Защищая Таджикистан, Россия защищает мир

На уходящей неделе таджикскую общественность шокировало заявление лидеров Партии исламского возрождения (ПИВТ) о фактическом выходе из договора о национальном единстве с властями республики и угрозой возобновить гражданскую войну в Таджикистане, пригласив «Исламское государство» (ИГ) на подконтрольные территории на юге страны.

Конфликт символично совпал с очередной годовщиной национального единства. Согласно подписанному 18 лет назад договору Объединенной таджикской оппозиции (представленной, в основном, ПИВТ) было гарантировано представительство во властных структурах. Граничащий с Афганистаном памирский район Дарваз – один из основных оплотов исламистов в Таджикистане, куда местная оппозиция и рассчитывает пригласить террористов. Пока же в знак протеста против преследования властей члены партии 27 июня впервые за 15 лет не отметили День национального единства в Таджикистане, назвав это первым шагом к войне.

После этого Генпрокуратура Таджикистана инициировала проверку деятельности партии, не исключив ее полного запрета за экстремизм. Находящийся в Турции лидер таджикских исламистов Мухиддин Кабири после этого попытался оправдаться: мол, правительство президента Эмомали Рахмона не оставило сторонникам партии иного выбора, кроме как вернуться в подполье. Кабири пожаловался, что власти, пользуясь невниманием мирового сообщества к судьбе национального диалога таджиков, усилило политику давления по отношению Партии исламского возрождения.  

На ситуацию уже отреагировали Соединенные Штаты. Американский посол в Душанбе Сьюзан Эллиот заявила, что, несмотря на резкость таджикских исламистов, Вашингтон тем не менее выступает за равные возможности для всех партий в Таджикистане. Тем самым парадоксально получается, что Штаты намеренно поощряют появление террористов в важном для России регионе.

Судите сами: по логике Госдепа США, правящая в Сирии партия БААС президента Башара Асада, пытающегося сохранить мир в стране, считается едва ли не террористической, а фактическая поддержка ПИВТ мирового терроризма – это проявление многопартийности и политических свобод в Таджикистане.  

Впрочем, шумиха вокруг таджикских оппозиционеров, на мой взгляд, сильно преувеличена. Партия стремительно теряет популярность: опять же впервые за 15 лет ПИВТ не получила ни одного места в парламенте. Можно было бы говорить о происках команды Рахмона, если бы н одно «но»: специалисты по памирской республике как один говорят, что за последние годы многие сельские жители, поддерживающие исламские ценности, действительно стали массово покидать ряды главной оппозиционной партии.

***

Заявление ПИВТ о готовности соединиться с ИГ не может быть реалистичным по целому ряду причин, говорит в интервью «Колоколу России» специалист по Афганистану Василий Кравцов.

Во-первых, как отмечает политолог, Партия исламского возрождения Таджикистана строится по этническому принципу, и ее основу составляют таджики, то есть народ, близкий Исламской Республике Иран, персам. Одни только теоретические допущения об объединении с просаудовскими джихадистами будут крайне негативно восприняты и в Иране, и в Таджикистане, не говоря уже о практике подобных шагов, уверен специалист.

Во-вторых, по мнению Кравцова, делая подобное заявление, ПИВТ добровольно отдается в руки совершенно иному квазитечению в исламе – радикальному фундаментализму, который чужд таджикскому народу.

Отсюда, продолжает наш собеседник, налицо отсутствие реальной основы для навязывания гражданской войны в Таджикистане извне в настоящий момент.

Вместе с тем, нельзя говорить о том, что столь сложный в геополитическом отношении регион не содержит для России угроз и на других направлениях, в частности, в Афганистане, отмечает Василий Кравцов.

Для того чтобы иметь возможность наиболее эффективно противодействовать нарастающему вызову, Москва готова оказывать поддержку действующему правительству Афганистана в том числе по линии военно-технического сотрудничества, полагает специалист. Кроме того, Кравцов находит очевидным и полезным дальнейшее укрепление контактов России с другим важным актором в регионе – Ираном.  

«Иран много десятилетий противодействует силам, которые стояли у истоков «Аль-Каиды», а затем ИГ, – говорит Кравцов. – У Москвы и Тегерана есть много точек соприкосновения, которые наверняка активизируются после выхода Исламской республики из-под международных санкций. Сближению может способствовать и то, что геополитической линией России никогда не были нефтедоллары за счет экономической блокады Ирана. В вопросе противостояния общим угрозам в Центральной Азии о конкретных формах взаимодействия можно будет говорить в зависимости от развития ситуации в регионе, но общее видение проблемы есть», – резюмирует в беседе с «Колоколом России» Кравцов.

Одновременно с этим политолог отмечает, что явной угрозы национальной безопасности России в регионе пока не существует.

 «У России есть обязательства перед союзниками по ОДКБ, есть определенные неформальные отношения по линии СНГ, соответственно, угрозы безопасности, которые возникают в отношении среднеазиатских стран, так или иначе затрагивают наши интересы в регионе.

В последнее время действительно участились локальные обострения как на таджикистанском, так и на туркменистанском направлении. Кроме того, происходящее сегодня чуть дальше Таджикистана, в Афганистане, не может не тревожить руководство России.

Внешние силы используют именно Афганистан как транзит для нагнетания ситуации в Центральной Азии. Афганские силовые структуры на своем уровне оказывают противодействие экстремистским поползновениям у границ исламской республики с государствами Центральной Азии – в окрестностях Кундуза, в провинциях Бадахшан и Фарьяб», – говорит Кравцов.

Учитывая вышесказанное, политолог не исключил, что раскачка ситуации в Таджикистане и нестабильность в Афганистане является попыткой втянуть Россию в противостояние с «Исламским государством».

«С самого начала антитеррористической операции в Афганистане в 2001 году американцы под любым предлогом, финансовым или военным, пытались втянуть Россию в эту войну. Хотя ни один афганец не участвовал в терактах 11 сентября, нас убеждали, что мы должны внести свой вклад в «общее дело»: то бесплатно поставлять афганской армии вертолеты и боеприпасы, то предоставить воздушный коридор, а то и вовсе разместить там свои подразделения. Но мы заняли позицию, отвечающую нашим национальным интересам. История доказала нашу правоту: сравните ситуацию в Афганистане в феврале 1989 года, сколько территории в течении 3 лет и 4 месяцев удерживала правительственная армия Наджибуллы без нашего военного присутствия, и что есть сегодня, когда контингент НАТО фактически сбежал оттуда», – замечает специалист.

Отметим, что касательно Афганистана сегодня существует, как минимум, три причины, по которым Москва может выражать обеспокоенность и принимать меры по защите партнеров в Средней Азии. Это, во-первых, проявляющий активность «Талибан», который расположился на севере страны, у границ с Таджикистаном.  Во-вторых, это деятельность боевиков ИГ, уже провозгласивших своей целью российский Северный Кавказ. Наконец, это вылазки террористов из «Исламского движения Узбекистана» (ИДУ), пришедшего в Афганистан с территории Пакистана.

При всей опасности названных сил, их кооперация и совместная атака на Центральную Азию, к счастью, пока невозможна. На руку России играет бесконечная вражда между перечисленными террористическим движениями.

«В частности, «Талибан» был создан, финансировался и управлялся пакистанскими спецслужбами в момент, когда Пакистаном руководила «ангел демократии» Беназир Бхутто, – напоминает Кравцов. – Тем не менее, «Талибан» – движение, костяк которого составляют пуштуны, с их ментальностью и воззрениями, которые более отвечают интересам афганского общества, чем какая бы то ни была внешняя, тем более наднациональная и надгосударственная структура, коей является «Исламское государство».

Василий Кравцов отмечает, что собственно Афганистан для ИГ малоинтересен, поскольку у террористов присутствуют прежде всего глобальные халифатистские цели.

«Во-первых, это подрыв Центральной Азии, – делится политолог мнением с КР. – Во-вторых, уничтожение афганских шиитов – хазарейцев, чараймаков и тех же таджиков. В-третьих, это попытка использовать Афганистан как плацдарм для нанесения удара по Ирану – одной из главных костей в горле халифатистов».

Парадоксальную ситуацию, когда север Афганистана, традиционно считавшйся вотчиной антиталибовской оппозиции – «Северного альянса» и Ахмад-Шаха Масуда – стал прибежищем как раз для талибов, Василий Кравцов объясняет двумя причинами. Так, он связывает ситуацию с неудачами продуктивности политики национального примирения в стране, а также с планами США спровоцировать Россию на вмешательство после атаки на Центральную Азию, создав очередной очаг напряженности в зоне наших национальных интересов.

«В своей массе «Талибан», теперь оказавшийся на севере Афганистана – это не местные жители, среди которых наиболее влиятельной силой являются таджики, – продолжает Кравцов. – Переброска боевиков туда идет через афгано-пакистанскую границу, то есть со стороны пакистанского Читрала севернее Нуристана в афганскую провинцию Бадахшан, где вербовщики начинают рекрутировать социальную базу и дестабилизировать обстановку на среднеазиатских рубежах ОДКБ, в частности, на границе с Таджикистаном. Он выбран как своеобразное «слабое звено» в системе коллективной безопасности, по сравнению, скажем, с Узбекистаном, куда ИГ вход заказан. Та же самая схема с приграничными боями наблюдается на афгано-туркменской границе, где причиной вылазок талибов является нейтральная позиция Туркменистана, который не желает становиться безоглядным союзником США, за что и расплачивается», – говорит политолог. 

***

Согласимся с мнением Василия Кравцова по проблеме региона в контексте международной безопасности.

Последние громкие заявления сбитых летчиков из ПИВТ, скорее, говорят о попытке привлечь к себе внимание на фоне спекулятивной темы вокруг ИГ и никак не тянут на претензию к новой региональной войне.

Однако не стоит полагать, что Россия на это может не обращать внимание на проявления радикального исламизма в Средней Азии. Таджикистан находится в перманентно турбулентном состоянии с точки зрения внутренней стабильности, и его включение в геополитическую орбиту Москвы, что уже происходит по линии ШОС и (в перспективе) Евразийского союза, должно способствовать пресечению провокаций на Пяндже. Процесс должен быть дополнен нашими постоянными контактами по проблеме региональной безопасности с другими заинтересованными сторонами – Ираном и правительством Афганистана.

В целом для России оказание всеобъемлющей помощи Таджикистану – традиционное средство улучшения взаимоотношений с этой страной. У нас есть общий взгляд по многим вопросам. Взаимопониманию, безусловно, способствует и наличие общего прошлого. Вместе с тем, Москве стоит учитывать, что границы этой самой всеобъемлющей помощи не должны идти вразрез с национальными интересами двух стран и сводится к банальной многолетней поддержке действующих политических элит. Поэтому отношения с Таджикистаном по умолчанию должны строиться на долгосрочной основе, и ставку здесь постепенно можно делать на политиков, готовых к переменам и бескомпромиссной борьбе с мировым терроризмом. Уверен, с помощью крепкого союзника в лице России эта борьба Душанбе за мир ускорится, и назло врагу на этой земле наконец-то воцарится устойчивый мир и благополучие.

Александр Андреев