Елена Мизулина: Для победы над ювенальной юстицией нужна полная перезагрузка системы

Сенатор представила обобщенный альтернативный доклад президенту о ситуации с неправомерным отобранием детей в России.

Во вторник, 30 мая, в рамках расширенной пресс-конференции сенатор Елена Мизулина рассказала о реальном положении дел с ювенальной юстицией в стране – на основании данных из официальных источников, а также информации родительских организаций. Напомним, в январе этого года президент Владимир Путин дал поручение проанализировать правомерность отобрания несовершеннолетних из семей и информировать его по итогам работы. Ранее аналогичные отчеты публично представили четыре крупные родительские организации: Общественный уполномоченный по правам семьи в Санкт-Петербурге, Ассоциация родительских комитетов и сообществ, «Родительское всероссийское сопротивление» и правозащитный центр «Иван-Чай». Доклад Мизулиной учел всю эту информацию, статистику от органов власти и стал отправной точкой для дальнейшей работы.

Хотя вообще-то речь шла не столько о работе, сколько о противостоянии страшной заразе, распространяемой по стране. Название доклада говорит само за себя: «Ювенальная юстиция – современный вызов России и миру». У государства имеется конституционная обязанность – защищать российские семьи от произвольного вмешательства. Но реальность показывает, что все происходит с точностью до наоборот. Когда соответствующие сигналы дошли до президента, он поручил разобраться в вопросе министерству труда и соцзащиты.

Аналогичный запрос поступил и к Уполномоченному по правам ребенка Анне Кузнецовой, которая вместо взвешенной, независимой позиции предпочла объединить усилия с правительственными структурами, а также взяла на вооружение сводку из прокуратуры. Но когда речь идет о нарушениях органов исполнительной власти в процессе защиты прав ребенка, то именно исполнительная власть и заинтересована в том, чтобы подать это все в более или менее хорошем свете. Чиновников, занимающихся самобичеванием на рабочем месте, у нас не водится. Кузнецова не могла этого не понимать, но сделала свой выбор, закономерно испортив отношения с антиювенальными родительскими организациями.

Мизулина, естественно, засомневалась в объективности выводов, которые могут быть сделаны в Минтруде, а потому уже с января начала готовить альтернативный доклад. Сенатор проанализировала 44 региональных регламента межведомственного взаимодействия, 26 книг, посвященных теме профилактики социального сиротства, от НКО – Национального фонда защиты детей от жестокого обращения и методические пособия, подготовленные Фондом поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Сейчас по этим стандартам действуют не только чиновники, но и судьи.

***

«Колокол России» предлагает вниманию читателей сокращенную версию презентации Елены Мизулиной, на основании которой президенту и его помощникам в Администрации предстоит определить судьбу системы ювенальных органов в России.

«Мы решили представить предварительные выводы в части изъятия детей, хотя на самом деле они достаточно определенные. Сразу должна заметить – ювенальная юстиция не ограничивается изъятиями, это еще и специальная система технологий по контролю за семьями, которые ювенальщики или чиновники квалифицируют как «семьи, находящиеся в группе риска». Все, что касается профилактического учета, индивидуальной работы с такими родителями и детьми – это узаконенные способы контроля за семьей и несовершеннолетними, узаконенные способы вторжения в ваше жилище, вашу частную жизнь.

Система ювенальной юстиции в России не только создана, но и внедрена во все сферы жизни общества. Она может именоваться по-разному, в зависимости от региона: профилактикой социального сиротства, профилактикой детского семейного благополучия, профилактикой безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, выявлением детей, нуждающихся в государственной помощи, социальной реабилитации, находящихся в трудной жизненной ситуации и т.д.

Непосвященный человек, читающий сотни таких документов, может подумать, что речь идет о разных вещах. На самом же деле, если спуститься на уровень работы органов власти в муниципалитетах, вы увидите, что все это единая структура. Разница лишь в том, каков нравственный уровень отношений к семье, к родителям у того, кто наделен полномочиями признать семью неблагополучной и изымать детей.

Помимо собственно изъятия детей, ювенальная юстиция состоит из замещающей среды. Сформирована огромная сеть учреждений, куда органы опеки могут временно устроить ребенка, не ломая голову. И наконец, завершающим этапом являются детские дома и приемные семьи (подробнее – см. схему).

Окончательно данная система сформировалась к 2016 году. Главная заслуга в ее строительстве принадлежит вице-премьеру Ольге Голодец. Почти сразу после своего назначения в 2012 году она создала Совет по попечительству в социальной сфере при правительстве, который начал заниматься социальным сиротством, поддержкой социально ориентированных НКО. Одновременно в том же году Голодец возглавила правительственную комиссию по делам несовершеннолетних. Все решения и протокольные поручения вице-премьера приобретали обязательный характер.

Активно используется принцип межведомственного взаимодействия – вопросом контроля семей занимаются 11 органов власти федерального, регионального, муниципального уровней. Он совмещается с организацией сферы социального обслуживания, которая была тщательно регламентирована и превращена в сферу социальных услуг. Фактически это своеобразный рынок, начинающий работать с момента поступления в соцслужбы сигнала о нарушении прав ребенка в той или иной семье.

1 января 2015 года также вступил в силу ФЗ «Об основах социального обслуживания», пошли гигантские финансовые потоки – в 2016 году на социальную политику было выделено 5 трлн. рублей из госбюджета.

1 июня 2012 года на пять лет была принята национальная Стратегия действий в интересах детей, инициированная председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко. При этом термин «социальное сиротство» в законах не упоминается – он впервые появился в указе президента о принятии этой Стратегии. А взят он из тех самых 26 книг, разработанных фондом Александра Спивака, о которых говорилось выше.

Также в систему включен огромный список НКО, получавших ранее полностью зарубежное, а теперь отчасти переориентировавшихся на российское финансирование, заключивших соглашения с региональными правительствами. Они активно внедряют свои стандарты, пишут инструкции…

Как же работает схема отобрания? Если мы ограничимся только официальными данными, получится, что в прошлом году 3288 детей было изъято из семей. При этом 23-24% детей возвращаются в семьи, что лишний раз доказывает, как часто такая мера бывает излишней. Но на самом деле оказалось, что в России ежегодно изымаются более 300 тыс. детей. Нас самих вначале очень напрягла эта цифра, но так работает система ювенальной юстиции – она должна обеспечивать наполняемость своих учреждений и постоянно поддерживать высокий оборот детей.

Так вот, 87% детей от этого количества (по подтвержденным данным) изымаются в рамках профилактики для реабилитации или оказания социальных услуг. Такие изъятия носят временный характер – ребенок отрывается от семьи в среднем от трех месяцев до года. А 13% изымаются в связи с «отсутствием родительского попечения». Это круглые сироты и т.н. «социальные сироты», у которых родители имеются, но они якобы не оказывают им должной заботы.

Социальной сиротой могут признать ребенка за несогласие родителей делать прививку, за отсутствие ремонта в квартире, каких-то продуктов питания, нехватки личных вещей, личного пространства в квартире и т.д. Именно эти моменты и регулируют межведомственные регламенты, именно такими случаями и занимаются родительские организации. По нашим данным, в России ежедневно изымаются из семей около 850 детей. 740 из них официально изымаются временно и помещаются в спецучреждения. Обратно к родителям в течение года возвращаются примерно 40%.

По сообщению о нарушении прав ребенка во всех регионах проводится обследование условий жизни семьи. Как правило, этим занимается мобильная бригада из трех специалистов: представителя органа опеки, соцработника и полицейского. 11% всех случаев изъятий происходит после установления факта отсутствия родительского попечения, около 1% – по тем случаям, когда существует угроза жизни ребенку (по ст. 77 Семейного кодекса РФ). У родителей на руках не остается даже документов сразу после отобрания. Третий способ – выявление органами внутренних дел безнадзорного несовершеннолетнего (находящегося вне дома в одиночестве или при отсутствии законного представителя) – это около 4% всех случаев.

Четвертый вариант – помещение ребенка под надзор в специальную организацию для детей-сирот (каждый десятый изъятый), т.н. «временное устройство». Мы не имеем полных данных о том, какое количество детей попадает в эти учреждения по заявлению родителей, но я хочу сказать, основываясь на историях из опыта родительских организаций, что зачастую родителей принуждают писать заявления – причем нередко уже после того, как ребенок отправлен в реабилитационное учреждение.  

У нас есть фиксация фактов – родителей буквально шантажируют органы опеки: если они не согласятся с временным изъятием ребенка, их ограничат или лишат родительских прав. Вероятность удовлетворения судами таких исков очень велика, поэтому родителям страшно, и они согласны на любые требования.

Пятый способ – передача ребенка в различные институциональные учреждения реабилитации (социально-реабилитационные центры и т.п.) – это 62% от всех случаев изъятия детей (по данным правительственного доклада за 2015 год). Что характерно, из них были возвращены родителям 60%. И все это делается принудительно – в рамках системы выявления неблагополучных семей.

Зарубежный опыт показывает – если система ювенальной юстиции получает неограниченные полномочия на рынке «социальных услуг» (читай – рынке детей), она неизбежно будет злоупотреблять ими, паразитировать на кровных семьях за счет приемных. Мы не против приемных родителей, но считаем, что нельзя искусственно поддерживать рабочие места, структуры замещающих семей, если это разрушает родные семьи.

Кстати, правительство не скрывает тот факт, что именно в целях сохранения инфраструктуры и кадров описанная выше система и была принята – это прямо прописано в Постановлении №481 «О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и об устройстве в них детей, оставшихся без попечения родителей».

Семьи, из которых забирают детей, помимо тяжелого психологического стресса еще и вынуждены оплачивать их содержание в спецучреждениях из своего кармана. При этом не редки случаи, когда маме и папе не позволяют увидеться с ребенком. И это называется соцреабилитацией!

Мы подсчитали расходы государства на кровную и приемную семью с двумя детьми и получили говорящие цифры. В детские дома государство вкладывает в 23 раза больше, а в приемные семьи – в 11 раз больше, чем в кровные.

Что в итоге у нас получается? Мы имеем самовоспроизводящуюся структуру, заинтересованную обеспечивать себя работой и деньгами. Риски и угрозы, стоящие перед российскими семьями, огромны. Особенно это касается малоимущих, проживающих в общежитии или коммунальной квартире, семей в процессе развода, семей, где один из родителей потерял работу или серьезно заболел.

Чтобы изменить ситуацию, необходима перезагрузка всей системы. Надо делать акцент не на изъятие, не на работу с неблагополучными семьями, а на спрос самих родителей. Чтобы помощь оказывалась адресно тем родителям, которые обращаются в соцслужбы добровольно. Фактически необходимо положить в основу российские традиции, нашу культуру, согласно которой ребенок и семья – неразделимы. Тем самым мы восстановим гармонию семейных отношений в стране.

Но теперь нам надо учитывать начавшееся с 20 мая «Десятилетие детства» в России. Что это такое – продолжение истории ювенальной юстиции? Продолжение форсайт-проекта «Детство-2030»? Или может, это имплементация новой Стратегии Совета Европы по защите прав детей? Через три месяца на этот вопрос ответит правительство Российской Федерации. Очень хотелось бы, что его действия не привели к еще большему разрушению российской семьи.

Наш итоговый доклад должен стать основой для государственной стратегии защиты семей на ближайшие годы. Без нее развернуть существующий сегодня механизм ювенальной юстиции, превратить его в систему, которая поддерживает конкретные семьи, действительно испытывающие проблемы, просто невозможно.

Также требуется системное изменение законодательства, прежде всего – четырех федеральных законов, Семейного кодекса. Нам не дают это делать, в буквальном смысле бьют по рукам. Система ЮЮ была создана в обход СК, чтобы скрыть свои замыслы – иначе в России поднялась бы буря возмущений граждан. Еще мы подготовили закон об уголовной ответственности за неправомочное отобрание детей, за принуждение родителей к даче согласия на изъятие. У нас есть 55 законодательных предложений, касающихся переформатирования механизма ювенальной юстиции. Здесь есть огромное пространство для публичного обсуждения», – резюмировала Мизулина.

***

Доклад сенатора расставил все точки над i в проблеме, в которой в начале года президент лично пожелал разобраться. Он дает надежду, что голос разума, голос российского родительского большинства наконец будет услышан властью. С другой стороны, можно не сомневаться, что ведомство Топилина уже направило Владимиру Путину собственный прилизанно-оптимистичный отчет. От выводов, которые сделает президент и его ближайшее окружение, будет зависеть, продолжит ли обезличенная ювенальная машина перемалывать российские семьи. Кроме того, от них зависит национальная безопасность и само будущее нашей страны.

Иван Ваганов