Российскую нацию узаконить волевым решением – ее подорвать

Президента России склонили через закон ввести понятие гражданской нации, объединяющей русских и чеченцев, мусульман и буддистов. Не похоже ли это на попытку запустить в России американский плавильный котел?

На прошедшем в последний день октября заседании совета по межнациональным отношениям при президенте РФ, состоявшемся в Астрахани, Владимиру Путину было предложено рассмотреть возможность принятия закона «О российской нации и управлении межэтническими отношениями». Предложение, прямо скажем, неоднозначное.

Подобные инициативы должны возникать, рассматриваться и приниматься, когда к этому в полном объеме сложилась объективная ситуация, проделана вся необходимая предварительная работа, подобно тому, как передачу в движущемся автомобиле можно и нужно переключать только тогда, когда он набрал для этого необходимую скорость. Набрала ли сегодняшняя Россия такую скорость? Очень дискуссионный вопрос.

Идея сама по себе, наверное, прекрасна. Единая Россия – единая нация. Это важно для сплочения народов страны перед внешними угрозами, да и внутренними тоже. Но когда от прекрасных умозрительных моделей возвращаешься на грешную землю, то ситуация видится, как в известной поговорке: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». А их много, и они достаточно глубоки.

Начнём с определения. Что будет подразумеваться под единой российской нацией, и как эта национальная принадлежность будет сочетаться с этнической?

В Российской империи было нечто подобное, но в несколько ином преломлении. Писали, например: «барон Бренкендорф, русский дворянин, из немцев». Эта запись означала, что данный господин или его предки были приняты в российское дворянство (или пожалованы российским дворянством), став подданными Российской империи. То есть перешли в службу стране, стали её гражданами, в большей или меньшей степени начали идентифицировать себя с «единой и неделимой, великой Россией», при этом оставаясь этническими немцами. У простонародья идентификация шла главным образом через вероисповедание. Писали, например: «Парсегов Иван Богданович, крещённый, православный». И хотя этническим русским, и даже славянином этот человек не был, он считался практически принадлежащим «русской национальности». Не инородцем, а полноценным россиянином.

В советские времена был свой феномен: «единая общность – советский народ», в состав которой входили представители всех наций и народностей, населявших СССР. При этом отметку о национальной идентичности в советских паспортах никто не отменял. Но она скорее рассматривалась большинством людей как формальность, поддерживающая связь человека с его роднёй и малой родиной. Всех объединяли советская социалистическая идеология, надгосударственная и наднациональная власть КПСС, мощнейшая пропаганда интернационализма и братства народов, чисто формальное административное деление страны, сознание общих целей и установок на социальную справедливость, равенство всех перед законом, экономическое процветание и величие страны на внешней арене. Теперь, похоже, настала очередь изобретения третьего феномена. И здесь нужна очень долгая, кропотливая и тонкая работа.

Россия – не США, не изначальная земля обетованная для эмигрантов, страна фактически с уничтоженным коренным населением, где всякий, кто получает green card, может называть себя американцем. Наше государство таким «плавильным котлом» для наций и народов никогда не было. Оно имеет многовековой опыт объединительной работы с неизменным сохранением национального самосознания и этнокультурной самобытности сплачиваемых вокруг русского системообразующего ядра народов. Задачи общегосударственной идентификации на основе некой несуществующей в природе, гражданской «российской нации», никто и никогда у нас до сего момента не ставил. И опыта в этом направлении у нас нет.

***

Напротив, с пресловутого ельцинского высказывания 1990-ого года: «Берите суверенитета, сколько сможете проглотить», Россия семимильными шагами шла к национальной (а порой откровенно националистической) самоидентификации всех её возможных и невозможных народов и народностей. Страсти на этой почве усиливало крайне сложное и запутанное административное деление, которое мало того, что непонятно по каким признакам делило страну на субъекты федерации одновременно и по национальному и по территориальному признакам, так ещё и никак не конкретизировало правоотношения в области межнациональных отношений в этих субъектах. Всё это давало почву для активной работы национальных элит на местах, направленной не только на «национальное возрождение», но и подогревало надежды на воссоздание в современных условиях достигнутых некогда в прошлом предельных величин в развитии собственной государственности. Так, в книге под названием «Ресурсы мобилизованной этничности» отмечается, что к 1997-ому году в Башкортостане, где на тот момент 39% населения составляли русские, 28% – татары, 21% – башкиры, опросы выявили неравнозначное понимание национальными элитами процесса федерализации России и укрепления суверенитета субъекта её федерации. А именно: стремление установить под знаменем национального возрождения фактического доминирования титульной нации, хотя она и составляет там меньшинство населения. В книге отмечается, что принадлежность к башкирской нации нередко перевешивает другие факторы при назначении руководящих работников на республиканском и особенно на местном уровне. Практически ту же картину можно было наблюдать по всем национальным субъектам федерации. А что, на это ведь Ельцин добро дал!

Несколько иная картина наблюдалась в Краснодарском крае. Там помимо четырёхмиллионного русского населения проживали представители ещё 22 народов, причём большинство из них компактно, сохраняя свой язык, традиции, брачно-семейные и иные внутридиаспорные отношения. Никто ни с кем брататься и смешиваться особо не хотел. И это тоже довольно частая региональная картина.

***

Мало что изменилось во всём этом и сегодня. Да, ушли в прошлое наиболее одиозные руководители республик, краёв и областей. Да, слава Богу, нет крупных, ярко выраженных межнациональных конфликтов. Но горбачёвско-ельцинское наследие национальной политики никуда не делось. Не изжилось, как это многим легкомысленно кажется. Оно частично ушло в подполье, частично, как вирус в неблагоприятных условиях, перешло в спящий режим.

Всеми этими вопросами нужно заниматься. А именно: унификацией административно-территориального деления (и очень желательно не по национальному признаку, иначе представители других национальностей волей-неволей чувствуют себя в таких образованиях не родными, а пришлыми, чужаками); определением в законодательном порядке границы, где кончается «национальное возрождение» и начинается тихий ползучий национализм; работать в направлении создания фундаментальных идеологических и правовых общенародных объединяющих начал, разрушающих диаспорную замкнутость. Давно назрел вопрос о пересмотре роли и значения в современной России русского народа. На момент распада СССР русские (по паспорту) составляли 83% населения России. Около 20% русского населения осталось за пределами Российской Федерации, превратив русский народ в самый разделённый народ в мире. Помимо этого, после ельцинского спича о суверенитете русские в субъектах федерации впервые в своей истории оказались в положении тихо дискриминируемого национального меньшинства.

Скажем, во многих национальных республиках русский язык притесняют, часы его преподавания урезают. В Татарстане у бюджетников требуют непременно знать татарский язык. И не только в нём. На лицо тихий ползучий этнолингвистический национализм и обособленчество. Не с этим ли в первую очередь нужно бороться? Не всеми вышеуказанными проблемами заниматься?

Почему у нас делается всё для поддержки развития народов и наций, населяющих наш общий дом, и очень мало что в отношении собственно системообразующей нации – русской? Это что, мы так несуществующие грехи перед другими этносами замаливаем, как немцы перед евреями, или стесняемся, что нас в целом большинство и мы в своё время всех объединили и спасли от истребления другими большими и сильными народами? Вот с этим всем надо разобраться, а потом начинать работу над законом о какой-то мифической российской «гражданской нации».

А что, есть ещё не гражданская, а военная нация? Закон написать для нашей Думы не составит труда. Но что будет дальше? Как пойдёт процесс его правоприменения, практика взаимодействия с другими законодательными и подзаконными актами? Тем же законом об экстремизме.

Отстаивание своих действительно реальных, корневых, этнических национальных интересов (скажем, русского народа, который под шумок нового закона начнут ещё больше ущемлять) будет считаться экстремизмом? Ведь не исключено, что после принятия этого закона о российской нации, национальные меньшинства получат ещё больше преференций и де-факто почувствуют себя гегемонами новой России. Такое положение дел не укрепит единство страны и народа, а высушит и растрескает его.

Предлагаемый закон (которого, ещё нет) должен стать финальным аккордом, квинтэссенцией всей работы по изжитию извращений и перегибов национальной политики страны последней четверти века, а также наслоений прошлых лет. Это не конъюнктурная вещь, и торопиться с ней не стоит. К тому же нельзя забывать, что секрет жизнеспособности российского государства состоит в оптимальном сочетании объективно обусловленной ключевой роли русского этноса, его языка и культуры, с безусловным равенством прав всех граждан как россиян. Так, например, если вводится понятие «российская нация», то, безусловно, все нацреспублики, у которых это заложено в их конституциях, должны отказаться от своего языка как местно-государственного, он должен быть только родным языком и преподавание его должно вестись факультативно с целью сохранения этно-культурной идентичности. И если у нас создается единая российская нация, то все национальности, входящие в нее, должны иметь равные права – в культуре, социальной сфере и экономике. То есть Пензенская область и ее население равнозначны с Чеченской республикой и чеченцами, и финансироваться и всесторонне поддерживаться они должны на равнозначной основе. Без всяких дискриминаций. А это в предложении закона не прозвучало. Поэтому есть опасность, что благая патриотически сплачивающая народы идея обернется еще большим межнациональным раздраем. Который будут устранять репрессивными методами, применяя соответствующий пункт статьи в законе об экстремизме.

Вадим Бондарь               

Коллаж "Колокол Росиии"