Владимир Путин позвал Бога в коалицию против ИГ

Минувший день был для российского президента одним из немногих в году, когда он мог заниматься большой политикой, не выезжая при этом за пределы российской столицы.

Накануне Владимир Путин принял участие в церемонии открытия крупнейшей в Европе Соборной мечети в Москве. Приличествующий любым подобным событиям символизм журналисты и обозреватели отмечали заранее: затянувшуюся на десятилетие реконструкцию постарались сдать до наступления главного для мусульман праздника Курбан-байрам, а обстановка на Ближнем Востоке с очевидностью указывала на то, что на открытии мечети непременно будут присутствовать первые лица государства.

Однако мероприятие высокого государственного уровня, априори будучи крупным событием городского масштаба, стараниями Путина неожиданно для себя оказалось в центре внимания мировой политики, превратившись в маленький межгосударственный форум с участием зарубежных гостей – президентов Палестины и Турции Махмуда Аббаса и Реджепа Эрдогана.

Международный фактор стал определяющим при подготовке к открытию Соборной мечети: вчера на проспекте Мира в Москве можно было увидеть не только высокие делегации из российских регионов с преимущественно мусульманским населением, но и не связанных напрямую с религиозной тематикой депутатов Госдумы, членов Совета Федерации, лидеров партий, известных общественных деятелей. В условиях, когда Европа охвачена крупнейшим после Второй Мировой войны миграционным кризисом и открыто считает беженцев лишней головной болью, для России и лично для Владимира Путина появление в российской столице крупнейшего духовного центра мусульман должно было выглядеть контрастом с «их нравами».

Встреча глав государств в Соборной мечети должна была указывать на то, что для России ислам важен, по крайней мере, в той же степени, что и православие.

По свидетельству корреспондента «КоммерсантЪ» Андрея Колесникова, традиционно освещающего визиты Путина, этой цели президент достиг. Например, приехавшие палестинцы много раз сравнивали Соборную мечеть и с мечетью Аль-Акса в Иерусалиме, и с Заповедной мечетью в Мекке (сравнения были, безусловно, в пользу московской).

В торжественной речи «по случаю» российский президент коснулся темы циничной эксплуатации террористами из ИГ религиозных чувств верующих. «Отмечу большую роль мусульман и, прежде всего, духовных лидеров в укреплении межнационального и межрелигиозного согласия, неприятие и осуждение любых проявлений фундаментализма и радикализма стало весомым вкладом в борьбе с национализмом и религиозным экстремизмом. Работа в этом направлении, обращение к Богу через мировую религию, особенно важны сегодня», – заявил вчера президент России.  

К немалому удивлению гостей, Путин процитировал Коран, исподволь призывая не то европейцев к соревнованию «в добрых делах», не то присутствующих коллег – к объединению: мол, Старый Свет созданные им же проблемы не понимает, а у нас с вами – опыт борьбы с экстремизмом, почти общая цивилизационная суть – время объединяться и побеждать.  

В Брюсселе нравственно-политический подтекст наверняка разглядели и уже постарались реабилитироваться: сегодня Ангела Меркель впервые заговорила о том, что международная коалиция против ИГ все же может рассматривать Асада как временного союзника против террористов. Так что наряду с гостеприимством президента России весь мир накануне мог лицезреть и его поистине византийское коварство, умение выбрать удобный момент для сбора «друзей».

В унисон с Путиным высказался и Реджеп Эрдоган, но его речь, в отличие от выступления хозяина площадки, оказалась куда более политизированной. В частности, Эрдоган устыдил Европу в роли несостоявшейся «совести всего человечества» и высказался в защиту мигрантов, сделав тем самым эффектную подводку к своей личной роли в устройстве двух миллионов беженцев в Турции, сославшись на слова Льва Толстого о том, что люди живы не просто заботой о себе, но любовью к ближнему. С помощью силы любви турецкий лидер даже пафосно предложил «потушить пламя пожара на Ближнем Востоке», но это вряд ли поможет Турции присоединиться к российскому аналогу международной коалиции в Сирии.

На мой взгляд, до момента истины в сирийском кризисе встреча в верхах под сводами Соборной мечети не дотягивает. Во-первых, в дипломатическом смысле мероприятие можно рассматривать как стремление России максимально открыто декларировать свои приоритеты во внешней политике и честно информировать партнеров о будущих шагах. Во-вторых, далеко не всех приехавших в Москву президентов можно считать безоглядными друзьями РФ на Ближнем Востоке, о чем в интервью «Колоколу России» сказал политолог, директор Института современного государственного развития Дмитрий Солонников.

«Открытие Соборной мечети – конечно, хороший повод для встречи по актуальным вопросам и текущим событиям на бурлящем Ближнем Востоке. Приезд на церемонию двух азиатских лидеров, не считая нашего ближайшего соседа Нурсултана Назарбаева, говорит о географии сирийского кризиса, в который вовлечены сегодня и Турция, и Палестина, причем с разных сторон, – говорит эксперт. – И если Палестина – едва ли не единственный член Лиги арабских государств и вообще в исламском мире, который изначально поддерживал и продолжает поддерживать Башара Асада, то Турция с той же стойкостью всегда была и остается непримиримым противником сирийского президента».

Следует согласиться с политологом: недавняя активность Москвы в сирийском вопросе, связанные с этим изменения расстановки сил в регионе закономерно вызывают интерес как турок, так и палестинцев. Для последних – это возможность подчеркнуть, что они всегда были рядом не столько с сирийским правительством, сколько с Россией, поддерживали ее дипломатическую линию на Ближнем Востоке, которая планомерно отстаивает национальные интересы за рубежом в духе наследия Евгения Примакова. Кроме того, для Аббаса именно сейчас, после визита Нетаньяху и в условиях «блокадных» отношений между странами, удобный момент договориться с Москвой о продолжении торгово-экономической поддержки, о каких-либо преференциях от нашей страны в сфере строительства, модернизации палестинского сельского хозяйства.

Совершенно другие мотивы заставили турецкого президента Эрдогана использовать первый удобный случай и прибыть в Москву для переговоров. Главными среди них, по мнению Дмитрия Солонникова, являются внутриполитические обстоятельства.

«Все эти годы Эрдоган с завидным упорством обещал, что свержение Асада произойдет то в 2013-м, то в 2014-м году, и действительно делал для этого все от него зависящее. Но падения сирийского режима не произошло – не будет его, по-видимому, и в 2015 году. Между тем, за это время Турция вошла в сирийский конфликт очень крепко. На носу внеочередные парламентские выборы, а у партии Эрдогана «Справедливость и развитие» далеко не все хорошо. Этим летом сформировать конституционное большинство не получилось, вдобавок активизировалась курдская проблема. Если при поддержке российских советников армия Асада начнет успешное наступление, то изрядная часть «Исламского государства», спонсируемого Анкарой, перейдет границу в обратном направлении, и Турция получит на своей территории бандитов, не склонных к светскому образу жизни. В итоге для Эрдогана стала очевидной нужда быстро «сверить часы» с Путиным. Отсюда дальнейших путей у Турции два: закрыть границу и позволить России уничтожать боевиков на сирийской территории либо договариваться о пропуске боевиков в Ирак либо еще куда-нибудь, но не на свою территорию», – заключает политолог.

С одной стороны, Эрдоган прекрасно осознает, что Россия за последние годы восстановила свой статус региональной державы, закономерно имеет свои национальные интересы на Ближнем Востоке, и считаться с ней так или иначе стоит. С другой стороны, встает большой вопрос о наличии у российского лидера аргументов, которые заставят его турецкого коллегу войти в формируемую Москвой альтернативную американской коалицию в Сирии.

Безусловно, что не будь ИГ, курдская проблема не стояла бы для сегодняшней Турции столь остро. Однако стоит задуматься, нужен ли в нашей потенциальной коалиции «крот» вроде Анкары.

Во-первых, в российско-турецких отношениях по-прежнему силен психологический фактор, передающийся через личности президентов. Амбициозность Эрдогана вряд ли позволит ему допустить, чтобы во главе альтернативной антитеррористической коалиции встал не он, а кто-либо другой.

Во-вторых, курдскую проблему во многом реанимировал лично турецкий президент. Ведь на парламентских выборах в июне 2015 года неожиданно для сторонников президента 10-процентный проходной барьер в Меджлис преодолела прокурдская Демократическая партия народов (ДПН), которая нарушила политическую стабильность в понимании Эрдогана. В итоге в конце июля он затевает с курдами маленькую победоносную войну и  попутно играет на националистических чувствах электората: ведь каждый теракт курдов против турецкой полиции доказывает правоту президента-исламиста и подрывает позиции прокурдских легальных политических сил в Турции. В итоге Анкара в составе имеющейся коалиции вполне успешно воюет сразу против всех своих врагов – против Рабочей партии Курдистана, против сирийских курдов, своей борьбой с ИГ получивших «чрезмерную» популярность на Западе, против режима Асада, и чуть-чуть – против «Исламского государства», которое для Турции все-таки остается финансово-торговым и оружейным партнером.

В-третьих, в отличие от США, у Москвы нет рычагов воздействия на Турцию, чтобы даже формально привлечь ее на свою сторону. На мой взгляд, здесь может сработать только та схема, которая была на днях апробирована с Израилем – создание переговорной зоны, формирование альтернативной американской точки зрения на международные отношения, которую слышат даже наши весьма отдаленные партнеры. Аналогичного мнения на перспективы членства Турции в нашей коалиции придерживается и Дмитрий Солонников:

«Отрадно, что в случае с Сирией мы формируем новый центр силы, куда будут включены достаточно мощные региональные игроки: помимо нас, это будет Иран, возможно, некие объединенные силы ОДКБ. Переговоры с Израилем и приезд Эрдогана тоже можно считать успехом – мы задали новую повестку дня, к нашей точке зрения вынуждены прислушиваться и, по крайне мере, согласовывать свои позиции с Кремлем. В этой ситуации чем дольше в американском Госдепе говорят о дипломатической изоляции России, умаляют ее роль на Ближнем Востоке, тем становится смешнее».  

Не секрет, что любая уважающая себя страна должна не просто иметь, но и уметь отстаивать свои национальные интересы за рубежом. В этом смысле торопиться с формированием коалиции надежных и проверенных партнеров, на деле разделяющих опасения Москвы по поводу радикалов и экстремистов всех мастей, не стоит. В этом деле, конечно, надо надеяться на Бога, но также надо постараться и самим не сплоховать с выбором будущих союзников.

Александр Андреев