отношении христиан в Евросоюзе существуют запретительные рекомендации. Например, рекомендуется не крестить детей до 16 лет, не использовать в школах христианскую символику и т.д. В такой ситуации главам Церквей надо встречаться и обсуждать – как противостоять этим гонениям, как выходить из этой ситуации. Представляется, что сегодня нужно вести речь не о сугубо межконфессиональных вопросах, а о том, как защитить христианство от безобразных нападок – как со стороны террористов, так со стороны либеральных радикалов, которые грех возводят в закон», – отмечает директор Российского института стратегических исследований Леонид Решетников.

Глядя на то, как сотни тысяч людей по всему миру протестуют против деятельности норвежского комитета по защите прав детей Барневарн, как кондитеры-христиане в Великобритании и США признаются судом виновными за отказ выпекать торты для гомосексуальных пар, понимаешь, что инославным есть чему поучиться у нас в вопросах отстаивания традиционных ценностей. Наверняка Франциску будет интересно узнать и об этом.

В Московском Патриархате, очевидно, понимают, что эффективность дипломатии Церкви напрямую связана с национальной безопасностью России. Знают там и о недоверии паствы к отдельным представителям клира, которые не раз и не два были уличены в экуменизме и обновленчестве. И абсолютно неудивительно, что прихожане опасаются действий главного инициатора Всеправославного собора Вселенского Патриарха Варфоломея, который давно участвует в совместных молитвах с Папой и прикладывается к католическим святыням, который до недавнего времени активно поддерживал украинских раскольников. Интересы обладателя золотой медали Конгресса США Варфоломея пересекаются с интересами Ватикана, который фактически помогал униатам-боевикам майдана, организовывавших в храмах склады оружия и перевалочные пункты. Станет ли «дорогой брат» способствовать превращению соседнего с нами дружественного государства в анти-Россию? Ответ очевиден, поэтому к подобным встречам и красивым словам надо относиться очень ответственно.

Не может не смущать и тот факт, что от первых лиц РПЦ мы постоянно слышим о сближении и даже единении с Римской Церковью, при этом не объясняется, на каких началах должно происходить такое объединение. Хотя еще несколько десятилетий назад ответ давался четко: католики могут объединиться с нами только в одном случае – если перейдут в лоно православия. В 1965 году Константинопольский Патриарх Афинагор – масон и один из кумиров мировых экуменистов – самовольно снял с Ватикана почти 1000-летнюю анафему. Но к Русской Православной Церкви это не имело никакого отношения, так как мнением нашего предстоятеля, по сути, никто не интересовался. Напротив, наша Церковь всегда с трепетом относилась к святоотеческому преданию, которое прямо обличало ересь латинян. С момента разделения духовной жизни католиков и православных утекло уже много воды, и ныне обрядовых, догматических и этических различий между ними накопилось так много, что воспринимать Католическую Церковь хотя бы как равновеликую Церковь-сестру вряд ли представляется возможным.

Тем не менее, работа Папского совета по содействию христианскому единству продолжается, а Константинополь не перестает поставлять миру новых патриархов-экуменистов. Да и в РПЦ с этими тенденциями, если копнуть поглубже, все в полном порядке. Автор материала не является профессиональным богословом, а потому не будем сейчас подробно разбирать спорные моменты в проектах документов Всеправославного собора, появившихся в открытом доступе. Просто отметим, что специалисты нашли там немало подводных камней. Вызывает у них опасения и тот факт, что многие пункты первичной повестки Всеправославного собора 2016 года полностью совпадают с таковыми от Всеправославного Конгресса, созванного Константинопольским патриархом-масоном Мелетием в 1923 году (в 1921 году Св. Синод Элладской Церкви низверг Мелетия Метаксакиса из сана за ряд проступков и учинение раскола, однако в 1922 году он все-таки был интронизирован на Вселенский патриарший престол, где пробыл, впрочем, недолго – прим. ред.). 93 года назад неким силам также было жизненно важно сломать сложившуюся в православии традицию – реформировать календарь, сократить продолжительность постов, разрешить священникам вступать во второй брак (в том числе – после рукоположения). Тогда решение малочисленного Конгресса было проигнорировано поместными Церквями, а Мелетий вскоре был изгнан из Константинополя.

Но не будем забегать далеко вперед и паниковать. У РПЦ действительно есть ряд общих интересов и общих задач с Ватиканом. Просто необходимо представлять себе текущий расклад сил и понимать, в каких обстоятельствах тот или иной деятель может оказаться нашим союзником, а в каких – «дорогим братом» на века. Подождем итогов встречи Патриарха Кирилла и Папы Франциска. Как сказано в Евангелии, «по плодам их узнаете их».

Иван Ваганов